Не самый плохой человек

Феликс являл собой образец благополучия: хорошая дубленка, ондатровая шапка, утепленные джинсы и высокие ботинки на толстой подошве.

– Здорово, Феликс!

– Четвертачок, ты?! – удивился барыга и сосредоточил взгляд на его арестантской обуви.

– Я. Поговорить надо. Давай к тебе зайдем.

Феликс беспокойно мотнул головой.

– Нельзя ко мне.

Но Юра не для того мерз столько времени, чтобы просто уйти.

– Между прочим, Феликс, ты сейчас на свободе только благодаря мне!

– В смысле?

– Разговор долгий. Не пустишь – вернусь с милицией, мне терять нечего.

Феликс недовольно цокнул золотой фиксой.

– Ладно.

Оба зашли в подъезд и поднялись на последний этаж. Феликс отпер четыре замка и впустил его в прихожую с большим зеркалом и пестрым бамбуковым панно.

– Я слушаю.

– Дай хоть согреться!

Юра сбросил тулуп прямо на пол.

– Чую, разговор долгий будет, – вздохнул барыга.

– Правильно чуешь!

Юра скинул ботинки. Феликс снял дубленку и разулся, затем вышел на балкон и повесил на веревку желтое полотенце. Вернувшись в комнату, он увидел, что гость уже сидел в глубоком велюровом кресле, с наслаждением вытянув к батарее замершие ноги в дырявых носках.

– Так что ты хотел сказать, Четвертачок?

– Видак, который ты мне продал, помнишь? Оказывается, он из квартиры первого секретаря райкома комсомола. А ты мне что сказал? Что он из квартиры барыги, который в милицию никогда не сунется. И как так получилось?

Феликс опустился на диван. Запустив пятерню в густые темные волосы, он молчал. Судя по всему, он сам был шокирован новостью.

– Как так получилось? – повторил Юра. – Я год копил со своей нищенской зарплаты, хотел бизнес маленький сделать – по рублю с молодняка стричь, а теперь, оказывается, я грабанул комсомольского вожака?

– Понятия не имею. Меня самого подставили. И что ты сказал следователю?

– Сказал, что купил у какого-то грузина на центральном рынке. Грузина не помню.

– Молодец! А как ты здесь оказался?

– Сказал, что утюг дома забыл выключить, меня и отпустили.

– А если серьезно?

– А если серьезно, сбежал с предварительного заседания суда.

– Силен! И что ты хочешь?

– Я хочу пожрать, помыться и поспать. Ты мне должен.

– Без проблем! – с готовностью ответил Феликс и встал.

– И пожить у тебя какое-то время, – добавил Юра.

Феликс снова сел и развел руками.

– Слушай, Четвертачок, у меня тут тоже неспокойно – участковый зачастил, вопросы всякие задает. Давай так: двести рублей, одежда и пристрою тебя куда-нибудь?

– Куда?

Феликс пожал плечами.

– Надо подумать.

– Думай.

Юра поудобнее устроился в кресле и закрыл глаза. Феликс вышел на балкон и сменил желтое полотенце на красное.

***

– Искала она, искала, а оказалось, что человек, который ей нужен, был всегда рядом. Им оказался Гена, ее партнер по пинг-понгу. Она с ним в перерывах играла постоянно. Мне понравился.

– Гена понравился? – уточнил Саша.

– Фильм. И Гена тоже – он такой нелепый и беззащитный.

Лариса отправила в рот ложку супа и подмигнула отцу. Саша озадаченно почесал бровь.

– Тебе нравятся нелепые и беззащитные?

– Пап, ты что, с Урала?! Это ж кино! А в кино совсем не как в жизни!

– А почему с Урала?

– Да это из фильма! – отмахнулась дочь.

– Из какого фильма? – не понял отец.

– Из этого самого, про который я тебе только что рассказывала! «Самая обаятельная и привлекательная»! Ну ты чего, пап?!

Капа поставила перед ней тарелку с картофельным пюре и котлетой. Дочь схватилась за вилку.

– Да не торопись ты так!

– Мам, мне еще с Галей надо увидеться, мы с ней брейк-дансу учимся!

– Так я не понял, а почему с Урала? – продолжал недоумевать Саша. – Там что, не люди живут? Я в Свердловске был в командировке – так могу сказать, что замечательные люди там.

Лариса закатила глаза.

– Пап, повторяю: эта фраза из фильма.

– Но можно хотя бы узнать, в каком контексте прозвучала эта фраза?!

Саша начал заводиться. Капа поставила перед ним кружку с чаем и положила руку на плечо.

– Сходим в кино и сами узнаем.

– Во-во! – поддакнула дочь с полным ртом. – Сходите сами и не приставайте!

Саша громко размешал сахар.

– Капа, в воскресенье идем в кино на этот фильм! И не обсуждается!

Лариса хихикнула, а Капа с улыбкой развела руками.

– Как любит говорить Ашот: мужчина говорит – горы молчат. Идем в кино.

Лариса быстро доела, поблагодарила и убежала одеваться.

– И когда только все успевает: и учиться на отлично, и портвейн в Ленинграде попить, и в кино сходить? Теперь вот брейк-данс какой-то, – задумчиво спросил Саша.

– Еще английский учит самостоятельно, – добавила Капа. – Разносторонняя. Ты не рад?

– Рад, конечно. Интересно, куда поступать собирается? Не говорила еще?

– Вроде, в педагогический. Вместе с Галей Соколовой.

В прихожей зазвонил телефон. Лариса зашла в кухню, шурша по линолеуму длинным телефонным проводом.

– Из милиции звонят. Взрослых просят. Кто из вас взрослый?

И, вручив телефон отцу, присела на табуретку рядом с матерью.

Саша слушал и хмурился. Под конец разговора сказал:

– Понял. Будем бдительны и будем звонить. До свидания.

Вернув трубку на аппарат, он задумчиво потер подбородок.

– Что?! – в один голос спросили жена и дочь.

– В общем, Лара, сидишь дома сегодня.

Лицо дочери вытянулось от удивления.

– Почему это?

– Звонил Холмогоров, тот самый лейтенант. Уже старший лейтенант, точнее. Сказал, что из здания суда сбежал Четвертазин. Помните такого?

Разумеется, они помнили.

– И как ему удалось? – спросила Капа. – У них там день открытых дверей?

– Не знаю. Попросили быть бдительными и звонить в случае чего.

– Что значит «в случае чего»? – не поняла дочь. – Они думают, он будет мстить?

– Не факт, но решили предупредить. Мы все-таки способствовали его аресту самым непосредственным образом.

– А не надо в чужие машины садиться и гвоздями угрожать! – возмущенно воскликнула Лариса. – Почему я должна из-за него менять свои планы?!