Не смейся, ведь я люблю

в Барселоне вместе с отцом. С тех пор как в ноябре, Гадеа уехала с ним, ее отец стал совершенно

другим человеком и избавился от своей депрессии.

– Ма, я устала. Пойду, лягу в кровать.

– Хорошо, Мария, отдыхай.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Рыжик допивает свой сок и оставляет стакан на кухне. С кисло-сладким вкусом апельсина на

губах девушка входит в свою комнату и закрывает дверь. Прежде чем переодеться, она включает

компьютер и усаживается перед ним. Она хочет немного послушать музыку. У нее снова выдался

тяжелый день.

Пока грузится компьютер, она достает телефон и просматривает его. Нет ничего нового, ни в

WhatsApp, ни в других сетях. Она думает, не должна ли она послать сообщение Бруно, чтобы

посмотреть, как он себя чувствует. Вероятно, он разозлился на нее, но сейчас уже поздно, и момент, скорее всего, не самый подходящий. К тому же у нее нет настоятельной потребности писать ему или

просить за что-то прощения. Опять эта мучительная апатия…

Компьютер готов. Девушка входит в папку с музыкой и выбирает диск El M'etodo Lebrun и первая

песня, которую она слушает “Родился с холодом” [ прим: Nac'i con fr'io]. Мери нравится эта песня, и в

словах “я родился с холодом в душе, и не могу излечиться…” ей видится ее собственное отражение.

Девушка снимает очки и трет глаза, потом снова надевает их и смотрит не монитор. Цокая языком, Мери играет с мышкой, водя курсором вверх-вниз по экрану. Слишком велико напряжение. Она не

хочет это делать. Ей не стоит это делать. Девушку бесит ее зависимость от чего-то. От кого-то. Нет…

75

Однако ее сила воли не настолько большая, как нужно. Мери набирает адрес сайта и привычно делает

все остальное, чтобы войти в чат лесбиянок.

Она не хотела, клянется Мери сама себе, она не хотела, но именно этим всегда и заканчивается.

Ее шаги всегда приводят в одно и то же место. И после всего она еще осмеливается сказать Бруно, что он одержим Эстер. А сама-то? У нее все еще хуже. Она вцепилась в глупый сайт или, что еще

хуже, в человека, о котором даже не знает, существует ли он. Вцепилась клещами в ник, который

сейчас выделяется в левой колонке среди тех, кто в сети.

Мери чувствует озноб. У нее такое чувство, что это не приведет ее ни к чему хорошему, но в то же

самое время она безмерно счастлива видеть “ПаломаЛавин” в числе тридцати трех присутствующих

пользователей.

Обе девушки пишут друг другу практически одновременно.

– Рыжулька!

– Надеюсь, у тебя весомое оправдание на сегодняшний вечер.

– Мне жаль! Ты даже и представить не можешь, как жаль! В семь часов я не смогла! Прости меня!

И еще одно приглашение пообщаться по видео. Мария тяжело вздыхает. Она даже не захватила

линзы, хотя, вполне возможно, если она сейчас отлучится на несколько минут, чтобы принести их, эта девчонка снова исчезнет. Да какая теперь разница, такой она ее должна увидеть или этакой.

Подходящий ли для этого момент? Общение по скайпу не входило в ее планы на вечер. Нет, все-таки

это подходящий момент. Мери набирает в грудь побольше воздуха и наводит курсор мыши на кнопку

с надписью “согласен”, а затем решительно нажимает ее.

Она согласна.

Пятнадцать секунд, затраченные на включение и активацию камер, кажутся бесконечно длинными

и неопределенными. По всему телу Мери пробегает дрожь, и девушка не перестает поправлять

волосы, стараясь пригладить их, как можно лучше.

И вот, наконец, появившееся изображение с другой стороны экрана, немедленно решает одно из ее

сомнений: Палома – девушка, здесь она сказала правду.

У нее очень белая кожа, даже белее, чем у нее самой, пухлые розовые щеки и очень светлые

волосы, собранные на затылке в пучок, как у гимнастки. Чуть вздернутый нос и огромные голубые

глаза, слегка подкрашенные. Маленький рот и округлый подбородок с красивой ямочкой. По виду

она напоминает Мери русскую девушку или девушку из какой-то другой восточно-европейской

страны. Она не самая красивая во вселенной, но гораздо красивее ее самой.

Когда Мери смотрит на девушку, то боится, что та быстро исчезнет с экрана, поскольку в плане

внешности Мери ей уступает, однако Палома не только не исчезает, но даже улыбается ей.

Камера не передает звук, поэтому обе продолжают переписываться между собой.

– Привет! Смотри-ка, а ты и вправду рыжая!

– Ага, а ты девчонка.

– Конечно, девчонка!

Неизменная улыбка девушки немного успокаивает Мери, которой трудно улыбаться.

– Ты очень красивая, – пишет она и поправляет очки.

– Ты тоже!

– Я? Уверена, что ты видишь меня?

– Конечно!

– Думаю, ты говоришь о другой. Кто там еще у тебя на экране? Эдурне? [ прим: Эдурне - Edurne Garc'ia Almagro, испанская певица в стиле поп-рок и данс]

Ирония Мери заставляет девушку рассмеяться. Палома жестом просит Мери немного подождать.

Она поднимается и встает у стены. Оттуда ее можно увидеть в полный рост, с ног до головы. На ней

розовая пижама с рисунком каких-то игрушек. Девушка совсем невысокая, где-то метр пятьдесят

шесть или семь.

– Ну что, увидела? Я – лилипутка, гномик, – пишет девушка, возвращаясь к клавиатуре. – А теперь

посмотри на это.

Сейчас вместо того, чтобы отойти назад, девушка приближает лицо вплотную к камере. Мери

отчетливо видит, что правый глаз Паломы лилово-фиолетовый, о чем та и сказала утром.

– Это из-за подножки, которую тебе подставила Наталья?

– Да. Это из-за глаза я не могла быть дома в семь. Мне пришлось идти к окулисту.

– А что у тебя случилось?

– Около пяти у меня начало двоиться в правом глазу, и мама потащила меня к врачу. Короче, на

следующей неделе мне предстоит обследование.

– Но ты хорошо видишь?

– Да, мне закапали какие-то капли, и все прошло, но врачи сказали, что это может повториться