Не созревшая рябина

Так могло продолжаться до самых морозов, пока однажды Чиж не бросился к группе выживших, расположившихся прямо посреди улицы. Оказалось, что парни случайно забрели на их территорию, о которой те долгое время заботились. Первые этажи близлежащих домов были заняты этой группой, а у подъездов расставлены солнечные батареи.

Они обустроились с комфортом, ни в чем себе не отказывая. Развели посреди дороги костер из мусора и сидели вокруг него, разговаривая приглушенными голосами. Даня заметил несколько жестяных бутылок пива неподалеку.

– Толь, здаров, – крикнул Чиж, снимая с головы простынь. Один человек из группы нерешительно встал и подошел к парням. Поражала разница между ним, выглядящим усталым и недоедающим, и Даней с Чижом, от измождения готовых превратиться в скелетов.

– О, а я думал, вы умерли, – глаза парни в изумлении округлились, и Даня с запозданием узнал в нем Толика. Парень пристально всмотрелся в Чижа. – В смысле Агата тогда так и сказала. Мол, Чиж помер. А ты, оказывается, с Мухиным сбежал.

Толик засмеялся неприятным смехом, Ваню передернуло. Они остановились в нескольких метрах от костра, остальные люди кинули на них пару простых взглядов и без интереса отвернулись. Даня подошел ближе, тоже снимая с себя покрывало.

– Она немного разозлилась, – неловко пробормотал Ваня, вспоминая их последний поцелуй, и без особой надежды задал вопрос. – Как она?

– Она умерла, – кивнул Толик. Помолчал минуту, собираясь с мыслями. – Перед Новым Годом. «Рассвету» пришлось заниматься кучей работы после того, как идиоты бюрократы посбегали. А когда присоединились к «Бункеру» проблем стало только больше. Ну, и нас отправили в больницу собирать лекарства. После второй волны зомби, почти все больницы оказались забиты мертвецами под завязку, но к декабрю многие уже перестали дергаться. Думали, что пройдем спокойно, заберем, что нужно, и уйдем. С первой больницей так и получилось. Там все зомбаки уже сгнили и пылью покрылись. Прям десятками на полу лежали. Как ковер. Мерзость. Еще и дым этот черный. Весь пол покрыт им. А он же противный, к ногам липнет, потом следы оставались. Пришлось всю обувь выкинуть.

Толик рассказывал с какой-то ностальгической улыбкой. Будто эти ботинки стали последней радостью в его жизни. Чиж с Даней внимательно слушали, но особой печали не испытывали. У них почти не осталось близких людей, и смерть Агаты казалась чем-то естественным. Пожаловавшись на испорченную черным веществом обувь, Толик перевел дыхание и продолжил.

– Мы не думали, что во второй больнице окажутся живые. Люди там совсем среди зомби с ума посходили. Напали на Серого, Агата пыталась его защитить. Смешная. Встала между ними, пыталась что-то сказать. Помните, у нее такая привычка еще была. Головой так встряхивать, что волосы ходуном ходят. Они ее за эти волосы об косяк лицом поводили. Так поводили, что она потом половину этих больных перекусала. И наших тоже. Тогда свалить успели… не знаю даже. Я? Еще кто-то был. Я просто ушел, если честно. Даже в «Бункер» не вернулся. Мы тут группой собрались, кочуем по городам.

Толик качнул головой в сторону товарищей. Даня понятливо хмыкнул.

– Почему не вернулся? – спросил он с некоторой надеждой. Больше всего на свете он хотел знать, что не испортил жизнь Чижу своим эгоизмом, и плохие новости о базе делают его счастливым.

– В «Бункер»? – вопреки ожиданиям Толик неловко пожал плечами, словно ему нечего было ответить. – Слишком много ответственности. Самим бы выжить, а тут еще о других беспокоиться. Там было здорово, на самом деле, но действительно хорошо жилось там только детям, наверное. Ни забот, ни тревог, хорошо было.

– А мандарины там были? Я так по мандаринам соскучился. И по апельсинам.

– Были вроде. Нам доставались одни сухпайки, а с фруктами напряг стал, – Толик скривился.

– А вакцина, правда, существует?

– Не знаю. Мы думали, что это пиар-ход, чтобы люди в «Бункер» стекались. Это волшебное лекарство никто в глаза не видел. Может, и существовало, конечно, да мы о нем не знаем. Может, и сейчас существует.

– Как туда добраться? – подал голос Чиж.

– Никак, – Толик снова пожал плечами и со злобой рассмеялся. – Вы не слышали? Центр взорвался, весь «Бункер» вымер.

– Какой центр?

– Исследовательский. У нас же самый крутой был, – Толик продолжал смеяться, добавляя в голос сарказма с каждым словом. – У нас же самая большая коллекция вирусов. Что-то пошло не так, и все это добро распространилось по «Бункеру».

– И все заразились? И умерли от какой-то оспы?

– Нет же. Вы все это время взаперти просидели?

– Что-то вроде того.

– О. Но вы точно должны были заметить. С тех пор, как этот чертов черный туман начал распространяться, люди перестали болеть. Ни простуды, ни болячек, ни заразы. Как отрезало. А если кто-то и заболел, то это оказывается зомби-вирус. Забавно, правда?

– Очень. Если ты оттуда сбежал, как узнал?

– Те, кто жил на границе с «Бункером», смогли сбежать. Не все, конечно. Вон, Слава оттуда. Он и рассказал.

Парни простояли в молчании некоторое время. Люди у костра о чем-то шептались. Мужчина, на которого Толик указал как на Славу, расчехлил гитару и принялся лениво перебирать струны.

– А помните тех людей? – Толик хитро рассмеялся и заговорил снова, понизив голос.

– Которые с пушками бегали?

– Ага.

– Что с ними?

– Видите женщину в шапке и с синим платком на лице? Это Катя. Катерина Сергеевна. Жена того парня, который командовал теми парнями. Но, как вы видите, кроме нее никого больше не осталось.

Толик усмехнулся и растянул губы в широкой улыбке, при виде которой на душе становилось гадко. Чиж что-то промычал легкомысленно, Даня задумался.

Присоединиться к выжившим парням не предлагали. Они бы в любом случае отказались, но глядя на роскошно обустроенный лагерь, Чиж мог только завистливо вздохнуть. Обычно парни просто заваливались в первую попавшуюся квартиру и ночевали там, и Ваня собрался уйти отсюда подальше, пока не стемнело, но Даня попросил подождать немного.

Что именно он хотел спросить, парень не знал. Помялся немного, не решаясь подойти к людям, пока Толик не хлопнул женщину в шапке по плечу. Указал на Даню, посмеялся. Чиж видел, как «Катерина Сергеевна» нахмурилась и с видимым нежеланием подошла к стоящему в стороне Мухину. Сам Толик уселся у костра, попытался забрать у мужчины гитару и сыграл на ней пару кривых аккордов.

Другой мужчина, с похожей на парик копной рыжих волос, обустраивал у подъезда мангал. Седая дама стояла рядом и подавала ему куски мяса из сумки-холодильника. Многие животные заболели и заразили других, а те, кто остался цел, были убиты хозяевами из страха перед вирусом. Сохранить сейчас мясо стоило больших усилий, и Ваня знал, что те не поделятся с ними, а просить на коленях он не хотел.

Он бы поделился. Хотя бы кусочком. А они могут подавиться едой, с Толиком во главе.

Чиж думает, что они тоже могли бы жить так. Пусть сами и не справились бы сразу, но совместными усилиями выживших посёлка, с помощью книжек Дани, у них бы получилось. Фантазировать он мог долго, но моральных сил что-то сделать не было.

Ваня стоял без дела, разглядывая солнечные батареи, иногда скрытно бросая на Мухина и женщину в шапке подозрительные взгляды. Они не говорили долго. Не прошло и пяти минут, как Даня уже вернулся к другу.