Не та профессия. Тетрология

– Угу… Особенно когда эта женщина не ниже тебя рангом и возможностями превосходит, – Селиму было легко и приятно беседовать со старым другом, поскольку в этом захолустье людей их возраста, происходящих к тому же из Столицы, больше не было. – Впрочем девочке повезло, что она встретила этого сотника. Возможно, без него всё не было бы настолько … м-м-м… ярко на площади.

– Вот тут не уверен, – не согласился казначей. – Начать с того, что городская стража – сброд. Подходящий лишь для того, чтоб трясти лавочников на рынке. Как только запахло горячим, они куда-то сразу растеряли весь свой пыл и воинственность.

– Ты немного не в курсе. Почти половина стражников, которые пуштуны, отказались участвовать в междоусобице туркан и туркан. Они так и сказали: туркан потом между собой помирятся. А виноватыми, прими сейчас какую-то сторону, станут пашто.

– Даже не могу их осуждать за такую предусмотрительность! – весело хохотнул Хамид-казначей. – Они, конечно, не понимают во всех различиях между нашими народами… ведь не все туркан друг другу товарищи…

– Тс-с-с-с! – теперь уже Селим жестом остановил собеседника. – Я-то согласен. Где-то в глубине души… но вслух ты всё же воздержись. Пашто действительно поступили мудро, причём на два или три шага вперёд. Кстати, этот сотник и с ними вон общий язык быстро нашёл.

– Дикари потому что, – как о чём-то само собой разумеющемся, пожал плечами Хамид. – И он, и они постоянно льют кровь, презрительно относятся к чужим жизням и привыкли клинок считать лучшим аргументом в любых разногласиях.

– Нашей городской страже близость подобных взглядов что-то не сильно помогла, – засмеялся аудитор. – Кстати, а ты заметил, что сотник с девочкой говорят на одном языке, как будто из одной местности?

– Так может они и из одной. Ты что, хорошо знаешь весь Восточный Туркестан? – фыркнул Хамид. – Мало ли, кто у него родители. Может, они в каком-то колене из одного народа. А уж в «красных» полках каких только народов нет… – заметил казначей через мгновение, мерно покачиваясь в седле.

– Верно. Говорят, в Магрибе сейчас даже темнокожих в войсках полно, слыхал? Светлейший лично разрешил принимать выходцев с юга, даже без их перехода в Веру. Служивого мяса всегда не хватает…

– Ты заметил, что в Бамиане охрана девочки схватила какого-то фарси? Говорят, казнили прямо на стоянке. Интересно, а этот в чём провинился?

– Не знаю, и тебе не советую забивать голову. Лично мне девочка показалась здравой и неглупой. В отличие от того же Юсуфа, у неё эмоции не влияют на разум. Согласен?..

– Я бы сказал, что у неё скорее хорошие советчики, – осторожно молвил казначей, обдумывая вопрос. – Сама она всё же слишком молода для подобной мудрости.

– А у Юсуфа советчики плохие?! – не удержался от подначки аудитор. – Проблема в том, что такие, как Юсуф, слушают советы далеко не всегда. Советчик – это лишь инструмент. В руках правителя, принимающего решение. Вопрос, кто своими инструментами лучше владеет.

_____________________

– … для того, чтоб заставить человека перестать думать, надо заставить его бояться, – пожимаю плечами. – Это достаточно известный приём. И я удивлён, что все местные, практически без исключения, на него попались.

– Вот так просто? – незамысловато и искренне поражается Алтынай.

– Ну да. Когда человек боится, он не может думать. Вернее, не может генерировать точные решения…

– Создавать? – тактично переспрашивает Алтынай, скорее для трюхающего рядом Актара.

– Угу… Знаешь, это давно известно, – говорю задумчиво. – Я, честно говоря, полагал, что и тут тоже. Особенно в свете потрясающего развития местной иранской менталистики… Любой страх автоматически парализует работу ума. Чем сильнее страх, тем больше парализует. Как правило. Самый умный и учёный муж, если напуган, проиграет в шахматы, например, малому ребёнку. Ну и в других сферах это работает соответственно.

– А как именно это работает? – не на шутку заинтересовывается моя собеседница, свешиваясь с седла почти до земли и обдирая с какого-то низкого куста очередную веточку.

– Да шут его знает, я-то не менталист. В сухой науке есть такое понятие, «цепочка ассоциативных связей»; Алтынай, не спрашивай, потом объясню … Вот пугать надо тем, что у него по этой цепочке в подсознании вызывает наибольший страх. Магов я не боялся, уже говорил раньше.

Она внимательно кивает.

– Прав в такой ситуации всегда лишь тот, у кого больше сил. – Продолжаю излагать очевидные (с моей точки зрения) вещи. – А сил было больше у нас. Надо было просто дождаться, пока наши соберутся и изготовятся.

– Всё так, если не считать магов, – ёжится Актар с противоположной стороны от коня Алтынай. – Я, конечно, рад, что у тебя оказались возможности и против магов, – Актар многозначительно выдерживает чеховскую паузу. – Но кроме тебя, среди нас никого другого с такими возможностями не было. Потому двух магов на той площади, даже против наших полутора сотен, было за глаза.

– Вот это и есть пример, уже с нашей стороны, когда страх выводит из строя соображалку, – говорю серьёзно.

В принципе, мы с Актаром уже давно не выбираем, что сказать друг другу. Я, кстати, замечал: если я начинаю подбирать слова (чтоб его не обидеть!), он сразу замечает это и злится. И наоборот: если я говорю, что думаю, то даже прямая грубость или нетактичность не выводят его из равновесия (впрочем, возможно, это только со мной так ).

– Актар всполошился, когда тебя стражники повели в суд – продолжаю в сторону Алтынай. – Причём, перепугался он не на шутку.

– Да. – Коротко роняет пуштун. – Хоть и не за себя. Но сильно.

– А это – иллюстрация к первому постулату: пугать надо тем чего боится конкретный человек. Вот нашего Актара у противоположной стороны очень хорошо вышло испугать: мозги ему отшибло напрочь, – смеюсь, приподнимаясь в седле. – Он порывался прямо там идти врукопашную, не глядя ни на что…

– Всё так, – спокойно кивает Актар. – Ты неглуп, я всегда это говорил… Меня мало чем можно напугать. НО случись что с ней, – кивок в сторону Алтынай, – и лично в моей жизни это стало бы едва ли не наибо льшей трагедией. Объяснить, почему?