Не такая, не такой

Сумасшедший быстрый контрастный секс — короткие сильные движения, противоположные температуры, непривычные ощущения — такого со мной еще никогда не было.

Я и не думала, что в тридцать пять лет можно наконец встретить того самого легендарного любовника, истории о котором женщины рассказывают друг другу полушепотом на последней стадии девичника. Я была уверена, что это все сказки, и раз до моих лет не повезло, то и шансов больше нет. Вряд ли таким Казановам интересны женщины далеко не первого сорта и свежести.

Как я ошибалась…

Я вспомнила о том, что надо предохраняться, только когда Юл вдруг в последнюю секунду вышел из меня, и среди прохладных капель на меня пролились горячие. Вода тут же смыла следы преступления, а я повернулась изумленно и возмущенно:

— Ты! А защита?!

Юл смывая с меня и с себя остатки пены, невозмутимо ответил:

— Заедем вечером в клинику, сдам все анализы, покажу тебе справку, что все в порядке. Не бойся.

— А если я залечу?! — я дичайше испугалась.

Вот оно — мамино наставление родить для себя. Стоило расслабиться — и пожалуйста, все шансы.

Все удовольствие вырубилось моментально, смытое волной паники.

Голова заработала чисто и ясно, без глупостей и умиления.

Конечно, такие, как Юл, не женятся на библиотекаршах. Не зря мне пришли в голову легенды и мифы о Дон Жуанах.

Сотни женщин.

Он такой — мелькнул яркой звездой и исчез. Главное сейчас, чтобы не оставил вечную память о себе. Хотя с моей удачей…

Юл тем временем укутывал меня в белоснежное пушистое полотенце размером с простыню.

— Не залетишь, — он чмокнул меня в нос.

— С чего вдруг?! — возмутилась я. — Ты вообще в курсе, что способ предохранения «вовремя вынул» это вообще не способ?

— Я в курсе, — кивнул Юл, снова подхватывая меня на руки. Может, теперь он решил таскать на руках толстых библиотекарш вместо спортзала? — Но ты все равно не залетишь.

— Да почему же? — разозлилась окончательно я.

— Я лет двадцать назад сделал вазэктомию. Полагаю, к нынешнему дню это уже необратимо.

— Ты больше не хочешь детей?.. — изумилась я.

— Ну, я же не думал, что мой единственный ребенок окажется такой…

Мудак.

Вслух я, конечно, не сказала.

Но он и сам это имел в виду.

— Не мог раньше предупредить! — я стукнула его в плечо.

Юл остановился, не донеся меня до кровати, и заткнул мне рот поцелуем.

Это помогло, но ненадолго.

Едва он опустил меня на кровать и открыл фальш-панель в стене, за которой скрывался вход в гардеробную, я снова взвилась:

— Нам ведь надо поговорить о важном!

— О чем? — донеслось оттуда.

— Я же… — самое время передумать и не поднимать эту тему! — С твоим сыном…

— И что? — Юл выглянул, застегивая рубашку. — Я знаю.

— Тебе все равно?

— Послушай… — он вышел уже полностью одетый, даже в пиджаке, только галстук болтался незавязанным.

Будь я нормальной женщиной его круга, я бы знала сейчас пятнадцать хитрых узлов и завязывала бы их, не приходя в сознание. Мне почему-то ужасно хотелось завязать на Юлиане галстук.

— У меня было семь жен, — продолжил Юлиан, открывая еще одну панель с зеркалом в полный рост и принимаясь завязывать вожделенный мною галстук самостоятельно. — Про каждую я думал, что это на всю оставшуюся жизнь. И ошибался. Люди — ошибаются. Это нормально.

— И хочешь сказать, что тебе совершенно не важно, что я сначала отказала тебе? Что я не сразу поняла, какой ты… — я чуть не зажала себе рот ладонями, но было поздно.

Юлиан развернулся и прямой наводкой, этой своей походкой крупного зверя направился ко мне:

— Какой я? — он склонился надо мной, опрокидывая на спину. — Что ты обо мне поняла?

Он зарылся лицом в мои влажные волосы и блаженно застонал.

— Охотник! — нашлась я. — Какой ты охотник. Как все мужчины. Столько жен и разводов. Что ты смеешься?

— Да так, вспомнил один разговор, — ухмыльнулся Юлиан. — Они все тоже думали, что я охотник. Потому и разводы.

— А ты нет?

— Меня утомляет необходимость постоянно гнаться за ускользающей от меня женщиной. Если она так хочет от меня сбежать — пусть бежит. Мне нужна та, которая хочет остаться.

— Ты не охотишься, ты приручаешь?.. — мне показалось, что я ухватила за хвост какую-то очень важную мысль.

Но в этот момент телефон Юла снова зазвонил, и мысль сбежала,

Я вздохнула.

Юлиан деловой человек. Популярный. Общительный. Конечно, от него всегда кто-нибудь будет что-нибудь хотеть.

Почему меня это так раздражает, а?

Юл посмотрел на экран и явно удивился. Но ответил, тыкнув в экран:

— Да, Татьяна Федоровна. Да, у меня. Сейчас дам.

Он протянул телефон мне:

— Твоя мама. Тебя.

А уж я-то как удивилась!

— Да, мам?

Я выслушала то, что она мне рассказала, закусив губы. Потом уточнила:

— Когда?

И еще раз:

— Где?

И закончила:

— Да, я поняла.

Я нажала отбой и уронила телефон на кровать.

Потом встала и начала одеваться во второй раз за это утро.

— Что такое? Сонь? — встревоженно спросил Юл. — Что случилось?

— Мой отец умер.

Я даже потрогала свои губы — они странно онемели от этих слов, как от лидокаинового спрея.

— Это тебе мама сказала? Когда похороны? Давай, я с тобой поеду. Сегодня? Когда он умер?

— Юл.

— Что?

— Это семейные дела. Сама разберусь. Подкинь меня до метро, пожалуйста.

Юл: Хотел бы быть рядом

Сам виноват, идиот, сам.

В самый раз постучаться лбом об руль в ритме ламбады.

Не-е-е-е-ет, Влад такой дурак все-таки в меня. Моя кровь, не водица.

И совершенно нет времени все это нормально разрулить, потому что меня ждет разруливание другой жизненной «удачи».

Было время разбрасывать камни, и я не скупился. Пришло, видимо, время собирать камни — и они меня так и лупят по кумполу.

Соня кусала губы, отстранялась и тупо смотрела в окно, пока мы добирались в город. Я ломал голову, как все исправить, учитывая, что выяснять наши с ней отношения сейчас совершенно не к месту. Что еще можно сделать, не имея возможности обнять мою девочку?