Не такой как все. Ведьмы

Я старался, с тех пор, не отсвечивать возле Универмага. Эта специфическая публика появлялась в поисках приключений, возле центрального проспекта. «На Миру», как принято говорить в Конотопе. Под сенью высоких тополей, на которых жили крикливые вороны. Весь тротуар под ними был усеян белыми «парашютиками».

Я вынужден был, — приезжая в Конотоп, — “крутится” возле Вокзала; в районе Деповской улицы. Эта полу уголовная топонимика — знаковая для понимания того, что творилось в этом городе, в начале 70-х годов прошлого столетия.

6

В К…кую десятилетнюю школу, в походе за средним образованием, высадился внушительный десант. Это было недалеко от дома; всего 3,5 км, и — через Сейм.

На начальном этапе, мы обязательно возвращались после уроков домой на велосипедах, дабы не оставаться в интернате, в котором заправляла истеричная Волкова. Существо удивительно мелочное, нервное и злобное; имеющее уже несколько детей и воспитывающее без мужа. Я не мог ее терпеть; как и она меня. Дома все было привычным. Поэтому, мы возвращались в свое село. Ходили в клуб, играть на бильярде. Здесь, меня дважды нокаутировал, некто, Райденко (Рая). Словно, от нечего делать.

Очевидно, его попросили это сделать, и он (в компании какого-то статиста, нервном и злобном.), пришел к нам (так по нашим селам назывались те же районы), и, встретив меня, с ходу, уложил меня кулаком на песок. Я не ожидал всего этого, и, поэтому, даже не сопротивлялся; упал на землю, словно подкошенный. Этот Рая, по нынешнему определению, «качёк»; хорошо физически развит. Из семьи потомственных холуев. Отец подавился хлебной коркой. Учился Рая в Конотопе. Авторитет у него был незыблем в нашей среде. Он показал мне уровень кальсоновой поддержки.

— Казалы, шо ты, возбухаеш? — сказал Рая. Видимо, даже собаку трудно ударить беспричинно. Он не считался отморозком. Поэтому мог оправдывать свое поведение. Его послал, скорее всего, Бар — ков.

— Хто таке миг сказать? — спросил я, подавляя внутренний страх.

— Колька просыв, — сказал Рая.

— Який, Колька? — спрашиваю.

— Кальсончик, — выдавливает он из себя неблагозвучное прозвище. — Он просил поговорить с тобою.

У Раи не было врагов; он вел себя откровенно. Он “выдавал заказчика», чтоб не выглядеть беспредельщиком.

— За шо? — Я так это понял. Долгое время, оправдывал Кальсончика, думая, что начинающему холую просто захотелось показать свой авторитет. На Кальсончика, я не стал держать обиду. Это были проделки его куратора. С этим я расправлюсь, потом.

Кальсончик, уже тогда, должен был бы уже превратиться, в моих глазах, в настоящего подонка. Но, сек. сотов еще не существовало для меня.

Мать, похоже, используя преимущества фаворитки, учила его жизни, используя изгоев в качестве наглядного пособия? Несмотря на это, у меня не прекращались с ним отношения. С этим лживым и подлым, уже, человеком мы зачастили в соседнее село к своим одноклассницам. Они, после восьмилетнего монашества во время предыдущей школе, были для нас целым миром. У Кальсончика, скоро, появилась красивая подруга, Люба.

Теперь они вместе могли подставлять меня под кулаки ее ухажеров. Солдат. С…вский залепил мне кулаком в лицо, когда она пристала ко мне, словно обозначая ему жертву. Солдат симпатизировал ей; очевидно рассчитывая на взаимность. Я получил этот удар за Кальсончика, который — в это время — изображал драку с другим солдатом. Все происходило показательно; но и после, я продолжал с ним дружить.

7

С Нового года у меня появилась своя любимая девушка. С которой, стараниями этой сладкой парочки привилегированных «кальсонов», я навсегда расстался.

Вышло так, что, несмотря на мои предостережения, она всегда доверяла им намного больше, чем мне. Я мог винить, конечно, родителей своих и ее, и беспаспортных колхозников, которые с подозрениями относились не к таким как они. Кальсончик был для них своим, из привилегированного сословия. Я — чужим, врагом.

Он (подлостью) подыгрывал матери моей девушки. Моей возлюбленной, была навязана дружба (до этого, у нее имелась иная подруга). Через свою авторитетную подругу, Кальсон (активно задействовал местных в этой долгоиграющей интриге), мог подавлять у моей девушки инстинктивный бунт против своих родителей. Так, ли?.. Она, даже, не сопротивлялась. Если у женщины, девушки, отбирают любовь, на первый взгляд, она должна инстинктивно сражаться за нее. Находя в ней жизненную опору. Это у них более развито, чем у мужчин, в которых остается еще много разных дел, и целей, в жизни (призвание). Для женщины же, основное призвание — это: способность воспроизводить потомство. Остальное — на втором плане. Инстинкт матери — он же доминирующий у подавляющего большинства женщин. К этому, единственный путь — через любовь.

Я, уже, не выползал из мелких интриг, и спасение видел только в том, как бы все это поскорее закончилось. Меня, постоянно, предавал любимый мною человек. С которым начался ад; тогда как без нее — виделось: полу ад. Кальсончик возвышался над этой возней. Это говорит о таланте этого подонка.

…Это Кальсончик, уговорил меня поехать в Конотоп за фотографиями…

Ему, зачем-то, срочно «понадобились» фотографии? Сейчас я вижу, что это была какая-то зачетная работа его матери: при воспитании в нем начинающего сек. сота?

В районе спортивного магазина нас поджидали три гопника. Они даже не спрашивали ничего. Один из них запустил в мой нагрудный карман руку и вытряхнул из него всю мелочь. Подобная процедура довольно-таки унизительная, как за замыслом, так и за исполнением. Словно позабыв о Кальсончике. Он стоял в стороне, наблюдая за происшествием, глазами стороннего наблюдателя.

И, тогда, я озвучил «легенду», с которой я жил в то время.

— Я из «Порта». — Называю каких-то авторитетов, которых знают многие в том месте. Я иногда гостил у своей двоюродной сестры и знал эти клички. Это была моя легенда, позволяющая безопасно передвигаться в пределах определенного района.

Гопники переглянулись.

— Пойдешь с нами, — Будто вспомнив о Кальсончике, обратился к нему один из них. — Есть о чем потолковать.

Они ушли за дом. Возле меня оставался дежурить только один из гопников.

Я уже не упомню: вернули ли они мои деньги?.. Но факт остается фактом, что гопники исчезли. Что-то пошло не так?..

— Вони тебе «трусили»? — спросил я, у Кальсончика.

— Нее, — с задумчивым взглядом, ответил тот.

Мы шли молча, добираясь до автовокзала.

…Скоро я отправился учиться в Киев и на очень долгое время потерял его из виду.

Он женился еще в выпускном классе; его мать оформила им акт бракосочетания в родном сельсовете. Окончил строительный техникум в Конотопе. Служил ОСВГ. Здесь, между нами произошел, единственный, обмен письмами.

Он скоро стал уважаемым сек. сотом; жил своей, семейной, жизнью. Поселясь (после службы), в том же, таки селе, где встретил свою будущую жену. Работал в какой-то там строительной бригаде. Получил квартиру, к своим 26, как и все популярные сек. соты. Браконьерничал на Сейму. Вместе с такими же, как и сам.