(не) твой ребёнок

Прислоняюсь к ней спиной, делаю несколько глубоких вдохов, и чувствую, как кончики пальцев покалывает.

Неужели?

Значит я была права…

Их отношения на грани развода?

Когда я мельком подсмотрела в дверную щель, я заметила на столе Волкова бутылку виски. И стакан. Который был опустошен наполовину.

Проходит несколько часов, за окном уже сгустились плотные сумерки. Дети спят в своих кроватках, а я не могу найти себе занятие, чтобы отвлечься и немного отдохнуть.

Хотела почитать книгу, но не могу сосредоточится ни на одной странице. Уже раз пять прочитала один абзац, так и не поняла его смысл. Раздраженно захлопнула книгу, отложив в сторону.

Что-то тревожно на душе. Очень тревожно… Представляю, как Олег там до беспамятства напивается. Он ведь так и не вышел из кабинета, сидит там как узник. Явно ведь пьёт.

Может, так ему и надо?

Я бы с удовольствием сплясала перед ним ламбаду с криками: «Мерзавец! Получи, заслужил!»

Но не могу. Не могу и всё! Не знаю почему… Это сопротивление изнутри идёт. Из самого сердца.

В этой истории не всё чисто. Я без конца вспоминаю те моменты, которыми он пытался загладить вину. Подарками, которые до сих пор и лежат и пылятся под кроватью, но, главный поступок… спасение моей жизни на отдыхе. Когда он, рискуя собой, бросился в шторм следом за мной, имея на содержании двух детей.

Я прокручиваю эти важные воспоминания снова и снова, снова и снова. Едва держусь, чтобы не растаять и не простить гада! Трудно бороться со своей гордостью. Олег исправляется, он кается, пытается загладить ошибки… А это главное.

Но пока для того, чтобы я его простила, этого недостаточно. Чтобы заслужить моё прощение, даже не знаю, что Волков должен сделать.

Что-то такое… сверхъестественное.

Я не могу уснуть. То ворочаюсь в кровати, то по комнате круги наматываю. Ядовитая тревога изнутри грудь разъедает. Похоже, я заболела. Вегетососудистой дистонией. И у меня приступ обострился. Быть может потому, что беспокоюсь за Олега. Вдруг он там до чёртиков напился?

Надо выпить воды. Заодно немного в саду прогуляться, воздухом подышать. Набросив халат на тело поверх ночной рубашки, я открываю дверь и тут же пугаюсь!

— Ох, — тихонько стону, зажав рот ладонью, когда вижу бледное лицо Волкова возле порога. — Напугали…

В доме темно, и тут он вот так вот подкрадывается. Ужас! Весь такой помятый, потрепанный. Не миллионер, а типичный житель нищих трущоб. Зомби в реальной жизни.

— Ты мне нужна… Я поговорить пришёл, — шатается из стороны в сторону.

Жуть жуткая.

В три часа ночи явился он… Поговорить, видите ли.

Испугавшись, действуя на каком-то неосознанном рефлексе, я рывком пытаюсь захлопнуть дверь. Но Олег выставляет вперёд ногу таким образом, что я бью его дверью прямо по ней.

— Ой, — скривилась.

Наверно ему очень больно! Удар вышел сильный.

Но Волков и глазом не моргнул.

— Дай мне пять минут. Очень нужно.

Вздохнув, я всё-таки пускаю мужчину в свою спальню.

— Слушаю… — рассеянно мямлю, теребя пояс халата.

— Я хочу прощения попросить, — он замирает посреди комнаты.

— Мы уже давно всё обсудили, Олег Владимирович.

Ещё раз тяжело вздыхаю, закатив глаза.

Надоело, каждый раз одно и то же.

Я понимаю, что он пьян. Тяжёлый день. Трудный разговор с отцом Жанны по телефону. Безрадостная семейная жизнь…

Что ж, вот твоя карма, Волков! Мучайся.

— Нет, Катя, я же вижу, что ты меня не простила. По глазам вижу. Я так не могу больше жить, совесть меня сжирает!

Он вдруг резко хватает меня за плечи и с силой встряхивает.

— Ну скажи, что я должен сделать? Чтобы ты меня простила? За что ты продолжаешь меня ненавидеть и избегать?

Издаю нервный смешок.

Меня вдруг накрывает странной волной раздражения.

Кровь в венах закипает похлеще кипятка, а горло сдавливает колючим раздражением.

Я тоже устала терпеть и держать себя в руках.

Пора выговориться!

Если я ударю подлеца, может полегчает?

Вряд ли он завтра это вспомнит…

Такая возможность прекрасная подвернулась.

— Ты такой дурак! Ты мне ничего не объяснил! Ты сбежал. К-как трус!

Вырываюсь из рук наглеца, начинаю наматывать круги по комнате, держась за голову.

— Ради тебя я так поступил.

Замираю.

Смотрю на него, как он голову опустил. Весь такой помятый и жалкий. Полное ничтожество!

— Что? Ради меня? — усмехаюсь. — Да ты хоть знаешь каково мне было?

— Знаю. — Глаза не поднимает.

Стыдно ему.

Стыдно мерзавцу…

— Да ни черта ты не знаешь! — ногой топаю, всхлипывая.

Он резко вскидывает голову вверх.

Два шага.

Олег хватает меня за запястья и спиной к стене прижимает.

— Отпусти! Не хочу! Не трогай меня! Я забыть тебя мечтаю!

Мечусь как бабочка с оторванными крыльями, попавшая в плен к мерзкому пауку, ждущая своей печальной участи.

Это он их оторвал.

Волков оторвал мне крылья!

— Тише. Успокойся. Катя…

Катя.

Внутри все застывает.

Я замираю. Сил больше нет. Он такой сильный!

Дышу хрипло. Рвано. В глаза его дьявольские смотрю и тону в них, падая на самое дно тёмного океана.

— Что значит ради меня?

— Меня заставили. Что ж, теперь можно признаться. Отца больше нет…

— Не понимаю.

— Отец угрожал мне твоей жизнью. Я должен был жениться на Жанне, или… лишился бы всего. Но и не только из-за этого. Это одна из причин. Все вместе… в общем привело к такому результату.

— Какой ужас! Какой ты актер отменный! Я таких глупых оправданий еще не слышала, — выпускаю нервный смешок.

— Тш-шш, — внезапно, он палец на мои губы кладет, нажимая на них.

Я замолкаю. Мое сердце не бьётся от этой близости.

— Это правда. Я не хотел тебе делать больно. Пришлось. Лучше ненавидь меня, чем люби и мучайся от неразделенной любви. Мы не можем быть вместе. Это неизбежно.

— Ты мерза… — Не могу говорить. Он губы мои пальцами сжимает. Ласкает их. Чувственно поглаживает. Слова в голове теряются, там каша образовывается. А внутри души всё опасно переворачивается.