Не убивай меня больше
Шрифт:
— Сама себе мужа выбирала, — напомнил Алексей.
— Сама? — вскинула ресницы Милана. — А ты знаешь, сколько угроз я выслушала? Он и родителей моих уроет, и тебя тоже, маму твою обещал… Запугал.
— А чего ты мне не сказала? Один раз он у меня прощения просил, кровью захлебывался. Обещал к тебе вообще не подходить. А когда я в училище уехал, ты даже не написала мне, что так, мол, и так… Я про вашу свадьбу узнал от Васи Колобка.
— Я хочу развестись с самого первого дня, как замужем за ним оказалась, — тихо призналась бывшая Шахова, — но не знаю, как это сделать. Знаю, конечно,
— Это он умеет. Поймают его на какой-то гадости, и он тут же прощения начинает просить, чтобы шкуру свою спасти. Отца родного чего бояться?
— Ты думаешь? — покачала головой Милана. — Так ведь Николай Захарович еще тот человек. Не знаю, как и сказать. Но помнишь… В общем, знаешь ведь, что на том месте, где нашли убитую девушку Кристину Колесникову, потом повесили насильника. Все в городе думают, что это брат ее отомстил. Многие после этого стали с Сашей-баянистом на улице здороваться и кланяться ему при встрече. Но это не он… Это Николай Захарович сделал.
— Ты точно знаешь?
Бывшая Шахова кивнула.
— Я поднялась на второй этаж, хотела с ним поговорить. Дверь в кабинет его была открыта, свекор разговаривал по телефону. Знал, что его никто слышать не может, но все равно говорил негромко. Но я все слышала. Он сказал: «Где повесили? На том же месте, где он девочку убил?.. Спасибо, ребята. За хорошую весть…» Я скорее вниз. И только на следующий день узнала, что нашли повешенным убийцу.
— Может, Локтеву просто сообщили, что нашли убитого маньяка, — предположил Алексей, — к тому же у нас тот маньяк никого не убил.
— Кристину, может, и не убивал, но женщин в других городах убивал. Он сам в суде это признавал. Почему его только выпустили?.. Лешик, поехали куда-нибудь… Не хочешь в гостиницу, давай ко мне на родительскую дачу. Мать сейчас все равно в городе, а если даже и там, она очень обрадуется. Когда тебя посадили, она неделю рыдала. Бегала к твоей маме, и они вместе плакали… Ну, поехали к моим родителям на дачу. Там, правда, ничего не обустроено, но нам ведь и в твоем гараже было хорошо. Ты ведь помнишь?
— Нет. Я все забыл.
Алексей сбросил со своей шеи руки любимой когда-то девушки.
— Не будем больше ворошить старое. Что было, прошло, и ничего уже нельзя изменить… Давай как-нибудь дальше без воспоминаний…
— Я как-нибудь не хочу. Я хочу, чтобы ты любым способом избавил меня от мужа.
— А вот это без меня: ты сама приняла решение выйти за него, сама и думай, как от него избавиться…
Она снова попыталась обнять бывшего одноклассника, но он остановил ее и отступил на шаг.
— Леша, любимый, ведь мы не чужие друг другу. У нас ведь общий сын.
— Врать-то не надо! Ты мне в училище об этом написала, но я считать хорошо умею. Беременности не длятся одиннадцать месяцев.
— Леша!
Я тебя прошу о помощи. Помоги!Снегирев шагнул в сторону.
— Лешенька! — позвала в спину Милана. — Может, тебе деньги нужны? Я дам сколько скажешь.
— Не нужны. У меня денег больше, чем могу истратить, — ответил он, не оборачиваясь.
— А может…
— И подвозить меня тоже не надо. Пешком дойду.
Белый внедорожник быстро проскочил мимо — Милана даже не притормозила, чтобы рукой помахать. Снегирев шел к центру города, до которого оставалось еще шлепать пару километров, поглядывал по сторонам, наблюдая перемены, произошедшие за годы его отсутствия, но ничего особенно не изменилось. Небольшие деревянные домики с удобствами во дворах, потом пошли такие же небольшие, но уже каменные дома, потом бетонные пятиэтажки. Все пространство вокруг было знакомо, и все оно было равнодушно к нему — одинокому и никому не нужному.
Прилетел звонок от Колобка.
— Короче, так, — по-деловому начал Вася, — прямо сейчас дуй к нам домой. Лизу я предупредил. Она сегодня выходная после дежурства, очень обрадовалась и обещала что-нибудь приготовить. Лиза — это моя жена. Когда мне предплечье прострелили… Помнишь, я рассказывал, как в садоводческом поселке «Мечта» нарвался на троих… Не прострелили, а так, касательное ранение. Так она в больнице нашей на практике была и как раз меня, то есть руку мою, перевязывала. Так мы и познакомились. Я ходил к ней на перевязку, а потом с цветами явился, в кино пригласил, в кафе… Ну ты ведь знаешь, как это…
Снегирев этого не знал: он никому не дарил цветы, разве что матери, да и то на могилу. Он шел, не зная, куда идет и с какой целью, а школьный друг продолжал весело говорить:
— Лиза накроет праздничный стол, мы сядем, позовем друзей. Хочешь, я весь класс приглашу? Места, правда, всем не хватит, но в тесноте, как говорится, да не в обиде. К тому же все вряд ли придут… Кто уехал, у кого дела, а кого-то…
— Потом, — перебил друга Лешка и прервал звонок.
Снова набрал номер Соболевой, и снова Валя была вне зоны.
Дождался зеленого сигнала светофора и начал переходить улицу. И тут же раздался громкий скрип тормозов, и в Алексея едва не врезался большой черный внедорожник. Машина остановилась прямо у его ног. Не остановилась даже, а продолжала медленно двигаться на Алексея, так что ему приходилось быстро отступать. Потом он прыгнул на капот, перевернулся через правый бок и встал возле кабины водителя. Стекло было опущено. За рулем сидел Костя Локтев в белом пиджаке и в белой широкополой шляпе. А справа от него сидел мужчина лет пятидесяти со шрамом на щеке.
— Объявился! — усмехнулся Локтев и поморщился. — Ну-ну. На свою погибель ты притащился сюда, Снегирь. Так что даю тебе пару часиков, а потом объявляю охоту. Тот, кто тебя кончит, получит от меня хорошую награду. Ты меня хорошо понял, жлоб? Это мой город, и мне решать, кому здесь ходить по улицам и в чужих гаражах с девками перепихоны устраивать.
— Выходи, — спокойно ответил Алексей, — выходи, если такой смелый: выясним, чей это город. Только я тебя теперь жалеть не буду, если ты как в прошлый раз о пощаде будешь умолять…