Не уймусь, не свихнусь, не оглохну

Все.

28 мая 1986 г.

Утро. Только что прилетели домой из Ростова. По­зади Воронеж (июнь), Куйбышев (июль) и Ростов — все остальное время. Из Ростова на пару дней ездил к своим в Перевальск.

Воронеж многое показал... приоткрыл кое-что для тех, кто видит... Куйбышев подуспокоил. Прошли там блестяще, во многом «на ура», в чем-то — «так-сяк», а в общем — достойно.

Мы собирались в Железноводск в санаторий (были путевки), но нездоровье все рушит нам с Танюшей. Тогда поехали в Ростов к О.И., думали, ненадолго, а вот просидели до 26 августа. Там хорошо... но жарко.

Много общались с Настей. Она, кажется, взрослеет... в хорошем смысле, но не сказать, чтобы очень быстро. Этот год тоже потеряла по глупости — никуда не поступала (!).

У меня мало времени — много дел. Как бы так ухитрить­ся и все успеть за пару недель. 14-го сентября уже надо лететь в Москву.

13 сентября 1986 г.

Сессия с 15 сентября по 15 октября. (Прилетел домой утром 16-го.)

Месяц невероятной насыщенности. Сейчас вот спраши­вают друзья-товарищи: ну, как там? Что? Трудно? Я пыта­юсь что-то говорить и понимаю, чувствую непроходимую стену между тем, что «там» и — «здесь». Даже рассказать, объяснить, хотя бы в какой-то мере, невозможно... Может быть, это и не нужно... Но такое чувство, будто носишь в себе груз драгоценный, хочется поделиться. Рассказываю Тане понемногу, она понимает.

В рабочей тетради старался подробно конспектировать все занятия с Анатолием Александровичем (Васильевым). Ежедневник репетиций, которые кончались далеко за полночь, а перед экзаменом он побил все рекорды — ре­петировал почти суткис одним перерывом (50 минут) на обед. Начали репетировать в 9.00 утра 14-го, а закончили в седьмом часу утра 15-го, в 12.00 этого же дня потом пообедали — и экзамен.

Я за это время сделал несколькоотрывков по Пиранделло, массу экзерсисов и т. д. В спектакле играл Отца (1, 3 акт). Спектакль получился удивительный. Разговоров о нем, наверное, будет еще много, может быть потому, что в феврале А.А. собирается показывать его в своей студии (по настоянию кафедры).

«Шесть персонажей…» В роли Отца

В Москве встретились с Геной Тростянецким, хотя времени для встреч ни у меня, ни у него не было. Тем не менее договорились как-то (на какую-то лекцию я не пошел) и ходили часа три по Москве. Он сильно в «материале», много рассказывал из задуманного спектакля, хотели встретиться еще раз, но ему пришлось лететь в Красноярск к Астафьеву.

Настя была на гастролях со своим ТЮЗом в Подольске, несколько раз приезжала ко мне в Москву, даже посидела немного у нас на занятиях. Готовится к поступлению в институт, правда, еще как-то по-детски, не спеша...

Начал работать над декорацией с Игорем Поповым. Сделали какие-то почеркушки. Принцип, кажется, придумали. В ноябре еще полечу к нему на макет.

19 октября 1986 г.

Был в Москве со 2-го по 8-е.

Работали с Игорем. Работали много и хорошо. Все, что придумали прежде, безвозвратно ушло. Перебрали еще несколько вариантов, пока не натолкнулись случайно (от одного моего рисунка) на «наш» принцип. И сразу все по­шло от этого. Решение простое, но...

12 ноября 1986 г.

Состоялся худсовет по приему эскизов оформления. Прошел удивительно быстро и единогласно. Всем по­нравилось, говорили хорошие слова... Ах, если бы это уже что-то значило...

В театре много событий в связи с предстоящим экс­периментом. Жалко, что ничего не пишу, ну, теперь уж в другой тетрадке начну.

4 декабря 1986 г.

Теперь пишу дневник репетиций, поэтому здесь пусто... Кончается год — Таня ушла играть «Пальто», я наряжал елку... Встречать Новый год пойдем к Мигдату, как и в прошлом году.

Настроение у меня разное. Первая половина декабря была, как мне кажется, результативней... Хотя начало (1-й акт) давалось трудно, но как-то веселеерепетировали. По­том начали дергать артистов на «Турбиных», пошла нераз­бериха, потом предновогодние дела, «елочки» у артистов и т. д. — другое настроение. Если попытаться оценить свою работу...Много к себе претензий. Не очень интересно придумываю репетиции, плохо держу настроение всех участников, жесткости не хватает — это точно. Для начала это было, может быть, и неплохо, но дальше будет мешать, да уже мешает... Много проблем, много... моих, личных. По­пробую перевести дыхание и начать все сначала 12 января. Артисты тоже должны почувствовать новый этап.

Приехал Саша Винницкий. Был у нас. Сидели до 3-х ночи, это уж как всегда... много и интересно говорили. Саша ме­няется, Москва его «взрослит». Был у меня на репетиции, с музыкой что-то вырисовывается, хотя много вопросов.

Нет, нет, не буду больше о спектакле! Надоело! Целую тетрадку исписал толстую (дневник). Хватит писать.

Взял бы да сочинил что-нибудь сентиментальное, груст­ное... все-таки Новый год! Да какой! 1987-й — сорокалетие катит. Боже... почему же я этого никак не понимаю... не ощущаю. Вспоминаю своего папу, когда ему было 40, он мне казался старым тогда, значит, и я так же.

Лень писать. Неинтересно. Ну и не буду.

31 декабря 1986 г.

1987

В Москве был с 7 февраля по 2 марта, собственно сессия закончилась 27 февраля. Пять раз сыграли наш спектакль на Воровского, 20. А.А. открыл свой театр нашим спекта­клем.

Событие невероятное, счастливое, радостное, груст­ное...

Не берусь описывать... не смогу... Интерес к спектаклю был огромный, толпы желающих попасть, милиция у входа и т. д.

У нас все перемешалось: дни и ночи. Репетировали бесконечно, в любое время суток. Можно сказать, и не расходились.

Нельзя сказать, что мы восстанавливали тотспектакль, который сыграли на прошлой сессии в Зб-й аудитории ГИТИСа. Хотя нельзя сказать и то, что мы старались забыть его и специально делать нечто другое.Работа была есте­ственной,сегодняшней, и мы были сегодняшними— это главное, да, пожалуй, это самое главное...

Обжили наше здание, наш подвал. Хорошо обжили. Уютно, семейно, тепло... Вообще, чувствуешь себя так... необыкновенно удобно... легко и еще и еще...

Хорошо, что я не стал писателем. Господи боже мой, ничего, ничего не передает это блеяние, жалкое, пустое... ведь, может быть, самый главный, самый счастливый кусо­чек жизни уместился в нескольких февральских днях 87-го года. Будет ли когда-то нечто такое высокое, трагическое, улетающее...бесконечно ускользающееНечто!!! Вот ведь в чем дело!

Еще Бог дал не сразу расстаться с Анатолием Алексан­дровичем. Никогда не забудется застолье актерское,где все-всенаши собрались вокруг Учителя, наши— это и «Сер­со» и «Васса» и «Пиранделло», за одним столом (столами), те, кто работал с ним последнее десятилетие.