Не верь глазам своим
Шрифт:
— Ладно. Но если…
— Да-да. Я понял…
— В стиральной машинке лежала моя зеленая блузка. Я хотела сегодня надеть ее на интервью с Джеем… Ты не знаешь, куда она делась? — Лайла стояла в ванной с телефоном в руках и вертела попой под одну из старых песен певца.
— Знаю, она там, куда обычно попадают вещи после стиральной машины и парового шкафа — у тебя на вешалке.
— Спасибо, солнц! Ты будешь поздно?
— Я попробую забрать тебя сегодня после работы. Если ты напишешь мне, когда освободишься…
— Уау… Круто! Целую! — Девушка завершила звонок и понеслась в комнату.
Квартира Генри оказалась просторной, но уютной. Она настолько разительно отличалась от апартаментов Николя и дома Антуана, что Лайла в первый свой визит сюда просто заблудилась. Комнаты перетекали одна в другую в рандомном порядке,
Николя был настолько любезен, что выделил Жюля ей в помощь, и вдвоем они достаточно быстро справились с вещами. На кухне, которую найти удалось почти сразу, оказалась очень хитрая кофемашина, Жюль, впрочем, справился с ней на раз. Так, напоив помощника кофе и перетащив все сумки в, как она для себя обозначила, разноцветную гостиную, Лайла стала разбираться, где же ей предстоит жить. В своем неуемном любопытстве она обошла каждый уголок апартаментов по пять раз, в итоге понимая концепцию — чем дальше от входа, тем интимнее пространство. Спальня оказалась тупиком — из нее вела только одна дверь в хозяйскую ванную комнату. В спальню вел довольно длинный коридор, который, как выяснилось позже, был одной огромной гардеробной комнатой, стоило лишь открыть двери-купе, которые и создавали иллюзию коридора по обе стороны от зрителя. В гардеробные вход был сделан из кабинета, в который в свою очередь вел еще один коридор. Двери-купе, создающие стены этого коридора скрывали за собой две гостевые спальни. Лабиринт из проходных и скрытых комнат настолько увлек девушку, что она не заметила, как заблудились между гостиными и ванными комнатами. Вещей было немного, но она не могла разобрать их, не найдя шкаф, который ей показал поздно вечером вернувшийся Генри. Так что она потратила время с пользой, самостоятельно выбравшись из лабиринта. Хотя и был момент, когда хотелось набрать любимому и спросить, что курил его дизайнер интерьера.
Прошло всего две недели, а она уже полностью изучила свой новый дом, только сейчас проведя по видеосвязи рум-тур для Жасмин. Было бы ужасно неловко заблудиться снова, рассказывая подруге об условиях проживания. Лайла была в восторге, потому что Генри выделил ей кабинет в безраздельное пользование, вместе с достаточно продвинутой техникой. А еще показал программу на компьютере, которая преобразовывала звуковую дорожку с ее диктофона в печатный текст. Не без казусов, конечно, но работать над книгой стало в разы проще.
Переехав, Лайла, кажется, стала дышать свободнее. И хотя они с любимым виделись только по ночам, тот факт, что каждый день он рядом, вдохновлял и заставлял улыбаться совершенно без причины. Генри не переехал в полном смысле слова, он так и не смог выделить на это время, а потом просто пропала необходимость, потому что его вещи очень постепенно перекочевывали из дома Антуана.Но каждую ночь девушка счастливо прижималась к любимому и понимала, что для счастья нужно было просто поговорить с Генри. Этот простой шаг действительно решил все их проблемы, сняв постоянное напряжение от того, что родного человека нет рядом, а он нужен, нужен так, что трудно дышать. А еще этот шаг заставил их немного более по-взрослому посмотреть на их отношения. Рассмотреть их через призму семьи и совместного проживания. Лайла столкнулась с тем, что оказалась совершенно не приспособлена к самостоятельной жизни. Когда она жила у Николя, вопрос о завтраках, обедах и ужинах не вставал в принципе, потому что мужчина готовил с любовью и огромным удовольствием, не давая девушке и шанса проголодаться. С Генри все обстояло иначе, и Лайла уже успела распереживаться, что быт и злобудни встанут между ними: она спалила третью порцию оладушек и была близка к истерике, но парень спас ситуацию. Он буквально приказал ей вплотную заняться работой над книгой и не тратить время на такие глупости, как самокопание.В итоге ели они или заказывая на вынос, или то, что готовил Генри на скорую руку. И как только Лайла отпустила ситуацию, оказалось, что это совсем не сложно, если готовить с удовольствием. Ее медленные успехи радовали обоих.
Постепенно у них сложился определенный жизненный ритм, они научились подстраиваться под расписание друг друга и, как итог, стали больше общаться. Лайла с восторгом рассказывала о своей работе над книгой, Генри увлеченно слушал, Джей делал выводы о том, как сделать работу продуктивнее. Видеть радость и азарт в глазах любимой было настолько
потрясающе, почти наркотически, сюрреалистично прекрасно, особенно, когда такая возможность у Генри была и дома, помимо еженедельных встреч.В очередной раз принимая вместе вечерний душ, или просыпаясь рядом с любимой, или оставляя заказ на две персоны в одном из привычных ресторанов, парень с замиранием сердца осознавал снова и снова, что своими руками чуть не угробил свое счастье, но вовремя спас положение вещей. Он прекрасно помнил слова Николя и знал, что тот был серьезен на все сто процентов. Сейчас, ощущая жизнь какой-то абсурдно невероятной, он искренне не понимал, что его останавливало от этого шага. Неужели шанс быть вместе все время не перевешивал несущественные неудобства, связанные с Джеем?! Адаптироваться под наличие родного человека рядом оказалось до безобразия легко, и такие мелочи, как создание образа вне дома, просто не могли остановить то беззаветное счастье, что витало вокруг них с Лайлой.На самом деле каждую встречу со своей девушкой в малом зале Генри ждал с нетерпением. У него были очень занятые дни — выпустить альбом в такие сроки действительно сложная задача, но вечера с интервью подогревали его музу, позволяли вдохнуть жизнь в залежавшиеся вещи и добавить изюминку в то, что уже было почти готово. Светящиеся глаза девушки, когда она слышала новую мелодию или слушала историю вдохновения какой-либо песни, не могли сравниться ни с чем, и если Генри оценивал любимую, то Джей видел преданного фаната. И ему было очень приятно понимать, что и эту сторону его личности Лайла приняла и оценила. Омрачало ситуацию только то, что она сама об этом пока не догадывалась.
Девушка с непередаваемым восторгом делилась своими прожитыми со звездой вечерами с Генри, рассказывая насколько талантливым оказался этот выскочка и нахал. Процесс создания этого альбома захватил ее и не отпускал, девушке только оставалось доверять свои впечатления бумаге, чтобы поделиться со своими читателями и фанатами Джея этими волшебными моментами.
Она решила именно так назвать книгу. «Джей: волшебные моменты». Название само пришло к ней в голову после того, как на третьей встрече он наиграл эту известную старую мелодию на ее вопрос о том, какой он представляет себе свою жизнь. И он ответил: «Хочу, чтобы она была, как этот альбом, и конечно, как эта песня…» И запел. Лайла специально нашла после встречи перевод и была очарована тем, насколько точно голосом певец передал все, что она смогла понять только сейчас, читая слова на французском, а еще тем, что такая жизнь была бы очень романтичной и полной любви.
Сегодня была их пятая встреча. Лайла с удивлением обнаружила, что книга готова уже почти наполовину, и идет равным ходом с самим альбомом. Поделившись с певцом этим наблюдением, она услышала уже привычный смешок:
— А чему ты удивляешься? Ты же принимаешь непосредственное участие в создании альбома. Слышишь все приемы, которые потом используются в студии, сама некоторые из них и предлагаешь… Ты теперь часть команды, а книга — неотъемлемая часть альбома. И если бы это не был твой проект для поступления на журфак, я бы заплатил тебе неприлично огромный гонорар. Потому что я обожаю работать с тобой!
— Знаешь, я тебе должна признаться. Я скептически подходила к работе с тобой. И у меня было мнение о тебе, как о звезде с явной склонностью к самолюбованию и вообще заносчивостью и звездной болезнью. Но ты неоспоримо талантлив и увлечен своей работой, и оказался не таким уж и высокомерным зазнайкой. Так что, мне тоже нравится работать с тобой. Теперь я с Жасмин могу часами рассуждать, что нового появилось в твоих песнях, какой ты замечательный и все такое… — она зарумянилась и отпустила глаза. — Нет, не волнуйся, я помню соглашение о конфиденциальности, но я обсуждаю только то, что можно отнести к моим впечатлениям. Ничего, выходящего за рамки. И знаешь, Жас считает, что ты так изменил свое творчество из-за неземной любви. Я с ней и раньше не спорила, а сейчас точно уверена, что она права.
— Твоя подруга очень проницательна. Я не обсуждаю с журналистами свою личную жизнь, но тебе, как члену команды и приятелю, скажу. Встреча с моей любимой изменила всю мою жизнь, без преувеличения. Она учит меня быть смелее и добиваться своих желаний. Она — моя муза и она же — самый жесткий критик. Я все еще до глубины души поражаюсь, насколько сильны ее чувства ко мне, и с каждым днем убеждаюсь, что не достоин ее, а потому благодарю судьбу за то, что дала мне это счастье. Она — это лучшее, что у меня есть, и если она попросит, я сделаю для нее все, что угодно.