(Не)верный муж. Месть феникса

Почему вместо того, чтобы просто не закреплять связь и отпустить, он настоял на браке?

Зачем ему брак, в котором он будет иметь бесчисленное число женщин? Я ведь человек, рожденная в семье магов средней руки. Могла бы найти себе кого-то по статусу. Папочка бы все устроил. Не такого родовитого, но понимающего и заботливого.

Но вместо этого Рой эгоистично присвоил меня себе. Лишил невинности. И кому я теперь такая нужна? Порченная. Хотя, вот мою сестру мало волнуют подобные вещи…

А ведь Рой был так нежен со мной. Когда он скользил губами по моему телу, мне казалось, что нет более желанной женщины для него. Он шептал мне слова о любви, шептал, как я красива. Ему нравились мои длинные белоснежные волосы. Он постоянно перебирал их или сжимал в кулак, наматывая на кисть в порыве страсти.

Он любил смотреть в мои слегка раскосые ярко-изумрудные глаза. Он говорил, что тонет в их чистой зелени.

Моя холодная, хищная красота его завораживала. Он водил кончиками пальцев по моим острым и высоким скулам. Спускался по щеке на губы. Надавливал на пухлые лепестки.

Я прикусывала его подушечки, и тот зверел вновь. Набрасывался на меня как оголодавший хищник. Я даже не могла предположить, что после полных страсти и горячих обещаний ночей, он идет к другой. К моей старшей сестре.

Он предпочел меня ей.

— Чего тебе не хватало? — едва прохрипела я.

— Скажем так, Элизабет — это приятное дополнение к такой, как ты.

— Как я? А что со мной не так? — хотелось выть, но еще больше хотелось покусать его. Вцепиться в его лицо когтями, а в горло зубами. Но я была лишь человеком.

— Ты еще слишком неопытна, чтобы полностью удовлетворить мужчину. Так что другие женщины — это закономерные последствия.

— Предатель!

— Предатель? — он снова усмехнулся, но трогать мое лицо не стал. — Заруби на своем красивом носу. Покорность — благодетель женщин. Да и к тому же они будут приходить и уходить. А ты останешься.

— Я не хочу так жить! Ты говорил, мы истинные.

— Я не отказываюсь от своих слов, — он заложил руки за спину.

— Странная у нас выходит связь. Ты говорил, она появится, как только мы консумируем брак, но ее нет! — я подняла слабую руку, чистое запястье говорило громче любых слов.

Тот зло дернул щекой.

— Значит, ты бракованная.

— Я бракованная? А может, тебя Великая мать наказала!

— Тобой наказала, определенно, — и он раскатисто рассмеялся и направился к двери. Я опустила голову, контролируя свое дыхание. Сердце вновь застучало бешеным ритмом.

Пульс громко стучал в висках. Я ничего не слышала вокруг. Думала он ушел. Но жар опалил спину.

Я дернулась. Но он удержал под грудью. Стиснул железной хваткой, выпрямил меня и прижал к своей мощной груди так плотно, что я могла слышать биение его сердца. В этот момент мир казалось остановился.

Я задрожала. Предательское тело помнило его. Его руки. Его силу.

Воздух сгустился между нами.

— Я читаю тебя как открытую книгу. Выкинь дурные мысли из головы. Ты не уйдешь от меня, — его голос звучал уверенно и властно.

Я попыталась отстраниться, чтобы посмотреть ему в глаза, но он лишь крепче прижал меня к себе. Рука скользнула к груди и сжала ее. Я сцепила зубы, чтобы не выдать ни стона из себя. Аромат можжевельника и смолы кружил голову.

Заставлял забыть предательство, отвратительные слова.

Он снова и снова показывал власть надо мной.

А потом дотронулся носом до уха. Подул. Меня пробрало до дрожи. Он обвел кончиком языка раковину, прикоснулся к мочке уха. Я задрожала еще сильнее. Внизу живота потянуло. До судорог сладко.

Пальчики на ногах начали сжиматься. Тело предавало, но разум был против. Я выла внутри себя, вторя своему странному «я».

Рой положил руку на бедро и потянул короткую сорочку вверх, как делал это всегда.

— Усвой же урок. Предать может любой. Особенно тот, кто рядом.

А потом он выпустил меня так же резко, как и схватил. Толкнул в сторону, словно я была прокаженной. И как будто между нами не было этого единения.

Аромат можжевельника практически исчез, пришел на смену ему запах раскаленного песка.

Окно распахнулось с громким стуком. Рой открыл его магией. Стекло зазвенело. Холодный осенний ветер выветрил можжевельник и смолу.

Разум прояснился окончательно. Я взвилась, теряя последние силы, и повернула к нему голову.

— Уходи! Уходи отсюда. Не хочу тебя видеть рядом с собой, — шептала я и держалась за изголовье кровати, куда он и толкнул меня. — Хочу развода. Мы не истинные.

— Смирись.

— Я пойду в храм и потребую проверки.

— И выставишь себя посмешищем, — находясь у самой двери, холодно произнес он.

— Ну и пусть. Лучше так, чем быть… с тобой.

— Хочешь, чтобы я вернул тебя семье, а? Пользованную и больную, м? Уверена, что кому-то там будет до тебя дело?

Глава 4

— Хочешь, чтобы я вернул тебя семье, а? Пользованную, м? Уверена, что кому-то в семье будет до тебя дело?

Ройберг бил по больному.

Дверь хлопнула. Я стала оседать, держась за кровать. В палату забежала целительница.

— Девочка? Ты как? Зачем встала?

— Пить…

— Сейчас. Сейчас. Ты ложись. Тебе пока нельзя вставать. Сейчас накапаю сердечных капель. Совсем ректор не жалеет свою молодую супругу.

— Не говорите о нем, — попросила я и легла на кровать.

— Поругались что ли? А ну так дело молодое. Он просто волнуется.

— Ага, волнуется.

Желает избавиться и при этом не хочет отпускать. Или в нем чувство собственничества сыграло, как только услышал, что я хочу устроить проверку нашей истинности.

Я благодарно приняла питье. Осушила разом весь стакан. Целительница поставила еще один рядом со мной, но видя, что я не реагирую на нее, покинула комнату, оставляя меня одну.

Я никого не хотела видеть и слышать. Последние события отравили меня. А слабое сердце и вовсе едва ли выдерживало удар за ударом.

Рой прав. Отец был очень прижимист и всегда скрепя сердцем выделял мне деньги на лекаря. Когда только становилось совсем плохо, и у меня появлялась жуткая одышка, а слабость была такой, что я не могла передвигаться.