(Не) верный муж

После этих слов Мария стонет:

— Айк… Он живой!

В ее глазах мгновенно появляются слезы.

У меня у самого глаза слезятся, будто в них насыпали песка. Но не поддаюсь эмоциям, мужик я, в конце концов, или нет? Мужикам рыдать по статусу не положено.

— Я знал, — глажу жену по голове. — Я чувствовал.

Вру.

Ни хрена я не чувствовал.

С тех пор как получил от Марии сообщение, я в панике был, почти слепой. Пока ехали в перинатальный центр, чуть не чокнулся. С каким видом я вносил жену в больницу — вообще отдельная история. Чуть не половину врачей возле нее собрал. Ей моментально выделили палату, стали осматривать. Предположили, что она находилась под действием снотворного, взяли анализы, чтобы определить препарат.

Пока жену приводили в сознание, меня колотило как в ознобе. Я себя не помнил от волнения, не удивлюсь, если вечером найду в черной шевелюре седые волосы.

Но Марии я, естественно, никакой паники не показал, вел себя сдержанно, уверял, что все будет хорошо. И плевать, чего мне это стоило.

Ни одному мужику не пожелаю пережить то, что пережил сегодня я.

— Мне все нравится. Никаких отклонений не вижу, — выносит вердикт врач.

Когда это слышу, меня накрывает такое сильное облегчение, что еле остаюсь на ногах.

* * *

Айк

После всех осмотров Марии разрешили вернуться в палату. Наконец наступили минуты блаженного покоя.

— Ешь, ешь, — я подбадриваю Марию.

Она уже слопала обед, и теперь наслаждается черешней, за которой я, естественно, съездил. Очень хотелось хоть чем-то ее порадовать, хоть такой малостью.

Мария сидит в кровати, укрытая до пояса белым покрывалом, и засовывает в рот одну за другой темно-красные, почти черные ягоды.

Я сижу рядом, смотрю на жену безотрывно.

Любуюсь ямочками на щеках.

Ловлю ее взгляды, улыбки…

В эту минуту я будто не взрослый я. Мне словно снова семнадцать.

Мы будто бы не в больнице, а в классе, сидим за соседними партами. Она тогда нередко украдкой на меня поглядывала, и эти взгляды действовали на меня как разряд током. Прошибали грудь, отдавали вибрацией по всему телу. Она тогда не улыбалась мне, но улыбалась подругам, а я представлял, что мне. И млел, млел…

Прошло столько лет, у нас уже двое детей и третий на подходе, а мои чувства к ней те же. Невероятно сильные, ими пропитана каждая клетка моего тела. Меня без нее просто нет.

Говорят, нельзя любить человека одинаково сильно всю жизнь. Это так и есть, любовь идет волнами. Когда-то нахлынет, когда-то сойдет. Но если любишь по-настоящему, после отлива всегда будет прилив. Чувства никуда не денутся, сколько бы их ни ел быт, ссоры и прочая «прелесть», которая убивает слабые отношения.

В наших с Марией отношениях всегда наступает прилив.

Но сейчас меня не то что приливом накрыло, на меня обрушилось целое цунами чувств. Я в них тону и не хочу выплывать. Я в них растворяюсь.

Четко подмечаю момент, когда Мария начинает беспокоиться.

Ее аккуратные брови сходятся у переносицы, она спрашивает:

— Айк, а что если это Вера учудила? Если у нее вышло как-то подделать ДНК-тесты, может, и врача подговорила, чтобы мне устроили аборт???????????????????????????

— Нет, Маш, — качаю головой. — Я думал об этом, но у Веры банально кишка тонка сотворить такое. Твой бывший врач сегодня совершил подсудное дело, как и узистка, что проводила тебе обследование утром. Они, считай, угробили свои карьеры, поставили под удар клинику. Здесь замешан кто-то еще. Кто-то крупный.

— Но кто? — охает она. — Кому мы помешали? Кому вообще мог помешать наш нерожденный ребенок?

Это вопрос без ответа, сколько бы я ни крутил варианты в голове, а картинка не складывается. Слишком мало данных. Но я их обязательно добуду.

— Ты ни о чем не волнуйся, Маш, — успокаиваю ее. — Отдыхай, набирайся сил. Остальное — не твоя забота. Ты замужем, а значит такие вопросы должна решать не ты, а я. И я решу.

Она шумно вздыхает, засовывает очередную черешню в рот.

В этот момент пиликает сообщением ее телефон.

Мария берет мобильный, резко бледнеет, показывает мне сообщение.

Незнакомый абонент пишет: «Ты дура! Любая нормальная женщина уходит от мужа, если он изменяет, делает аборт. Ты что, совсем себя не уважаешь? Зачем тебе щенок, зачатый подонком? У тебя уже есть два, этого достаточно. Неужели сложно разуть глаза и увидеть рядом с собой достойного? Дура! Значит, будет по-плохому».

Оп, а вот и автор утреннего шоу. Жаль не подписался, но пробить номер — не проблема.

Честно сказать, обалдеваю от прочитанного.

Такого я не ожидал…

Какая-то тварь нацелилась на мою Марию? Это кому там жить надоело?

Сообщение лишний раз напоминает, что ничего еще не кончено, более того — только началось. И я готов к драке как никогда.

— Айк, я понятия не имею, кто это, — охает Мария испуганно. — Мне страшно!

— Ничего не бойся, — мгновенно беру себя в руки. — Рядом с твоей дверью будут круглосуточно дежурить телохранители, я уже вызвал второго. Никто тебя и пальцем не тронет. Твое дело — выздоравливать, а этого мудозвона я найду, обещаю тебе.

— Но как? — не успокаивается она. — Мы не имеем ни малейшего понятия, кто это!

— Мария, — говорю со значением. — Ты забыла, что я у тебя давно не студент. У меня есть связи, средства. Поверь, этому бешеному козлу не удастся уйти от ответа. Я тебе обещаю, найду его. Ты мне веришь?

Она смотрит на меня с надеждой, кивает.

— Верю…

Это все, что я хотел от нее услышать.

Глава 44. Кто?

Айк

Я пришел к главному врачу клиники в компании двух матерых юристов, которые собаку съели на подобных делах. Недобросовестность медицинских учреждений — их кредо. А тут такой жирный косяк со стороны известной частной клиники. Уцепились за дело клещами.

Сижу в кабинете Давида Авраамовича, главврача, смотрю на умудренного жизнью седовласого коротышку. Вот вроде выглядит умным, представительным — в костюме, с очками в модной оправе. А несет такую ересь…

— Айк Барсегович, — меж тем продолжает главврач. — В наше с вами общение закралось недопонимание. Конечно же, никто не собирался насильно делать вашей жене аборт. Это уму непостижимо, в нашей клинике не могло произойти ничего подобного. Я вам гарантирую!