Не вижу, не слышу, не чувствую боли
Шрифт:
– Этим ребенком...
– произнес, облизнув пересохшие губы Курапика.
– Да, принцесса. Им был я. Сын демона-лиса Клода Моро - Хисока Моро, - острые когти чужих слов впились под ребра Курута, в его голове все давно встало по своим местам, но лишь сейчас, он позволил поверить себе в эту абсурдную правду.
– 27-
Впервые встретив мальчишку из Клана Курута - последнего в своем роде, Хисока был заинтересован его потенциалом. Он слышал, что Дьяволы с Алыми глазами, отказались от использования Нен, чтобы уметь сдерживать свой разрушительный темперамент, и растворились в мирном населении на одном из континентов, скрываясь от преследования. История умалчивает, отчего они решили поступить подобным образом, что именно совершили эти магические создания, принявшие тяжелый выбор - превратиться в обычных людей. Вот только, это не спасло их все равно. Гений Риодан, в который фокусник вступил три года назад, для того чтобы сразиться с лидером Труппы Фантомов, вырезал их. Основная часть группировки избавилась от мужчин, а как позже признался Омокаге - он завершил начатое, вернувшись чуть позже. Все это фокусник прекрасно знал..., но говорить Курапике не собирался.
Мальчишка идеально подходил на эту роль. С него словно сняли кожу - и куда не ткни - везде оголенные нервы, сочащееся кровью болезненное мясо. Он удерживал себя во вменяемом состоянии, наверное, чудовищным усилием воли, но расшатанная психика давал о себе знать. О, кто как не Хисока был экспертом в данной области. Курапика улыбался и шутил с друзьями, обнимал их, проходил один за другим этапы экзамена на звание Охотника..., а фокусник ощущал, как разит от него во все стороны - отчаяние, ненависть к самому себе, к тем, кто уничтожил его близких. Курапика Курута не смотря на острые зубки и цепкие коготки - являлся первостатейной жертвой, которая сломается после первого убийства - и, он или вскоре откажется от нее, в лучшем случае, пытаясь найти выход, не пятная себя... или окончательно сорвется с нарезки. Вот только, из-за неприятия самого себя, не желания разбираться с психологическими проблемами, возможно, уже требующими медикаментозного лечения, обратно в норму он не придет. Сам фокусник, часто впадал в подобное состояние, но и возвращался обратно к реальности довольно легко - благодаря генетической предрасположенности к насилию, благодаря своему воспитанию и жизненной философии.
Обработать его оказалось не сложно. Всего пара фраз на экзамене, несколько разговоров после - и вот, он уже готов кидаться на тех, на кого фокусник укажет пальцем, при этом сохраняя иллюзию доброй воли, собственного выбора. Блондина было не жалко - зацикленный, истеричный. Даже его ум не стоил ничего - ведь он отключался мгновенно, стоило кому-либо рядом упомянуть про Пауков. Когда же, он исчез из поля зрения, изрядно удивив рыжего лиса, тот даже сильно не расстроился. Попытался отследить сигнал по спутнику, но ничего толкового тот не показал. Игрушка пропала, будто ее и не было. Конечно, Гон расстроится - это мужчина мог предполагать со стопроцентной уверенностью. Но мальчишка, в отличие от Курута, стабильный, сильный и разберется с любыми пытающимися поднять голову моральными проблемами. Усилители ими вообще особо не страдали, а юный Фрикс, явно принадлежал к этой категории. Прямолинейный, восхитительно-наивный и идущий напролом к своей цели. Черт побери, почему же незрелые фрукты так восхитительно-прекрасны всегда, так манят и влекут?
Весь следующий год, фокусник, не задумываясь, занимался своими делами, строил планы, и, время от времени, не забывал скидывать на отключенный от сети номер телефона двусмысленные сообщения. Для него не было секретом, что вторым этапом экзамена, не объявленным официально, является обучение Нен. Гон и Киллуа постигали эту премудрость на Небесной арене, заставляя Хисоку крутиться там же. Время пролетело незаметно, как и всегда - это место здорово умело снимать лишнюю агрессию, делая рыжего лиса почти вменяемым. Много интересных противников, мальчишка, который странно забавляет, прямо под боком - лучше только сходка Пауков в Йоркшине, где одно присутствие рядом Куроро Люцифера, заставляло кровь превращаться в огонь и быстрее бежать по жилам. Мужчина демонстрировал вежливое дружелюбие - чуть больше, нежели к незнакомцу, он все же, как и остальные Пауки, еще не принял его до конца. В принципе Хисока к этому не стремился - тогда лидер Риодана был бы слишком расслабленным, и в итоге мог умереть до того, как веселье наберет обороты.
И, всего за сутки до назначенного срока встречи - Курапика вернулся призраком из прошлого, интригуя уже одними интонациями, новым звучанием голоса и спокойствием, что веяло от чужого голоса. Мальчишка... заигрывал. Дразнил. Уклонялся от ответов и напрашивался на неплохую взбучку. Из-за этого, мужчина даже решил встретиться с ним раньше времени. Ему было любопытно увидеть то чудо, что Курута сотворил с собой. Хисока подозревал что это - всего лишь искусная маска, которой его научили за прошедший год. Ну, не в борделе же он его провел, честное слово? Только не этот маленький ханжа. На лице мальчишки и правда оказалась маска - аккуратная, проработанная маска соблазнителя и очаровательной игрушки... скрывающая смертоносное содержимое. Фокусник вообще, не часто в этой жизни терял контроль - но на этот раз, у него карты из рук выпал и разлетелись, от вида тонких стройных ножек, стильной одежды и самое главное - золотых татуировок на лице, впечатанных в плоть, сплавленных с нею. До этого подобное украшение он мог лицезреть лишь на трупах... и на собственном отце.
В детстве, Хисока с матерью жил в Японии - на ее родине, которую женщине просто не хватило сил покинуть. Острова, по сравнению с континентом, имели невысокий уровень развития - проводные телефоны, да канализация - вот и все блага современной цивилизации, что здесь имелись. Уйдя из дома, опозоренная внебрачным ребенком, она потеряла право даже на семейную фамилию. Они жили в небольшом домике, на самой окраине городка - и естественно, что все были в курсе обо всем, перемывая косточки и неустанно судача о красавице, которая решила рожать от демона. Местные дети не любили Хисоку никогда - но он и не испытывал никакого желания подружиться с ними. С самого детства он ощущал в себе дикие порывы - сначала желание кусать и царапать обидчиков, а позже, когда ему исполнилось около семи - и драться до кровавой пелены перед глазами. Во всей своей жизни он по-настоящему любил лишь одного человек - свою мать. Он приносил ей страдания, уже с того момента, как девушка узнала о беременности, но все равно, та продолжала его любить. Мягкая и хрупкая..., но со стальным стержнем внутри. Так, как зарабатывать деньги она не могла, из-за слухов о ней, благодаря которым женщину никто не брал на работу, та занималась домашним хозяйством - выращивала овощи,
ходила в лес за лечебными кореньями и ягодами. Растущий жутким сластеной Хисока, видел угощения, к сожалению, лишь по праздникам - а традиционная японская еда, не могла утолить его любовь к сахару.Во всех бедах, всегда обвиняли именно их двоих. Смерти и болезни, неурожай, плохую погоду - все приписывали матери с сыном, живущим в пригороде. Еще, будучи мальчишкой, Хисока осязал чужую неприязнь как смрад, повисший в воздухе, пытающийся забраться внутрь дома. Он лишь сильнее сжимал кулаки и пускал кровь тем, кто посмел оскорблять их. И, через пару лет, впервые увидел в чужих глазах то, что полностью удовлетворило его - человеческий страх. Его живучесть и злоба, злопамятность - все это лишь подтверждало слухи о том, что девка с окраины растит детеныша демона. Сама мать, никогда не разговаривала об этом - отмаливалась и качала головой, приглаживая волнистые вихры. Он почти ничего не взял от нее - и волосы, и кожа, и золотые глаза принадлежали мужчине, от которого она его зачала. Женщина надеялась, что у него хотя бы такая же воля к жизни, как у нее самой.
А напряжение, все нарастало год от года, пока однажды, этот гнойный нарыв не лопнул, превращая людей вокруг в животных. Вокруг дома полыхали огни, слышался шум снаружи - толпа накручивала сама себя, прежде чем решиться напасть. Отступать было некуда, точно так же, как и прятаться. Он как сейчас - четко и ясно помнит те мгновения. Тонкая и хрупкая фигура в кимоно самой простой дешевой расцветки, все равно смотрелась императрицей - разворот ее плеч, гордая посадка головы, легкая улыбка, которую мать не теряла, даже занимаясь грязной работой. Она опустилась на колени рядом с ним. Глаза мальчишки светились расплавленным золотом, обжигающим, безумным - искра, которую он получил от своего отца, разгорелась в яркий пожар, заставляя его кривить губы и скалить клыки зло, опасно. Он не унаследовал способности перевоплощаться в лиса - подобное недоступно полукровкам, но зверь царапал его нутро изнутри, вырывался рычанием из глотки.
Меж ладоней матери замер бумажный журавлик, оригами, на крыле которого она нацарапала несколько аккуратных предложений.
– Дай мне руку, Хисока, - попросила мягко, ласково, как всегда разговаривала с ним, не позволяя ни одного слишком резкого тона. И только такие интонации был в итоге способны пробиться к его разуму, кода он снова забывал, кем является, как его зовут, поддаваясь безумному угару. Он посмотрел на нее серьезно, даже мрачно, подозревая подвох, и женщина улыбнулась в ответ ласково.
– Не хмурься, хороший мой.
– Качнула головой, - лучше улыбайся всегда и никогда не показывай окружающим, что они смогли зацепить тебя, - поцеловала невесомо в висок. Мальчишке ничего не оставалось кроме как протянуть ей ладонь. Иногда, когда все шло совсем плохо, мать просила у него пару капель крови. С ее помощью, она могла притворить в жизнь то, что называла заклинаниями. "Магия" - говорила она загадочно и солнечно улыбалась. За эту улыбку он был готов убивать, особенно если бы однажды увидел, что она адресована не ему самому.
От одной крохотной алой капли, журавлик ожил - взмахнул крылышками, встряхнулся, словно живая птичка и вылетел окно, только его и видели. А она снова обняла его, прижала к себе. Хисока зажмурился счастливо от близости чужого тепла, ароматов ее кожи и волос, что гладкой черной волной падали до пола. Он не знал, что делает это в последний раз в жизни. Его спасло то, что сжигать дом просто так не хотели - жители хотели расправы, и потому ворвались внутрь, желая вытащить ведьму и ее отродье наружу, на улицу. Их встретил веер из острых, как бритвы, метательных звезд, пробивших головы навылет. Маленькая, беззащитная женщина в скромном кимоно, просто стряхнули их с рук - как капли влаги. Уже гораздо позже, не узнал, что она принадлежала к старинному клану убийц. Младшая в семье, хрупая здоровьем - девушка получила классическое образование наемника, пусть и не могла реализовать его полноценно, и едва начал осваивать Нен, когда узнала, что носит под сердцем ребенка. Она оказалась зажата в нейтральных землях между территориями своего клана и его соседей. Крохотная провинция, ничейная земля. Родичи обещали убить опозорившую их девушку и ее сына, если она вернется в их владения. О том, что сделают с ней противники семьи, и думать не стоило. Нравы там были ужасные, жестокие. Именно поэтому, она не смогла покинуть ставшую столь не уютной родину.
Мать превратила двор их тихого мирного дома в кровавое поле боя - она не церемонилась, перерезая коротким клинком чужие горла, снося головы одним взмахом остро отточенной стали, напоенной ее слабой аурой. Хисоке тоже пришлось несладко, он делал все, чтобы его не смогли схватить, вертелся юлой, с таким же коротким мечом как у матери, с которым она учила его управляться. Она и не надеялась выжить, видимо - от того нападала, не обращая внимания на боль и раны, улыбаясь в лицо своим врагам. Но то, что хотела, женщина сделала - выиграла время. Он видел, как она упала на землю, покрытая кровью, с открытыми, замершими глазами, напоминающими холодные черные стеклышки. Толпа вокруг ревела, сам Хисока уже был покрыт многочисленными порезами и синяками, когда вдруг, окрестные дома начали вспыхивать словно спички. В тот день, он впервые увидел своего отца - длинноволосого рыжего демона с изогнутыми рогами, и расписанной темным золотом кожей. Он не шел - плыл вперед, в свободных одеждах, и вокруг него занимался настоящий ад. Это пламя нельзя было загасить водой. Оно с остервенением ело чужую плоть, превращая людей в живые факелы. Горожане разбежались кто куда, спасаясь, а Хисока кинулся к оставшемуся лежать телу женщины в расцвеченном кровью кимоно. Черные волосы выпачкались в пыли, на лице так и застыла улыбка. Но в его руках была только лишь пустая бесполезная оболочка, утратившая то, что было так дорого ему. Рычание вырвалось из детского горла, привлекая внимание демона. Взгляды двух пар золотых глаз встретились. В следующий миг, Хисоку оторвали жестко от тела женщины, вздергивая в воздух. Он клокотал, царапался и кусался, но словно не мог причинить, ни малейшего вреда. Уже став подростком, он узнал о Нен и понял, что и мать, и отец умели ею использовать, но в тот момент, алая пелена затмила его мозг, и он мог лишь подчиняться инстинктам, желая разорвать обидчика в клочья.