Не возвращайся

— Сейчас платье принесу, оденешься. Успокоилась? — разжал объятия Тамилы, отступил от неё, но девушка вцепилась в меня.

Черт, только не снова! По-хорошему не понимает, по-плохому, получается, тоже?

— Тамила, — начал угрожающе, но она торопливо перебила.

— Я только о поцелуе прошу. Пожалуйста! Один раз поцелуй меня, сам. Словно любишь, — последние слова она прошептала с мольбой. — Паша… пожалуйста… один поцелуй…

Да к чёрту!

В два шага приблизился к ней, рывком притянул к себе, впечатывая в своё тело, и впился в губы Тамилы.

Глава 24

ПАША

— Твое такси, — сверился с приложением и кивнул Тамиле.

— Паш…

— Не сейчас, — поморщился.

Башка трещит. И во рту пустыня, я две бутылки минералки выпил с утра — не помогло. Я зажевал чертову жвачку, что Тамила дала, и теперь меня от этого фруктового вкуса тошнит.

Сплюнул жвачку в траву у бордюра.

— Я тебе позвоню, хорошо? — Тамила помялась, ответа не дождалась и двинулась к такси.

Бл*ть, как ехать в офис? Я всю ночь пил. Ничего не соображаю. В гостиницу вернуться, открыть мини-бар и по-новой?

Трынь — просигналил телефон. Сообщение от Аси.

«Приедь, как сможешь» — написала жена.

И я сразу сел за руль.

По пути заскочил в магазин и купил минеральной воды. Голову ополоснул — бесполезно, черт его дери, как и утренний душ.

Трезвей, Паша, мать твою. Жена ждет.

Волосы пригладил уже возле квартиры. Свои ключи не достал — мизинцем надавил кнопку звонка. И услышал трель по ту сторону двери.

Шаги, щелчок замка. И на пороге предстала Ася — кудрявые волосы, небрежно собранные заколкой, простая черная майка, не стесняющая грудь. Золотая цепочка, что с шеи спускается и теряется там, в ложбинке.

Как же дико я хочу ее.

— Ася, — переступил порог.

— Паш, послушай меня, — жена заперла дверь. Привычным движением потянула меня за локоть по коридору в сторону кухни. Обернулась и повела носом. — Ты пил?

— Да, — признался.

— Ясно. Еще от тебя духами женскими пахнет.

— Была встреча, — шагнул в кухню. Повел плечом. — Опять меня в чем-то подозреваешь?

— Нет, — жена обернулась. И улыбнулась, чувственно, искренне. — Паш, садись. Завтракал?

Покачал головой.

Завтрак мне не влез. Но Ася начала готовить, и уже спустя минуту я почувствовал запах омлета, и я захотел есть. Для меня давно не готовили. И я соскучился. Мне сама мысль приятна — моя женщина старается для меня.

— Я хотела поговорить на счет нас, — Ася поставила завтрак на стол, положила приборы. Спохватилась и подскочила, достала из холодильника пучок зелени. — Подожди секунду.

Я жду.

И любуюсь ей, когда она посыпает мой омлет петрушкой.

— Ешь, — сказала Ася, уселась напротив. Сложила руки перед собой и уставилась на меня в упор. — Злишься?

— На что? — помедлив, взял вилку.

— На меня. Я просто… я не знала, что нам делать, Паш. Я ночами не сплю и думаю. И я так больше не могу. Я не верю тебе. Но я себя заставляю доверять. Иначе я просто не понимаю, что будет дальше. У нас семья, у нас почти двадцать лет брака. Взять и перечеркнуть — это не раскраска, не картинка, которую испортить можно и страницу пролистнуть, выбрать другие карандаши. Понимаешь?

— Да.

— Я устала. и хочу довериться тебе, как всегда доверяла. Ты бы меня не предал, ты не мог, — Ася выдохнула и закрыла лицо ладонями.

— Ася, — потянулся к ней через стол, руку поймал и запястье сжал, ладонь отвел от лица. — Не предавал. Верь мне.

— У Глеба сотрясение, а он пиво пьет. Может, завтра травку начнет курить? — Ася посмотрела на меня. — Он только с тобой делится, советуется. А я — мама. Которую нельзя волновать.

— Ты это сейчас из-за Глеба говоришь? — ревность почувствовал к собственному сыну. Жена мириться готова потому, что переживает о детях. А нехрен переживать. Мы их воспитали, они с мозгами, у нас, черт возьми, семья идеальная. Была.

— Из-за Глеба я задумалась, — призналась Ася. Она вертит солонку в пальцах, я любуюсь, какие они длинные, я на ее ногти смотрю, покрытые бордовым лаком. — Я не хочу потерять сына, упустить его, — она на меня не смотрит, погружена в свои мысли. — Мне странно, мне страшно. Ты мой мужчина, был им. Я растеряна и прошу у тебя совета. Это наши дети, и…

— Я был и остаюсь твоим мужчиной, — перебил. Выхватил солонку, по столу ее швырнул. Она на пол скатилась — бряц. Рывком поднялся на ноги и стол обошел, поднял Асю. — Ты мне доверяешь?

— Да, — она ответила просто, и взгляд у нее ясный, прямой. Сердце с ритма сбилось от такой откровенности. Сейчас, когда глаза в глаза смотрим — честность нужна.

Но гребаное все, не могу я вывалить правду.

— Я верю тебе и буду верить, — говорит Ася и стягивает пиджак с моих плеч. — Но ты только не обманывай больше никогда. Еще один шанс мы заслужили, да?

***

АСЯ

— Еще, — сгребаю в пальцах простынь и выгибаюсь в пояснице, я закончить это хочу, но не могу. Он меня распирает, он во мне двигается, раз за разом посылает меня в космос куда-то, и я кричу.

Хватит, но пусть будет еще. Стоп, но еще глубже войди в меня. Я с ума схожу, тела больше не ощущаю, меня нет — есть он и я, воедино слитые.

— Еще? — шепнул муж и навис надо мной, я раскинула в стороны руки, вскрикнула, в рот ему выдохнула, застонала.

Мне очень хорошо. Безумно приятно.

Это будто вечность длилось, я и он, наши объятия, тяжелое дыхание и запах секса в воздухе. Я ни капли не жалею, что пошла на уступки. Не мог он с другой женщиной спать, ведь он так голоден, как зверь на меня набрасывается.

Он мой. А я его. Мы все забудем. И продолжим, где остановились.

Боже…

Я детей с учебы не забрала, не приготовила ужин, я обо всем забыла, я не могла, его тело на мне, жар кожи и запах, жадные поцелуи — я каждую ночь так хочу, снова, я так соскучилась, господи, как сильно я люблю его.

— Папа пойдет ночевать наверх? — спросила за ужином Лика и ткнула пальцем в потолок.

— Нет, — Паша стащил из ее тарелки фасоль. Ухмыльнулся на возмущенный взгляд дочки. — Жадничаешь?