Не возвращайся

Как ревнивая жена.

Да чтоб вас всех!

— Не много ли на себя берешь? — спросил вкрадчиво.

— Я тебя… вас… тебя люблю!

— Раз любишь — идём, — подвел Тамилу к ресепшн, а затем мы вместе пошли наверх.

Я специально молчу, нагнетаю, даю возможность девчонке назад повернуть. Если войдем в комнату — мой урок ей не понравится, он будет болезненной оплеухой для эго соплюшки, но после она точно отвяжется от меня.

Отпустил её ладонь, но Тамила сама вцепилась в моё запястье. Идёт за мной.

— Не передумала? — дал ей шанс, остановившись у двери в номер. Она покачала головой. — Ты знаешь, зачем я тебя зову?

Кивнула, покусывая губы. И я открыл дверь. Прошел внутрь, снова игнорируя Тамилу, взял бутылку виски, налил себе. Девушка несмело мнётся неподалеку от двери — и уйти не решается, и подойти. А я режим мудака включил:

— Ухаживать за тобой не собираюсь. Хочешь пить — наливай сама.

Молчит.

— Поняла?

— П-поняла. Но я не пью.

— Тогда делай то, зачем пришла, — обернулся к ней, разглядывая без стеснения.

Красивая девка. Волнующая, хоть и раздражающая. Когда губы не дует, Тамила — воплощение эротизма, даже сейчас, когда трясется, как цыплёнок. Тем, как она лямку платья в пальцах покручивает, можно долго любоваться, представлять как она потянет лямки вниз, грудь оголит, едва прикрытую полупрозрачным бюстгальтером, а ниже — плоский живот с красивой вертикальной полоской — так называемой «белой линией»…

— Раздевайся, — подсказал.

И Тамила выполнила мой приказ точь-в-точь, как я и представлял — спустила лямки по плечам, потянула ткань вниз, обнажаясь передо мной. Платье туго шло до округлых бедер, а затем свободно упало кругом вокруг ступней, и Тамила осталась в микроскопическом серо-синем атласном белье.

— Подойди, — поманил её, а сам пошел с бутылкой к креслу, и сел, широко расставив ноги. Тамила подошла, покачивая бедрами. — Опустись на колени, — отдал новый приказ.

Девушка секунд десять смотрела мне в глаза, но решилась, опустилась передо мной на колени.

— Ширинку расстегни и соси, дальше без подсказок, — сказал, поднес к губам бутылку и сделал глоток.

Жду, что будет дальше, пью. Тамила у моих ног, к ширинке не тянется, но не встает и не уходит. Не шевелится, замерла будто.

— Либо соси, либо вали.

— Я… сейчас, — промямлила она, потянулась ладонью к моему паху. И всхлипнула.

Ну наконец-то у девчонки мозг очнулся! Но дожать стоит, чтобы больше не видеть её.

— Будешь сосать и плакать? Меня это не возбуждает.

— Я… я… — Тамила хватает ртом воздух, захлебывается, — я сейчас, я…

— В прошлый раз ты была смелее.

— Тогда ты меня не унижал. Я… я желанной себя чувствовала! — воскликнула она, плача. И тут же испуганно спросила: — Я всё испортила? Прости, просто у меня еще не было никого, и я думала, что в первый раз всё случится не так. Но я готова, правда, — Тамила вернула ладонь на мой пах, нашла ширинку, вцепилась в неё с пугающе-решительным видом, словно палач в топор.

А может, трахнуть её? Плюнуть на то, что урок хотел ей преподать, и взять то, что мне так настойчиво предлагают — перестать пугать девчонку, действовать нежно, пар спустить.

Почему нет? Я уже обвинён в неверности. Ладно бы, я из года в год Асе повод давал флиртом, спорными ситуациями. Но я, сука, на сторону даже не смотрел! Да, Ася увидела меня и Тамилу в острый момент, и верить мне на слово была не обязана, но она ведь даже не усомнилась в моём предательстве. Будто только и ждала как бы поскорее от меня избавиться.

И раз я по мнению жены мудак — так какого черта я должен быть приговорён за то, чего даже не совершал? Тамила — вот она: свежая, сексуальная, утешить её, поцеловать пару раз, и она успокоится, всё что захочу сделает. А я хоть раз за эти тяжелые месяцы смогу забыться…

… и стопроцентно лишусь семьи.

— Тамила, — обхватил её ладонь своей, сжал, отстранил от себя, — остановись.

— Но…

— Просто остановись, — поставил бутылку на пол, поднялся из кресла, потянул девушку вверх. Она дрожит, тихо плачет. — Зачем тебе такой первый раз — унизительный, с женатым мужчиной?

— Я тебя люблю.

— И ты готова ради этой любви терпеть то, как я срываю на тебе своё настроение? Грубо ставлю на колени и трахаю в рот, в анал без смазки, а потом возвращаюсь к жене, которую люблю нежно? И так каждый раз — ты, правда, готова?

Она ничего не говорит, мелко кивает, губы кривятся — Тамила унижена, в истерике.

А я ошибался на её счет, сейчас я это признаю — если бы ради денег ко мне подкатывала, не тряслась бы сейчас и не рыдала, от подобного только у юноши член не упадёт, и прожженные девки это знают. Тамила не прожженная, она просто юная дурочка.

— Тамила, — взял ее за подбородок, голову запрокинуть заставил, чтобы в глаза мне смотрела, — послушай меня, пожалуйста. Не позволяй собой пользоваться даже ради любви. Знаешь, что случается с девушками, которые не из-за корысти, а по любви позволяют ноги о себя вытирать? Если бы я сделал тебя своей любовницей — всё равно бросил бы позже. Зачем жениться на тебе, если тебя устраивает твоя роль — подчиняться? Так вот, я бы попользовался, и бросил. А ты бы привыкла к такой жизни — к унижению, и к деньгам тоже. Нашла бы нового мужика, потом еще, еще и еще. Годы бы шли, твоя стоимость на этом рынке бы падала. Сказать, чем бы всё это закончилось?

Она, качая головой и плача, обхватила меня руками, прижалась, окутывая меня сладким ароматом парфюма и своего тела.

— Ну-ну, тише. Сейчас ты успокоишься, оденешься и я вызову тебе такси. С сыном поговорю, а если не поймёт — помогу с переводом в другой университет. Скоро у тебя эта блажь пройдет, встретишь парня, полюбишь его. Ты только за мной перестань бегать — так проще будет. И тебе, и мне.

— Просто говорят, что когда находишь своё — нужно идти к цели, преодолевая препятствия. Ты — моё, и я шла, и… совсем без шансов? Ноль? Ты жену любишь, или ту, с кем сегодня был?

— Жену, — ответил, поглаживая Тамилу по голове.

Только хер знает, останется ли Ася со мной. Нет, конечно, если я расскажу ей, во что превратилась моя жизнь в последнее время — а так раньше и советовала Инна — рассказать — Ася останется. Меня изведёт, сама издергается, в тень превратится — она нежная у меня, слабая. Останется, но сломается в итоге мой цветочек, который я всю жизнь от всего мира прятал, чтобы никакой ветер не помял листики, не переломил основание.

Может, хорошо, что Ася меня ненавидит сейчас? И развод — лучшее из решений? Если всё для меня закончится плохо, Асе будет проще справиться, ненавидя меня, а не любя. И детям тоже, наверное. Даже Инна перестала уговаривать меня открыться жене, поняла, что так мне проще, пока моё здоровье — только моя проблема.