Не возвращайся

Ася тянет меня в кухню. Я иду за ней, жена по-прежнему меня за руку держит. И я верю ей. Да, вот так: я верю в то, что Ася не услышала мои слова про болезнь. И я почти счастлив сейчас. Меня это добивало — разочарование в самом родном человеке, Асина внезапная жестокость и стервозность, которых в помине не было, её ко мне брезгливость, которую я во взгляде жены видел.

Значит, Тамила написала. Даже гадать долго не нужно, что именно: приукрасила события той ночи в отеле, наплела что не только поцелуй был, но еще и секс, а может и предложение руки и сердца. От неё всего можно ожидать. А Ася поверила, не услышала мои слова, развод потребовала, прогнала.

А сейчас предлагает — а что она предлагает? Побыть рядом, пока я лечусь, отложить развод до ремиссии? Не отменить, не помириться, а просто перенести на более удачное время.

Потому что жалеет меня. Потому что благородная. Усадила меня за стол, активничает, раскраснелась вся, апатии как не бывало, вытряхивает из меня подробности течения моей болезни и лечения.

И я рассказываю. А сам о другом думаю: Ася мне необходима как воздух, но нужна ли мне её поддержка из жалости, чтобы потом развестись? Смогу ли я принимать её заботу, ежесекундно помня, что если болезнь отступит, мы продолжим бракоразводный процесс? Это — отрава хуже химии.

— Ась, и насчет Тамилы, — сказал, понимая, что еще пара минут, и я отключусь, если не лягу в кровать, — что бы она тебе ни говорила — у нас ничего не было. Вернее, поцелуй был. Я в отеле заночевал, она проследила, пришла. Я впустил и поцеловал, было дело. И даже мысль была пойти дальше, — добавил безжалостно, мне сейчас от жены нужна правда, а не иллюзия семьи. — Злился на тебя, думал, раз ты считаешь, что я изменял, то может мне стоит отвечать за то, что я сделал, а не за то, чего не делал. Но дальше поцелуя не зашло.

— Хорошо, но сейчас это не имеет значения.

— Имеет. Потому что я хочу знать вот что: ты планируешь поставить развод на паузу, и пока я лечусь, играть роль моей жены, чтобы если я выкарабкаюсь — снова прогнать меня?

— Я… — Ася остановилась, перестала вышагивать по кухне. Начала говорить и замолчала. — Паш…

— Если это так, то мне не нужны подобные жертвы. Если не веришь, не любишь, не хочешь — честнее развестись. Дружеская поддержка мне от тебя не нужна, её я смогу получить от других. Так что мы делаем дальше, Ася?

Глава 34

Смотрю на мужа, я в недоумении от его слов, но небольшая частичка моей души счастлива: каким Паша был — таким и остался, и никакая болезнь его не изменила. Если бы я, узнав о диагнозе, увидела перед собой совсем другого человека, изменившегося до не узнавания — была бы еще страшнее.

Диагноз…

Теперь я знаю. Не понимаю, как могла не услышать Пашиных слов о раке. И мне очень страшно. Паша приучил меня к мысли, что он не из плоти и крови состоит, а из камня и железа. Всегда я узнавала о любых проблемах, не только его, но и наших общих, уже после, когда они были решены. Нет, конечно, у меня есть глаза, чаще всего я чувствовала напряженность мужа, улавливала его настроение, и задавала вопросы, но в ответ получала стандартное: «Всё хорошо, я сам разберусь», а когда пыталась настаивать, ответы мужа были более грубыми. Как почти весь прошлый год.

— Ася, я жду ответ, — надавил муж голосом.

— Давай поговорим об этом потом.

— Сейчас!

— Паш, ты выглядишь ужасно. Тебе бы отдохнуть, а не отношения выяснять, — взмолилась я, и снова получила привычный ответ — упрямый вид и нахмуренные брови.

Я всплеснула руками. Чёрт.

— Мы либо останавливаем развод и работаем над семьей, и тогда ты принимаешь мою поддержку, либо продолжаем процесс развода, и я — никто?

— Не никто. Ты навсегда останешься матерью наших детей и женщиной, с которой я прожил счастливые годы. Ась, — Паша повёл плечами, поморщился, — я не могу иначе. Любишь, всё еще веришь в нас — оставайся со мной. А если нет — мне не нужно твоё участие из жалости. Смотреть на тебя ежедневно, принимать помощь от тебя, и думать что ты ждёшь либо моего выздоровления, чтобы развестись, наконец, либо смер…

— Не смей так говорить! — перебила я Пашу.

Думала, он раздражение продемонстрирует, Паша терпеть не может, когда его перебивают. А он вдруг улыбнулся, головой едва заметно покачал.

— Иногда ты такой ребёнок.

— Просто не нужно о страшном говорить.

— И тему переводить не нужно. Ась, я жду ответ.

Ну какой к чертовой матери ответ? Я думать не могу ни о чем, кроме как о Пашиной болезни. Я вся в настоящем времени, и немного в прошлом. А Паша — о будущем спрашивает.

Ответ… вот что мне ответить? Пообещать, что мы всё наладим, лишь бы иметь возможность быть рядом с Пашей в такой страшный период его жизни? А если не получится? Это сейчас мне плевать на Тамилу и Инну, но так будет не всегда. Доверия нет.

Сказать, что продолжаем развод? Это максимально жестоко, я саму себя после этого простить не смогу. И я всё еще люблю Пашу, даже сильнее чем раньше, потерять его боюсь. И всё же, не доверяю.

Мечусь по кухне, поглядываю на Пашу. Он с каждой секундой всё мрачнее.

Я скажу ему что мы всё наладим. Что я буду изо всех сил стараться. Последний год Паша отвратительно вёл себя со мной из-за болезни, я поняла, простила. И Тамилу без трусов я смогу простить. И ночь в отеле, Паша сказал что был только поцелуй, сколько же они целовались? Всю ночь, раз вышли вместе утром? И свидания с Инной прощу в ресторане, и сейчас, в квартире, когда даже Лика заметила что Инна не просто подруга, а влюбленная женщина. Врач, мать её.

Я заставлю себя простить. Но… так ведь и будет продолжаться. И я снова буду прощать, а там и привыкну, буду жить, закрывая глаза на наличие других женщин. И пускай, лишь бы Паша вылечился и выжил! Но… Боже, да, я скажу что мы не разводимся, а с собой я договорюсь как-нибудь, я умею подстраиваться под любимых. Может, и не будет больше других женщин: подружек сына, красоток-подруг, и остальных.

— Я… Паш…

— Да понял я, понял, — муж невесело улыбнулся. — Если бы хотела воссоединения — ответила бы сразу. Да и выражение лица у тебя говорящее.

— Я просто обдумывала твои слова. Ты просил дать ответ? Так вот, мы не разводимся. Я с тобой, — сказала я решительно.

Плевать на всё! Мы сможем! Паше впервые в жизни нужна моя поддержка. Действительно, впервые. Я всегда готова была её оказывать, но моя поддержка была невостребованной, а теперь… теперь Паша не будет один, нас будет двое, а значит — справимся. Сначала с болезнью, а потом — со всем остальным.

— Ася, — Паша протянул руку, — подойди, пожалуйста.

Я не подошла, а подлетела к нему, позволила прикоснуться к себе, обнять. Посмотрела сверху вниз на сидящего на стуле мужа, слезы наворачиваются от того, насколько Паша изменился, он осунулся, температурит, он… нет, мы справимся, я верю в это!

— Родная, — Паша прижался лицом к моему животу, обнимая крепко, — я только сейчас сообразил что так и не извинился.

— Паш, не надо.

— Надо. Прости, что вёл себя как мразь в последнее время. Привык я, что ты ласковая, что всё примешь, стерпишь, вот и… прости. И за Тамилу прости, за ту херню что вы с Глебом увидели. У меня нервяки были, я не так давно узнал про диагноз, и меня несло. Посчитал что Глеб не поверит словам, хотел запись сделать, Глебу показать, а про тебя я и не подумал. И я знаю, что вёл себя как мудак, — Паша поднял на меня глаза, в моё лицо вгляделся, я знаю что по нему слезы текут — Паша так редко извинялся передо мной! Но сейчас, когда нужно думать о себе, он обо мне зачем-то думает. Винится, будто прощается. — Ась, я думал, что продавлю тебя. Ты ушла от меня, а я… да, я думал что продавлю. Что ты — моя, что сама не сможешь, поймёшь всё, вернешься. А ты без меня смогла.