Не все мухи попадают в Ад

Первым делом нужно было проверить детей. Территорию осматривать сейчас было менее важно. Тот факт, что они оказались живы и лежали здесь довольно долго – уже близились сумерки – наводил на мысль: конечной целью нападения, возможно, были не дети. Или же их спасли сотрудники, заплатив за это своими жизнями. Как, наверное, и отец когда-то... Эта горькая мысль промелькнула где-то на периферии сознания.

Кирилл быстро подбежал к ближайшей группе едва шевелящихся детей, тех, кто ещё не полностью очнулся от шока или удара. Он наклонился, стараясь привлечь их внимание к себе, отвлечь от ужасающей картины вокруг.

— Эй, мелкотня! Живы?! Смотрите на меня, эй! — Он приблизился к одному парнишке, на вид лет девяти. Мальчик лежал почти в слезах, испуганно бегая глазами по сторонам. Кирилл встряхнул его слегка за плечо: — Але, пацан! Ты мужик или нет?! Чего ноешь, всё нормально! Двигаться можешь?

— Д... да. А что произошло?.. — Мальчик говорил дрожащим голосом, но Кирилл не дал ему договорить.

— Не сейчас. Вставай! — Не дожидаясь реакции парнишки, Кирилл резко подхватил его под плечи и поставил на ноги. — Ну, вроде держишься. Слушай сюда. Помоги остальных поднять. Начни с тех, кто побольше. Если тормозят, бей по щекам, чтобы быстрее очухались. Давай, ты работаешь здесь — он указал на ближайшую кучку детей, — а я иду дальше, к старшим.

Пытаясь успокоить пацана, он добавил: — Не ссы, тут пока ничего не угрожает. Не на что тут смотреть.

Эти последние слова оказались роковой ошибкой. Словно получив разрешение, парнишка тут же лихорадочно огляделся по сторонам. Увидев разбросанные по плацу тела взрослых, этих некогда сильных мужчин, теперь лежащих бездыханными, у него мгновенно задрожали руки, а на глазах выступили слезы. Паника вернулась с новой силой.

Кирилл взорвался. Видеть, как пацан снова погружается в ужас, было невыносимо.

— Да еп твою ж мамашу! КАК ЗОВУТ ТЕБЯ?! — С этими словами он отвесил мальчику звонкую оплеуху по левой щеке.

Парнишка замер в ступоре, его взгляд медленно перевелся на Кирилла.

— Ч... что? — прошептал он, совершенно сбитый с толку.

— Как тебя зовут?! — повторил Кирилл, нетерпеливо, и ударил по правой щеке.

Этот второй удар словно пробил ментальный барьер. Глаза мальчишки прояснились.

— Эй! — окликнул он себя, или мир вокруг, или Кирилла, словно вынырнув из кошмара. Его голос стал тверже. — Артем. Я понял тебя, будить других. С нами все в порядке. Спасибо. — Последнее слово прозвучало странно, почти автоматически, но в нем не было ни страха, ни обиды, только внезапное, почти пугающее спокойствие и сосредоточенность.

— Вот и отлично, — Кирилл кивнул, принимая его ответ. — Если что — кричи. Мы тут пока одни, так что давай вести себя по-взрослому. Не до соплей, ёк-макарёк.

«Отлично, — подумал Кирилл. — Если со всеми будет так же просто...»

С этой мыслью он побежал к следующей кучке детей, уже на ходу отмечая странности происходящего. Логика упрямо спорила с реальностью. Если дети просто потеряли сознание, их не должно было быть здесь, на этом пятачке. Его собственная группа, например, занималась совсем в другом конце плаца, далеко от бункера. Люди, внезапно теряющие сознание, падают беспорядочно, натыкаясь друг на друга, сбиваясь в кучу. Но эти лежали аккуратно, обособленно. Казалось, их сюда перенесли.

Но кто мог это сделать? Скорее всего, кто-то, кто желал им добра — какой-то "друг". Враг не стал бы тратить время и силы на такую бессмысленную с их точки зрения задачу, как аккуратное перемещение беспомощных детей. Если, конечно, это не было похищение с какой-то целью, где сохранность "груза" имела значение... Например, выкуп?

Мысли, одна безумнее другой, роились в голове как мухи, но не парализовывали. Пока разум пытался найти объяснение, руки и голос действовали автоматически. За это время Кирилл сумел разбудить и привести в чувство ещё семерых детей. Он инстинктивно начинал со старших ребят — тех, что были покрепче и могли быстрее прийти в себя и начать действовать.

Кирилл обвел взглядом подступивших к нему двоих ребят, которых разбудил первыми, по виду лет двенадцати, и указал на них пальцем:

— Так, слушайте. Мы втроем... — он сделал небольшую паузу, словно обдумывая формулировку, — пойдем осмотримся. На всякий случай. А вы, — он перевел взгляд на остальных детей, которые постепенно приходили в себя, — займитесь остальными. Приведите всех в чувство.

Они отделились от основной группы и двинулись вглубь плаца. Проходя мимо одного из лежавших сотрудников, Кирилл инстинктивно наклонился. Быстро обшарив его карманы, он нащупал то, что могло пригодиться: кобуру. В ней лежал пистолет-импульсник. "На всякий случай," — промелькнуло в голове.

Один из двух парней, его импровизированный спутник, с сомнением спросил:

— Ты пользоваться-то умеешь?

Кирилл, не замедляя шага, ответил:

— Конечно. Батя служил, учил меня. Идем.

Они двинулись дальше, осторожно лавируя между телами. Убедиться в том, что это точно погибшие, было страшно легко. Неестественная бледность лиц, окоченевшие конечности, и никаких признаков пульса или сердцебиения – что там обычно прощупывают на кисти? – ничего не чувствовалось. Смерть была абсолютной и неоспоримой.

— Это просто жесть... Как такое вообще произошло? — голос другого сопровождающего парня, дрогнул. Он не выдержал. — И как... что там родители думают? К нам же, наверное, спешит помощь?!

Кирилл мрачно ответил, уже думая на несколько шагов вперед:

— Давайте исходить из того, что все плохо. – Он быстро прикидывал дальнейшие шаги. – Надо будет потом обшарить каждый труп... ну, типа, "залутать" их, поискать оружие, может, карты доступа, чтобы попасть в бункер или казармы...

Они наконец дошли до центральной части плаца. Их взгляд сразу же уперся в два объекта, которые явно отличались от хаотично разбросанных тел своей значимостью.

— Господи... Это же... — выдохнул один из спутников Кирилла.

— Миллер! — одновременно вырвалось у всех троих.

— И Клименко! — закончил другой парень, потрясенно.

Недалеко от центра плаца, там, где взгляд Кирилла и его спутников заметил два тела, возвышалась огромная, иссиня-белая глыба льда. Прислонившись к ней, почти сползая, сидел их недавний куратор — Рен Клименко. Вид его был ужасающим. Тело покрывали множество рваных ран и глубоких царапин. Остатки одежды едва прикрывали окровавленную, изможденную плоть. Лицо, неестественно бледное и страдальческое, было лишено пары зубов, а губы запеклись и потрескались. Казалось, из него выжали все силы, оставив лишь тень прежнего человека.

А вот Миллер... Картина была не менее кошмарной, но совершенно иной. Его тело было распято на той же ледяной глыбе, будто кто-то пригвоздил его, словно коллекционер пришпиливает насекомое в альбом. В его остекленевших глазах застыло непередаваемое отчаяние — последнее, что он испытал.

Кто, или что могло сотворить такое?

Но еще более странным и пугающим было другое. Вокруг полуживого Клименко, словно незримые стражи, ходили тени. Они были не плоскими, а выпуклыми, имеющими отчетливую форму и объем. Двигались бесшумно, будто отслеживая любое, даже малейшее, враждебное движение. А две тени и вовсе держали наготове свои клинки, нацеленные на тело Миллера, словно опасаясь, что он вдруг сможет очнуться.