Не все мухи попадают в Ад

Часть из них тут же рассредоточилась по периметру плаца, занимая позиции, контролируя подходы к КПП и самому бункеру. Делали это молча, слаженно, профессионально. Остальные… остальные двинулись к ближайшим лежащим взрослым – я узнал несколько инструкторов, в том числе и Королёва. Без малейшей заминки, без проверки, живы ли они, люди в черном подхватывали их под руки и быстро, почти бегом, утаскивали куда-то к краю плаца, в тень бункера. Среди них я увидел и двух наших сопровождающих, но Клименко среди них не было…

Закончив со взрослыми – это заняло не больше минуты, – они повернулись к нам. К детям. Они шли методично, ряд за рядом, проверяя… Нет, не проверяя. Они просто хватали ближайшего ребенка и тащили за собой. Одного… второго… третьего… Они приближались. Всё ближе к нашей куче-мале. Я затаил дыхание, чувствуя, как леденеет кровь.

Одна из фигур в чёрном плаще остановилась совсем рядом. Капюшон был накинут так низко, что лица не было видно – только тень. Фигура наклонилась, протягивая руку в перчатке к девчонке, лежавшей прямо на мне…

***

Читатель! Не поленись поставить лайк и добавить произведения в библиотеку. Это лучше любой благодарности! Я все бдю, любая активность под циклом заставит меня радоваться, йоу.

Глава 12

Чёрная перчатка. Медленно, неотвратимо, она опускалась вниз, к спутанным волосам девчонки, чьё тело, такое хрупкое и безвольное, лежало на мне, служа последним, случайным щитом. Перчатка была так близко… Сантиметры. Я чувствовал грубую текстуру материала, складки на костяшках пальцев неизвестного существа под ней. Существа. Потому что назвать человеком того, кто двигался с такой бесшумной, жуткой эффективностью среди поверженных тел, язык не поворачивался.

Я не дышал. Легкие горели, требуя воздуха, но я боялся даже малейшего движения, малейшего звука. Сердце. Оно превратилось в обезумевший барабан, бьющийся прямо о рёбра, о позвоночник, о череп.

Бум-бум-бум! Так громко! Неужели они не слышат?

Неужели этот оглушительный грохот внутри меня не выдаст меня с головой? Казалось, весь плац вибрирует в такт этому бешеному ритму. Кровь стучала в висках, мир сузился до этой перчатки, этой нависшей тени в капюшоне и оглушительного стука собственного сердца.

Холод. Он шёл от бетона, пробирался сквозь тонкую ткань одежды, сквозь тела, лежавшие на мне, достигая самой души. И тяжесть. Не только физическая – от рук, ног, курток, прижимавших меня к земле, но и тяжесть момента. Окончательного, бесповоротного. Мир сломался. Мир, который еще полчаса назад был понятным – рухнул, погребая меня под своими обломками.

Что делать? Мысли метались в голове, панически ударяясь о стенки. Замереть? Превратиться в камень, в один из этих десяток безвольных мешков с костями? Притвориться мёртвым, даже если они сейчас схватят девчонку? Просто ждать? Чего ждать?! Смерти?

Или того, что меня просто не заметят, пронесут мимо? Есть ли шанс? Один на миллион?

Или вскочить? Драться? Это безумие! Абсолютное! Я – восьмилетний мальчишка! Да, я тренировался два месяца. Да, я крепче многих сверстников. Да, у меня есть Дар… Дар молнии! Но они… они повалили всех! Одним ударом! Магов, солдат, инструкторов! У них есть что-то… оружие? Магия? Неизвестное, страшное! Что я могу против них?!

Ударить кулаком? Пустить едва контролируемый разряд, который они, скорее всего, даже не почувствуют сквозь свои плащи и броню?! И что потом? Меня убьют. Мгновенно. Бездумно. Просто раздавят, как назойливое насекомое. Лучше уж умереть быстро, да? Показать, что жив – и получить свою долю забвения без мучений? Или притвориться, дрожать от страха под чужими телами и ждать своей участи? Какой ужас выбрать? Какой путь менее страшный?

«Что бы сделал отец?!» – вопрос возник сам собой, яркий, требовательный, как его собственный голос. Отец! Он бы не колебался! «Решение нужно принимать до того, как ситуация потребует его от тебя, Влад!». Он бы оценил. Быстро. Мгновенно. Нашел бы слабое место. Или создал бы его сам.

«Агрессия – это инструмент, такой же, как ум или сила. Используй его с умом, но не бойся использовать!». Отец бы дрался. Не ради глупой геройской смерти. Ради победы. Или ради того, чтобы нанести максимальный урон врагу. Он бы не лежал тут, парализованный страхом!

«Экроны не прячутся!» – звенело у меня в ушах.

А Медведев? Глыба! Скала! Что бы сделал он? Его уроки… «Слушай тело. Слушай пространство. Чувствуй поток… И контролируй!». Контролируй! Себя. Свои эмоции. Свои действия. Не поддавайся панике. Анализируй. Ощущай. Медведев бы… он бы не дернулся сразу. Он бы стал частью этой кучи тел, слушая, наблюдая, собирая информацию, даже не шевелясь. Он бы стал тенью, ожидающей своего момента. Его сила – не в слепой ярости, а в абсолютном контроле и понимании момента. «Не сила удара решает, а точность и своевременность».

Противоречие! Отец – огонь, Медведев – лёд! Агрессия против контроля! Бей первым против жди момента! Что выбрать?! Как восьмилетка может применить такие разные, такие взрослые философии в ситуации, где сама реальность рассыпается?!

И тут пришло оно. Не мысль. Не воспоминание. Ощущение. То самое, что накрыло в пылу драки с Софьей. Тошнотворная, липкая память чужого ужаса. Я снова лежу там, в другой куче тел, под другим небом… Среди останков семьи… Чувствую холод смерти и липкое прикосновение жирных мух… Я – Андрей. Я – жертва. Мне больно. Мне страшно. Меня предали. Меня убили. Холод беспомощности… и обжигающая, испепеляющая ярость! Ярость брошенного, растоптанного, уничтоженного!

«Гнев – это тоже энергия», – эхом отозвался голос Медведева в сознании. Да! Энергия! Неконтролируемая, дикая, но МОЩНАЯ! Гораздо мощнее, чем все те крохи, что я с трудом выжимал из себя на тренировках! Отец говорил использовать! Медведев говорил слушать! Вот оно! Не просто флешбэк! Не просто чужая боль! Это – топливо! Топливо для моего Дара, для моей решимости!

Нет! Всё!

Хватит!

Хватит дрожать!

Хватит анализировать!

Бездарно я не сдамся!

Плевать на шансы! Плевать на их силу!

У меня есть одно мгновение! Один шанс! Один удар!

Решение принято. Резко, окончательно. Страх не исчез, он остался ледяным комком в животе, но теперь он был… другим. Холодным, расчетливым. Он не парализовал, а обострял чувства. План родился сам собой, дерзкий, отчаянный, почти безумный. Я притворюсь. Буду обмякшим телом. Когда эта тварь в балахоне поднимет девчонку, он неизбежно откроется на долю секунды. Он будет думать, что я тоже без сознания. И в этот момент! Я взорвусь! Рывок! Захват! Прямо за лицо, если получится, за эту тень под капюшоном! И разряд! Всю ярость! Всю боль Андрея! Весь мой едва проснувшийся Дар! Всё, что есть – вложить в этот единственный удар! Даже если он меня убьет потом – он запомнит! Он почувствует!