Не выпускайте чудовищ из шкафа

– Я думал, и решил, что воздух здесь перенасыщен силой. И она способствует формированию новых кристаллов. А тело выступает своего рода песчинкой, вокруг которой природа создает очередную жемчужину.

– А потом ты её… больной ублюдок.

– От тела избавиться не так просто, - Дар пожал плечами. – Когда живые, они сами спускаются. А поднимать наверх, тащить к морю. Кто-то увидеть может. Или потом всплывет труп ненароком. Просто в боковом проходе оставить, где-нибудь наверху? Так завоняются.

В этом была своя логика. Уродливая, как он сам…

И женщине не помочь.

Ей.

А вот остальные…

– Зачем? – хотя ответ я знала. – Ради силы, да? Ради…

Янка.

Она тихо лежала на полу, на пустом мешке. Целая. И дышит. Чтоб её, дышит… и Ниночка.

Софья.

Я погладила лицо её, такое спокойное во сне.

– Что…

– Снотворное. Просто снотворное, - он опустился на ближайший ящик. – Ты… не дури только.

Медведь… бледный какой. И кажется, он едва-едва дышит.

– Что ты с ним…

– Дурак. Все вы, - Дар поставил лампу возле ноги и посмотрел на часы. А ведь он чего-то ждет. Только чего?

Или кого?

Бекшеева?

Тот не настолько безголовый, чтобы сунуться, да и… если и настолько, то найти это место у него не получится. А у меня не получится выбраться, чтобы рассказать.

Девочка?

Она приведет. Туда. Ко входу.

Княжич. Надо же… грязный, исцарапанный, но все одно красивый. Спящий принц. Хоть ты наклонись и целуй… обойдется. Еще и вправду очнется, что мне с ним делать.

– Ты ведь сюда не возвращался, - я взяла Медведя за руку, пытаясь понять, насколько глубоко он ушел. – Твой дед умер. Отец не знал.

– Мы… уехали. Больше ничего не держало. У меня дар открылся… особый.

– Менять лица?

– Да. Я хотел стать учителем. Это ведь так хорошо, учить детей светлому и доброму.

Пульс ровный. Сердце бьется. Только сознание спит. Снотворное… да, вкатили и вкачивают, вон, капельница тут же. Снотворное вливается, кровь выливается. И у него, и у Софьи, и у Ниночки.

Он хорошо подготовился. Кровь собирается в мешки. Я такие в госпитале видела. В них и хранят. Он тоже хранить собирается?

Янка просто лежит.

А Барин где?

– А мне предложили… поиграть. Заменить одного человека. Просто подойти, постучать условным стуком. Тук-тук, дерни за веревочку, дверь и откроется.

И открылась.

А он попал в большую игру.

– Потом было еще… и еще. Меня хвалили. Меня учили. Берегли. Отец зажил, наконец, нормально. Его даже к морю получилось отправить. К нормальному.

А чем ему здешнее не нравится? Хотя да… в Крыму всяко теплее.

– Потом война. Я уже был хорошим специалистом. Ценным. Разносторонне развитым.

Чем можно перебить действие снотворного?

Была бы я целителем…

Целителем я не была.

И препаратов нужных не имела. Да и вообще ничего не имела, кроме револьвера за поясом.

– И тебя отправили…

– Отправили.

Не только его. Но…

Ниночка во сне улыбается. Давно она так? Несколько дней точно. Это не вредно? Для ребенка? Хотя… нам бы выжить для начала.

Всем.

– Сперва надеялись, что я могу… скажем так, занять чужое место. Но это оказалось не так просто. Помимо лица у человека есть привычки. Манера речи. Двигаться. Многое, что повторить сложно, особенно если есть те, кто его знал, - Дар постучал по голове. – Так что не вышло. Долгие подмены не работают. Зато получилось другое.

– Убивать?

– Именно. Соображаешь. Мне уже случалось, а тут… задачи раз от раза сложнее. И интересней. Как… игра. И кровь будоражит. А еще… они все там, избранные, одаренные, благословенная кровь. Благословенная раса. И не понимают, что я мог притвориться любым из них. Взять чужое лицо. Войти. Убить. Выйти. Или даже не убить, а устроить несчастный случай.

– С Мишкой у тебя не получилось.

– Глупость. Все совершают ошибки. Я не исключение. Отсюда выходишь в легкой эйфории. Она и мешает мыслить здраво, особенно, когда не готов. Я готов не был. Тихое место… никогда и никого нет. Проходов несколько, но тот был удобнее прочих.

Все-таки он чего-то ждет.

И ему нужна не только я, иначе бы убил и глазом не моргнул. Обольщаться не стоит. Просто время. Просто разговор. И не я тяну.

– Так в чем тебя обманули?

– Во всем. Обещали дворянство.

– И не дали?

– Медаль. За заслуги. Но этого мало. Дворянство ведь за подвиги… А вместо этого… они меня убить попытались. Слишком много всего я делал. И если выплывет хоть что-то… союзники не поймут. Вот они и решили зачистить меня. Еще в госпитале. Ошибка, стало быть. Не то лекарство… грузовик, якобы перевезти в госпиталь получше. Авария. Я и не стал их разочаровывать. Умер.

Ложь?

Нет, не похоже. Не знаю, как оно там было на самом деле, но Дар искренне верит, что от него пытались избавиться.

– И ты…

– Я взял себе чужую жизнь. Везли не меня одного. А в госпитале всегда хватает случайных людей, тех, кто пришел сегодня, завтра уйдет…

– А настоящий…

– Кто-то должен был умереть за меня.

Логично.

Потому что одно дело смерть, и другое – исчезновение.

– Возраст…

– Сходится. Я выгляжу моложе, он выглядел старше своих лет. Да и экспертов там немного… и тела в той аварии сильно обгорели. Самое смешное, что меня похоронили под другим именем. И медаль не оставили. Крохоборы.

Это да.

Это случается. Но вот он снова на часы пялится.

– И ты вернулся домой.

– А что мне было делать? Дар заблокировали. Этого… как выяснилось, признали нестабильным. Денег почти нет. Пенсия? Да, ему положена, но такая мизерная… должность эта. Жилье. Мне обещали жилье, но то, что выделили… конуру на двоих.

Сомов щедростью никогда не отличался.

Я коснулась руки Софьи. Теплая. И улыбается. Я давно не видела, чтобы она улыбалась, так… загадочно.

– Я… детская память – смутная, - взгляд его снова и снова останавливается на часах. А хорошие, никак «Штурманские», особой серии. Его? Вряд ли.