Не выпускайте чудовищ из шкафа
Шрифт:
Его?
И ослабить.
Немного.
Запахло кровью. Не получается… нажим усилить? Нет. Тогда сорвется. Если поймет, что на него воздействует, то вывернет мощность на полную… если такое вообще возможно.
– Хороший мальчик… всегда хотел умереть. Да? Но не пил… все думали, ты пьешь, а ты никогда… тебе и не надо было. Ничтожество. Смотри, девочка. Хорошо смотри. Они вон называют себя высшими. Аристократы… и что мы видим? Один едва не загибается от жалости к себе, второй, кажется, вовсе в отключке… лучшие… какие они лучшие?
Ненависть.
Её
– Кстати, что у тебя с китаянкой?
Отуля?
Выходит…
– Ты ей оказался не нужен? Даже ей… - смешок. И желание ударить побольнее. – Она тебя старше. И страшная. Но при этом даже такой ты не нужен оказался!
– Заткнись!
Злость.
Эхо долетает. И если не получается, то… то остальных искать. Зима? Холодное ожидание. Чего? Шанса. Она не упустит.
– Думаешь, никто вас не заметил? Прогулки на берегу… хоть бы пироженкой угостил.
– А ты? Ты их угощал? Или… кстати, зачем Молчуна убил?
Единое ментальное поле? О таком Бекшеев и не слышал. Вряд ли оно возможно в нормальных условиях. Но… если так, то любое ментальное воздействие можно преодолеть, если собственный потенциал того, на кого воздействие оказывается, выше потенциала воздействующего. А суммарный потенциал нескольких человек должен быть априори выше. Надо лишь объединить…
– Сам виноват… говорю же, заклинило его. Вас с дороги направил, а потом, как громыхнуло, то и сорвался. Меня попытался заколоть. Идиот.
Понял?
Или просто свихнулся от постоянного давления. Второе вероятнее.
– А так бы да… он бы тоже повесился. Теперь придется что-то другое. Или не придется.
Спокойствие.
И все под контролем.
Тихоня.
Холод.
И жар. Внутри. В груди…
– Не дергайся, - голос жесткий, и приказ заставляет замереть, Бекшеева тоже. Правильно. Он боится Тихоню, что разумно.
А кого нет?
Глаза открывать сложно…
И перед ними все плывет, хотя света достаточно. Весь альбит почти светится, где-то ярче, где-то тусклее. И кажется, что они сами заперты в огромном кристалле. Дерьмо… так. Снова усилие.
Сомнения.
Страхи.
Тихоня замер, вцепившись руками в серебряный крест. Забрал? Нехорошо брать улики с места преступления, но он в своем праве. Чуть прикрыл глаза. Скосил.
Сапожник?
Медведь тяжело дышит. И за ним этот, с друзой, тоже наблюдает внимательно. Как и за Зимой. Софья? Ниночка… даже не смешно.
Янка?
Княжич?
Вариантов немного, но…
Рука Тихони падает, почти касаясь пальцев Сапожника. И тот едва ощутимо вздрагивает.
Сомнения.
И страх. Нет, не перед смертью. Страх, что не справится. Руки ведь слабые. Несмотря на все его старания, все одно слабые. А шанс один. И теперь Бекшеев явно ощущает прикосновение стали к пальцем. И ноющую рану на запястье, как будто это ему вены перерезали.
– Вторую руку давай, - безумец очнулся. И облизнул губы. Точно, наркоман,
никак иначе не объяснить то, что Бекшеев перед собой видит.– Не слушается, - пожаловался Сапожник. – Бывает иногда… поднять не могу.
И плечом повел осторожно.
Сила.
Совокупная. Холодная злая ярость. И готовность ударить. Тоже совокупная.
И…
Он замирает.
Безопасно. Это безопасно. Сапожник – слабак. Ничтожество. Он и годится только на то, чтобы стать ресурсом… давно надо было.
И теперь жалкий.
Вон, слеза из глаза выкатилась. Это от боли. Ментальное воздействие всегда причиняет боль. Особенно, если неоднократное. А…
И Лютик наклоняется.
Медленно.
Как же медленно. И также медленно дергается нога княжича, про которого словно и забыли, выбивая из равновесия. И Лютик от легкого этого удара почти падает, взмахивает руками. А еще более медленно рука Сапожника движется вверх. Губы его кривятся, а из глаз катятся слезы, почему-то светящиеся… как кровь в чаше.
От напряжения голова взрывается болью… или не она… там, где-то далеко, раздается глухой тяжелый взрыв, эхо которого летит сквозь камень, не оставляя надежды.
Да уж.
Своей смертью…
Глава 43. Повешенный
Глава 43. Повешенный
«Добавляя в тесто дрожжи, следует тщательно отмерить нужное их количество. Ведь если дрожжей будет мало, то тесто не поднимется должным образом, а излишек в свою очередь придаст сдобе характерный неприятный привкус»
«Советы по домоводству»
Я не знаю, что он сделал, этот гребаный аристо с виноватым выражением лица. Я… действительно не знаю, как у него получилось, что…
Я просто дала силы.
Меня ведь учили.
Когда вдруг ожила разорванная связь… Одинцову, наверное, икнулось… хрен с ним, главное, что связь – это не только канал ментальной связи, как бы криво ни звучало.
Это еще и возможность.
Поделиться.
Силой.
Я и делилась, стравливая по капле, чтобы не привлечь внимания этого психа. Твою ж… по спине ползли струйки пота. А я только и могла, что пальцами пошевелить. И не одна я.
Медведь.
Столько беспомощности во взгляде.
Тихоня. Безумный оскал и готовность убить, дайте только шанс, но нет… осторожный угребок. Не даст. Мы здесь и останемся. Он даже скалу взорвет. Верю. Чтобы умереть вместе с нами. Для всех. Пока докопаются, поди-ка попробуй докажи, что он… кто он.
Молчуна жаль.
Себя тоже.
А потом… потом я поймала спокойный взгляд Софьи. И улыбку её снисходительную. Завозился на полу княжич. И этот, он шагнул к Сапожнику, что-то говоря…
Зацепился?
Споткнулся?
Он вдруг как-то нелепо взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие. И с ревом дернулся Тихоня, заставив отпрянуть в сторону, почти налететь на Сапожника. А тот тоже дернулся.