Не выпускайте чудовищ из шкафа

– Глазки открой, принцесса…

Тот открыл, но взгляд был совершенно безумным.

– Ты… слал…

– Подарки? Да… надо было убедиться. Это же просто. Камешек там, камешек тут… искра. Зажги искру нашей любви… и верили. Дуры. Хотя… сколько камней я потратил зря! Не возвращают же… - его возмущение было вполне искренним. – Но… получалось.

– В… Лозинск? Приезжали.

– Само собой. Молчун встречал. Я же… я стал стариком! А кому нужен гребаный старик? Нет…

– М-молчун? Он не п-понимал?

– Скорее не задумывался. Постоянное слабое ментальное воздействие. И вот уже он верит, что только я один – его друг. А остальные… он был еще тем параноиком. Впрочем, не только он. Но сорвался… что-то там с головой. Начались провалы в памяти. А потом и вовсе.

– Б-барского зачем?

– Я заходил в тот вечер. За этим вот, - княжича пнули. – Давай, не притворяйся немощным… как самому убивать, так легко, а как тебя, то обидно, да? Барский был ужратым, как мне казалось, он всегда, как на ночь оставался, пил. Но когда поднимались, он очнулся. Вдруг бы вспомнил чего потом. Тем более, как выяснилось, они с мальчишкой на пару мои пещеры разоряли.

А все-таки подавитель и на этого безумца влияет.

Или не подавитель, а альбит?

Камень, накапливавший энергию… и излучавший её же. Поэтому и самому Бекшееву дышать стало будто бы легче. Он сосредоточился, пытаясь шевельнуть пальцем. Нет… не так надо. Не было прямого приказа не шевелить пальцем.

Хитрая игра – обмани свой разум.

– Княжич… - играет не только он. Зима рядом осторожно сжимает и разжимает пальцы. – Он… сильный?

– Именно. Сильный одаренный… я подумал, что хуже не будет. Еще надеялся тогда… с Мишкою мой прокол, надо было просто скинуть. А с Ник-Ником что? Он же такой удачный вариант. Я его и оставил. Мог бы забрать, но оставил… вам. А вы не поверили.

В голосе его звучала вполне искренняя обида. И главное, что Бекшеев странным образом понимал её.

Ощущал.

Почти как свою.

Сила.

Силы слишком много. И подавитель, измененный на коленке, работает не так, как нужно. Пусть даже выполняет свою функцию всецело, но это эхо… что это дает?

Связь всегда двусторонняя.

Закрыть глаза.

Дар… он далеко. И пустота под сердцем хорошо знакома. Но нет, Бекшееву не окно информационное вызвать надо. Ему нужно нащупать эту связь.

Воздействие.

Всегда.

Двустороннее.

– Что… собираешься… делать? – Зима говорила, хотя ей этот разговор давался с трудом. Она побледнела. И губы как-то странно вывернулись, обнажив беловатые десна. – Кровь… столько крови… зачем?

– Концентрат, - спокойно ответил человек в желтом свитере. – Я уже пробовал… когда они все одно заканчивались, я пробовал. Кровь как таковая, только элемент…

Второй палец.

И чужое возбуждение. Предвкушение. Чуда? Почти. Уверенность, что все получится. Вот она, связь. Главное не оборвать.

Бекшеев посмотрел на Зиму. Взглядом указал на безумца, который где-то рядом был, гремел посудой. И снова закрыл глаза.

Если получится, его поймут.

Подавитель… не отключить снаружи.

А вот изнутри? Если перехватить… он слышал о том, что два менталиста могут вступить в поединок. Но он не менталист, как и этот… с другой стороны сочетание интересное.

Подавитель.

Альбит.

Пространство разума.

– У меня получалось… получалось… но слабенький раствор. Силы не хватало. У них. У вас всех…

– Ниночка… отпусти её.

– Извини. Во-первых, у нее кровь отзывается, а значит, плод одаренный. И это хорошо… поздравил бы в других обстоятельствах. Хотя да… везет. Чем кровь моложе, тем отклик выше. С возрастом оно тает… так вот…

Он сбился с разговора. И замолчал. А связь едва не ускользнула.

Спокойствие.

Бекшеев сумел его изобразить. И поделиться. Все в его власти. Все получается. И получится. А давление нужно уменьшить. Подавитель заберет часть силы… немного, но сейчас важна каждая капля.

– Я… - старик вернулся с огромной друзой, которую и тащил-то с трудом. – Все… рассчитал… кровь…

Уверенность.

Больше уверенности. А сомнения – лишнее. Только давление ослабить надо бы, потому что на сопротивление уходят их силы. Это уменьшает запасы. И сказывается на крови.

Куда они денутся?

Никуда.

Друза встала в центре. Сколько она весит? Вон, запыхался весь… но ведь поднял. Стало быть, не так он слаб, каким хочет казаться.

– Нашел… как-то… видите, какая красивая?

Альбит действует, как… наркотик? И чем дальше, тем больше это воздействие сказывается? У него глаза блестят. И губы облизывает часто. Движения делаются мелкими. Дергаными.

– Вы… вы просто дадите свою кровь. А потом я направлю силу. И альбит сделает все остальное. Знаете, что получится?

Надо показать.

Чтобы поняли.

Оценили. Никто никогда не ценил… болит голова, и эта боль – собственная Бекшеева, но от нее нужно отрешиться. Учили же разделять.

Дара нет. А то, чему учили, есть.

– Что? – взгляд Зимы не отрывается от чаши.

– Вот!

Голос снова доносится откуда-то сбоку.

– Кристаллы, видишь? Эти слабенькие… Барский все-таки так себе был по силе. Но одного… хватит, чтобы чувствовать себя хорошо. Надолго хватит… надо было раньше, но это же не просто!

Делиться.

Он так долго молчал. Прятался. Разве не заслуживает он, чтобы о совершенных открытиях узнали? Пусть даже эти вот… все одно умрут. А время есть. Много времени.

– А с вас получатся… мне хватит… надолго хватит. Может, даже совсем. Восстановиться. Печать снять до конца, а то вроде и сломалась, но как-то вот криво. Как и стала. Это здесь… здесь меня все держит. А там я буду свободен!

Конечно.

В этом смысл. Но подавитель нужно ослабить. Жертвы и без того раздавлены. Ослаблены…

– Сейчас… с кого начать?

– С… м-меня, - хриплый голос Сапожника звучит сбоку. – Д-давай… у меня сил немного… обкатаешь… еще раз… к чему рисковать.

Именно.

Немного.

А подавитель их забирает. И смысл? Что он может? Кому, как не настоящему убийце отличить подделку? Сапожник – ничтожество, которое притворялось кем-то значимым.

И… можно ведь выпустить.