Не выпускайте чудовищ из шкафа

Звучало логично. Это если бы сам Барский собирался, он бы точно не оставил драгоценности, не говоря уже о наличных. А если кто-то другой? Кто-то, кто очень спешил?

Настолько, что совершенно не имел времени обыскивать чужую квартиру? Тем более большую и на диво захламленную.

– Хорошо. Тогда почему ваш Барский с ним вообще пошел?

– А пошел ли?

Бекшеев задумался.

Вырубили? Вынесли? Нет… он здоровый. И рост немалый, и комплекция, а за последние годы, надо полагать, поутратил форму. Так что нести такого не всякий сможет.

Медведь?

Не с его сердцем. Матушка ему строго-настрого запретила поднимать что-либо тяжелее пары килограмм. Реши он Барского стащить на горбу, сам бы и лег на той лестнице.

Ник-Ник? Сухопарый, с виду даже тощеватый, но это иллюзия слабости.

– Прикидываешь, мог ли я? – Ник-Ник осклабился. – Оно-то поднять мог бы, но тут лестница такая, точно навернулся бы… не, думаю, иначе было.

– Как?

– Пистолет.

Пистолет всегда был неплохим аргументом в спорах. Но…

– Барин трусоват был, - Ник-Ник поглядел на небо. – Ишь… завтра приморозит. Видишь, какая луна?

Луну Бекшеев различал, этакую мутную тень где-то там, среди туч.

– Но он наверняка попробовал бы договориться. Откупиться. А значит, про заначку сказал бы… - Ник-Ник продолжил рассуждать вслух. – Да и мало ли. Мы ж все тут… ударенные. Мог бы и рискнуть, если бы понял, что вариантов нет. А стрельба, она внимание привлекает. Тот же, кто пришел, не хотел внимания. Остается одно…

И замолчал.

Выразительно.

Менталист? Менталист такой силы, что позволит подавить чужую волю? Настолько, что Барский…

– А апельсины почему?

Менталисты стоят на учете. Все. С самого первого проявления дара. И не важно, сколь слаб он. Но ни у кого в деле нет отметки.

Спонтанное развитие?

Не во взрослом возрасте. Нет, случается, конечно, и такое. История знает прецеденты. Но как правило поздний дар убивает. И сладить с ним могут единицы.

Уникум?

Такой вот уникум, который… нет, нельзя подтягивать факты к теории, даже если очень и очень хочется.

А если не менталист?

Тогда… подавитель? Ментальный? Редкая штука. Подотчетная. Использовали их в особой охоте. Выдавали под роспись. И спрашивали за утерю так, что лучше было вовсе не возвращаться, чем вернуться без подавителя.

Но… война.

А там всякое случается. И всякое находится. Мог ли кто-то… мог.

Данных недостаточно.

И все одно не понятно, при чем здесь апельсины.

– Может, и вправду чтобы запах перебить. Но не там, а тут… смотри. Кто-то выпустил княжича… - Ник-Ник осекся.

– Что?

– Если выпустил, - произнес он очень и очень тихо.

Вот…

Нет, какой в этом смысл?

Хотя…

– Ай, в любом случае, это не наша головная боль, - Ник-Ник вытащил из кармана портсигар. – Будешь?

– Нет.

Бекшеев решил не обращать внимания на этакую фамильярность.

– Нельзя, да? Ну ничего… а я вот… бросаю, - он криво усмехнулся. – Так вот… Барский то ли что-то видел, то ли сам… но домой он вернулся один, тут я верю. А кто-то поднялся по этой вот лестнице. И постучал… ему открыли.

– Или сам?

– Открыли. Замок Барский заменил. Хороший. Такой сходу не возьмешь. А следов отмычки нет. Ключ, думаю, Барский давно при себе держал, если уж так за квартиру трясся. Так что сам он открыл.

– Или кто-то сделал ключ.

– На хрена? Хотя… может, и ключ. Если ночью ко мне кто-то с черного хода постучит, я сперва выстрелю, а потом спрашивать стану, кому там не спится.

И здесь была своя правда.

– Поэтому и масло это. Отсюда. Смотри, там, в участке, - Ник-Ник старался дымить в сторону, но запах все одно долетал. Хотя лучше уж запах дыма, чем окрестная вонь. – В участке все наши. И внизу, и вообще… там оно без вариантов. И всегда можно объяснить, что, мол, заглянул по дороге.

А вот Барский в квартиру даже горничных не пускал, хотя казалось бы. И стало быть, тот, кто обзавелся ключом от задней двери, или готовился загодя, или… или имел с Барским свои дела.

Второе вероятнее.

Много вероятнее… если бы у кого-то был ключ, он бы осмотрел дом. И деньги нашел бы. И в целом знал бы, что забрать. А вот если ключ есть, но не используется в отсутствие хозяина?

Хотя… зачем тогда ключ?

Или используется, но…

Бекшеев закрыл глаза, мысленно прокручивая перед внутренним взором увиденное. Память не подвела. Картинка была в деталях.

Дверь на черный ход ведет на махонькую кухню, а вот дверь из самой кухни в комнаты тоже внушает уважение. Толстая. Дубовая. И замок при ней. Точно! Вот это ему и показалось странным. Зачем кому-то запирать кухню?

Чтобы не позволить пройти дальше.

Итак, у кого-то есть ключ и доступ, пусть не в квартиру, но в часть её. И… и что? Зачем?

Думай.

Люди как-то обходятся ведь без дара, собственною головой. И ты не хуже. Не тупее. В теории.

Затем, чтобы… прийти и забрать? Что-то? Что-то такое, что в другом месте передавать не с руки? Тоже не сходится. Что, нельзя было какой-то бар выбрать? Или что-то…

Или не забрать?

Наоборот?

Принести что-то? Но опять же, почему сюда? Или… тот, кто приносит, не всегда знал время, когда окажется здесь, в городе? И возможности назначить встречу не имел? Телефоны… в управлении имелся. А еще где? На почте?

Но если ждать не с руки?

Тем более, когда человек явно не желал привлекать внимания? Тогда… все одно не понятно. Тогда получается, что к участку он отношения не имеет? Те, кто в участке, могли бы там, на месте, и передать, что надо.

– Не сходится? – поинтересовался Ник-Ник.

– Не сходится, - Бекшеев поморщился. – Если только ключ…

Его предупреждали, что самая распространенная ошибка – натягивание фактов. Но уж больно хорошо получалось, если добавить в схему кого-то третьего.

Того, кто не мог прийти в участок, не привлекая при этом внимания. Особенно, если визиты были бы частыми. А они наверняка не единичны, иначе смысла в ключе нет.

Того, кто появлялся в городе далеко не каждый день.

Того, у кого были с Барским непонятные дела.