Не выпускайте чудовищ из шкафа

– Хорошо, - Зима потянулась. – Ну, пошли… будем надеяться, повезет.

– В чем?

Тварь отряхнулась и бодро затрусила вперед.

– Увидишь. Буря – это так себе…

И через сотню шагов путь преградила огромная сосна, вывернутая с корнем. Корни эти черными щупальцами торчали в небеса, а огромные, изломанные ветви придавили прочие деревья.

Земля, слегка схваченная морозцем, хрустела. Но корка была тонкой, и проломив её, ноги проваливались во влажную теплую жижу. Они так и норовили разъехаться. И один раз Бекшеев все же не удержался, рухнул на колени, руками в эту грязь.

Встал.

Сдержал ругательство. И…

– Под ноги смотри, - Зима тотчас оказалась рядом. – Тут она порой землю сдвигает. Оползни случаются или вот промоины. Хотя их, смотри или нет, не увидишь. Эй, давай вперед.

И тварь затрусила быстрее.

До машины они в конечном итоге добрались.

Повезло.

И что она осталась на месте, тоже повезло. И что ни одно из деревьев, рухнувших этой ночью, не упало на машину. Она чуть просела. Обзавелась грязною коркой, но внутри было сухо.

И мотор завелся.

Дернулись колеса, разбрасывая мелкую грязь. В какой-то момент даже показалось, что все, что любому везению свой предел положен, но грузовичок дернулся, всхрапнул и медленно пополз по склону.

– Теперь скрести пальцы на удачу, - буркнула Зима, глядя на дорогу.

Бекшеев скрестил.

Не в пальцах дело, конечно, но на дорогу они выбрались. А там уже до города если, то вовсе рукой подать.

– Я домой, - Зима высадила его возле дома. – Переодеться. Да и вообще… потом к Нику зайду. Я… сама поговорю с ним, ладно?

– Если он убийца, то это может быть опасно.

– Я тоже убийца.

– У него подавитель.

– А у меня тварь. И да, на Ищеек ментальные штучки почти не действуют. Так, отпугнуть могут, но и только.

Не послушает.

И надо потребовать. Запретить…

– Не стоит, - Зима оглянулась на кузов, где лежала тварь. – Мы справимся. А ты… ты попытайся связаться с берегом. Вдруг да телеграф все-таки работает. И с Сомовым поговори. Со мною он откровенничать не станет.

– Думаешь, со мною будет?

Вместо ответа Зима лишь плечами пожала.

– А ты попробуй. Вы с ним одного поля… ну и вообще… он дочку в Петербург собирался отправить. А твоего влияния вполне хватит, чтобы поездка, скажем так, не слишком удалась.

– Предлагаешь угрожать тем, что испорчу ребенку жизнь? Это низко.

– Зато эффективно. Да и портить я не предлагаю. Только угрожать. Иди уже… а то матушка волнуется.

Матушка была у себя.

И вышла встречать. Оглядела с головы до ног. Вздохнула…

– Мне, конечно, хотелось, чтобы ты больше времени на свежем воздухе проводил, - сказала она, - но ты как-то слишком уж превратно все понял.

– Да просто так получилось… - настолько виноватым Бекшеев себя не ощущал… да пожалуй, никогда не ощущал. Даже в тот раз, когда, сбежав из дому, вернулся незадолго до рассвета, адски пьяным и жаждущим совершить какой-нибудь подвиг.

Например, цветы подарить.

С клумбы.

Тогда пострадали коллекционные матушкины розы, но сейчас вот…

– В лесу буря застала, - сказал он, оправдываясь. – Налетела. Пришлось пересидеть.

– Как самочувствие? – она подошла и протянула руку. А когда Бекшеев дал свою, пальцы сомкнулись вокруг запястья.

– Как ни странно, но вполне себе… горло вот першит слегка.

– Вижу. Легкая простуда, но в остальном… знаешь, беру свои слова обратно. Свежий воздух тебе определенно на пользу.

– И все?

Она пальцы разжала.

– А чего ты еще хочешь?

– Не знаю… но как-то… - он пощупал куртку. Мокрая. Но теплая. И пахнет дымом, еще лесом, грязью, пылью. – Ругать не станешь?

– Тебе лет-то сколько? Куда тебя ругать… поздно уже. Да и у меня своих дел хватает. Ты представляешь, десять тысяч населения, а ни госпиталя, ни хотя бы фельдшерского пункта! То есть, он числится на балансе, давече мы с Сомовым имели по этому поводу преинтересную беседу, он все сетовал на нежелание специалистов ехать в эту глушь, но почему-то, когда я сказала, что хочу восстановить работу, не обрадовался. Но…

Голос матушки долетал откуда-то издалека.

А в доме пахло съестным.

– Кстати, обед или завтрак на кухне найдешь… я тут наняла одну милую девочку, которая взялась готовить. Конечно, без изысков… как погода?

– Одевайся теплее.

– Это я уже поняла… так вот, я сперва посмотрю, что там с пунктом. Еще заявку составить надо на расходники. Бинты там, мази и прочее, чтобы с вечерним паромом передать. Но Сомов…

Бекшеев только головой покачал. Свежий воздух на Дальнем определенно обладал какими-то магическими свойствами. Давно уж он не видел матушку настолько… довольной жизнью?

Да, пожалуй.

И увлеченной.

Сомову оставалось посочувствовать, поскольку теперь она точно не отступится. И хорошо, если все обойдется этим самым фельдшерским пунктом.

– Кстати, я к Сомову намереваюсь заглянуть, - крикнул Бекшеев. – Сказать ему что?

– Что нужно, я уже сказала… я потом к Яжинским.

– Зачем?

– За надобностью, - она появилась вновь, на сей раз в легкой шубке, которая вряд ли могла защитить от здешних ветров. И шляпка эта с вуалеткой совершенно несерьезная.

Куртка нужна.

С капюшоном.

– Что? Слишком… вызывающе? Надо будет озаботиться гардеробом. И не смотри так. Там сугубо женское дело, которое к тебе отношения совершенно точно не имеет.

– Почему?

– Потому что сроки не совпадают! – рявкнула матушка, натягивая перчатки. – Иди уже, ешь, и куда ты там еще собирался…

– Погоди, а Софья…

– Еще вчера к себе вернулась. Я предлагала остаться. Очень… своеобразная дама. Она отказалась. Её Сапожников сопроводил. И да, она была совершенно уверена, что это безопасно.