Не выпускайте чудовищ из шкафа

– Это да, - Софья успокоилась так же быстро, только слезинки еще дрожали на концах ресниц. – Он был таким… просто жуть! А еще Мишка рассказывал, что если узнает, так все заберет. До копеечки.

– Вот. И вашему отцу достаточно было лишь поставить в известность отца Михаила… зачем убивать?

– Я не знаю! – Софья упала в кресло и обняла себя. – Но… кто тогда?

– А вот это я и хочу выяснить. Вы ведь мне поможете?

– Чем?

– Рассказом. Что вы знали. О камнях? Их Михаил в шахте нашел?

– Да.

– А где именно?

– Не знаю. Не помню. Он говорил что-то такое… то ли три дробь четыре, то ли четыре дробь три. То ли вообще тридцать четыре.

То ли сорок три, мысленно добавил про себя Бекшеев.

– Но три и четыре там точно было.

– Это клад или жила?

– Это камни! – Софья поглядела на него, как на дурака. – Просто камни.

– А как они лежали? Кучкой? В платке там, коробке? Или в стене были?

– Мне откуда знать-то? Я там не была.

Все-таки с бумагами было много проще, чем с людьми. Бекшеев подавил тяжкий вздох.

– А много было там камней?

– Мишка сказал, что нам хватит на год. И больше. И что он не все продаст, потому что ему явно дают меньше, чем они стоят. Но тут больше не к кому пойти. А там, в Петербурге, он найдет, где их продать…

– Он не говорил, кто ему здесь помогает?

– Нет. Но я все равно знаю!

– Откуда?

– Подсмотрела! Мы гуляли… я из дому ушла, сказала, что к Лизке. Вот. И гуляли. В порту. Там так интересно! Только воняет очень! Мишка сказал, что у него дело одно… и ему надо переговорить. Ну, с человеком. Что тот одно обещал, а другое дал. Когда Мишка ему камни оставил в прошлый раз. Я так и не поняла. Он меня в одной лавочке оставил, там всякую всячину продавали, и я даже себе шкатулочку купила премиленькую, из ракушек… вот. А он пошел. И я выглянула. Интересно же ж…

Сомов устало прикрыл глаза.

– А он там стоит. И говорит. И еще руками машет, значит, злится. Он всегда руками махать начинал, когда что-то не так… такой смешной! Вот…

– Вы хорошо разглядели этого человека.

– Ага.

– И знаете его?

– Ну… мы, конечно, представлены не были…

– София, - дрогнувшим голосом произнесла Сомова. – Просто назови имя.

– Имени не знаю. Фамилия такая смешная… Баринов или Барин, или что-то такое…

– Барский?

– Вот! Точно. У него еще усики. Кто сейчас усики носит? Это же совершенно немодно!

Все сходилось.

Только…

Как-то все равно понятнее не стало.

– И вот что мне теперь делать? – ворчливо поинтересовалась Софья. – Не в монастырь же в самом-то деле…

– В Петербург, - посоветовал Бекшеев. – И в самом деле съездите туда. Город красивый. А вы печаль развеете…

Взгляд Сомовой преисполнился искренней благодарности.

В кабинете Сомов налил себе рюмку коньяку, правда, дверь предварительно запер и штору чуть прикрыл.

– Будете? Нет? А я не могу… нервы в последнее время стали… совершенно ни к черту… ваше здоровье.

Здоровье Бекшееву лишним не будет.

– Стало быть, вы знали? О её романе?

– Да какой там роман! – отмахнулся Сомов. – Присаживайтесь. Софьюшка… она поздний ребенок. Последний… мы уж и не чаяли, еще война началась… и пусть у нас тут тихо относительно, но все одно тревожно. А она вот… в газетах пишут про голод, про… боялись крепко. За неё. И баловали, да… баловали… старшенький мой воевать ушел. И не вернулся.

Он с сомнением посмотрел на фляжку, но убрал-таки в верхний ящик стола, запихнул под бумаги.

– Старшие дочки замужем… одна вдовая, но возвращаться не желает. Вроде как у нее там то ли школа, то ли кто-то в школе этой. А Софьюшка вот нам радость. Отрада. Была… баловали мы её, сами виноваты. Избаловали. Ну да не в том дело. Мишка… парень он неплохой. Да и Яжинский мужик крепкий, но там бы Софья не прижилась. Это не говоря уже о том, что рано ей. Раньше-то, может, и нормально было в пятнадцать лет замуж, а теперь-то чего? Я надеялся отправить подальше. Учиться. Чтобы выучилась и там уж, глядишь, встретила бы кого по душе. Чтоб постарше. Серьезней. Тут у неё любовь. А какая это любовь? Сегодня есть, а завтра…

– Как вы узнали?

– Случайно… видели их там, в порту. Мой знакомец… один, - Сомов чуть промокнул лоб платком. Знакомец явно был не из числа тех, знакомством с кем можно было бы гордиться. – И шепнул, что Софьюшка… гуляет. И ладно бы по городу, по людным местам, но в порту? Чего ей там делать? Я сказал Настасье. Вы не думайте, она хорошая женщина, но за дочку боится очень.

Бекшеев кивнул.

Он не обижался.

– Она и понаблюдала немного, и увидела, как Софьюшка на свидание сбегает. Таились… он её за город вывозил. Гулять, стало быть. И на пляж. И… - Сомов махнул рукой. – Нет, ничего такого… но слухи того и гляди пошли бы. Мы тогда-то и решили её отослать, пока у них дальше поцелуев все не зашло. Оно-то, конечно, времена ныне иные, и невесту в порченности никто обвинять не станет, но… от одной глупости до другой недалече. Да…

Сомов втиснулся в кресло.

– Она в Петербург давно хотела. А тут услышала и прямо скандал устроила, что не желает ехать. Мы её то так, то этак… уговорили бы. Надеялись уговорить… кто ж знал… что они бежать… куда бы прибежали? Сколько у мальчишки было-то?

– Семьдесят рублей.

– Ага… это Софье на один наряд. Да и характер у неё… это все… не ужились бы. И он, и она к другому приучены. С детства. Софья привыкла, что её балуют, что все-то ей можно… дурно, конечно, но что уж тут теперь. А Михаил привык, что женщины наравне с мужчинами работают. И дом ведут. Хозяйство… через неделю вернулась бы. Да… убивать? Вы ж не думаете, что я и вправду нанял кого? Нет… если и нанимать, то чтоб посадили его на недельку, заперли где. Или вон, Яжинскому, заплатить. Выдумать какое задание, чтоб подальше… а то и вправду рассказать, как оно есть. Он, небось, Софье моей в невестках тоже не радый будет.

И это имело смысл.

Убийство – это всегда большие проблемы.

– Так что не при чем я. И молчал потому, чтоб… она ж дите, дурочка. Но выползет эта история, слухи там пойдут… оно мне надо?

– Не надо, - согласился Бекшеев. – А про камни что скажете?

– Что тут скажешь, - Сомов вытащил-таки флягу. – Про камни я впервые слышу. Здоровьем клянусь, всеми его остатками. Мой дед этим городком управлять поставлен был еще Его императорским Величеством… вот. Он-то и ведал порядком, но в дела выработки не лез. Там свои люди имелись. Они-то и следили, и чтоб разработка велась, и чтоб камни не воровали. Знаю лишь, что добывалось много всего. А после обвал случился в одной из штолен. Разбирательство было. Её вроде как крепили, если по отчетам, а шахтеры утверждали, что нет… вот… потом комиссия прибыла. И прочие шахты велено было дополнительно укреплять. Что-то тут с породой не то. Уж извините, я в том не специалист. Выработка стала обходиться дороже. А камней с каждым годом все меньше. Вызвали комиссию…

Ничего нового.

Но… Мишка ведь откуда-то да добыл камни.

– Там дело даже не в том, что жила иссякла. Она совсем вглубь ушла. Вниз. И разработка её, ежели вести, стала просто невыгодной. Техника требовалась особая. Там что-то опять же, с особенностями породы связано. Альбит, он навроде как в глинах живет или в пористых камнях, главное, что хрупких донельзя. Оттого и обрушения частенько случаются. Вот. Ну и как оно нерентабельно стало, шахты и закрыли. Знаю, что после еще долго охотнички лазали. Первое время и случалось находить чего, то тут, то там. А вот как все повыгребли, так оно и утихло. Так что…