(не) желанный брак. Невеста Каменного Герцога. БОНУС

***

Генрих не солгал - ей действительно не нужно было ни о чем беспокоиться. Неделю Изольда почти не видела мужчину или видела, но разве что в компании смуглого... де Грейстора, кажется. Всегда молчаливый и равнодушный ко всему герцог то появлялся, то исчезал. Носил королю какие-то свитки, письма, чертежи... Очень хотелось на них взглянуть, но при попытке сунуться ближе де Грейстор щелкнул ее по носу парочкой таких фраз, что Изольда даже не нашлась с ответом.

Ужасно хотелось треснуть чем-нибудь тяжелым по каменной морде, но пришлось ретироваться в свои покои. Как бы ни тяжело было признавать - герцог прав, и от нее сейчас толку, что от козла молока.

Изольда тихонько вздохнула и обошла карту мира по кругу. Огромное полотно на широкой столешнице из белого дуба было все сплошь размечено флажками-метками, где побывал Генрих. Так много!

Она даже завидовала, ведь и сама хотела совершить хотя бы одно путешествие...

И скоро совершит! Но радость не торопилась стучаться в сердце.

Да, она клялась сбежать. И не должна менять своего решения. С мертвыми не воюют, и против любви к покойной королеве юная пэйра никто.

Дыхание перехватило, словно ее опять запихнули в душный корсет. Ну и пусть! Она еще встретит самого прекрасного на свете мужчину, а Генрих... Он будет завидовать их любви, да!

– Милая Изольда, Вы слишком взволнованы, - пробормотал сидевший в кресле Шарвис.
– Отменить побег?..

О, она очень бы хотела, но не могла! Изольда промолчала, но за нее ответил тихий перезвон часов.

– ...Уже полдень, - подхватился посол.
– Время аудиенции.

– Что?!

– Ох, пэйра, я дивно забывчив. Король просил.

А у самого в глазах пляшут хитринки. Забыл он, как же!

– Вы нехороший человек, Шарвис, - пробормотала, пытаясь успокоить взявшее разбег сердце.

– Каюсь, - мужчина прижал обе ладони к груди, а затем с улыбкой предложил ей локоть.

Изольда не медлила. Генрих назначил ей аудиенцию! Возможно... Нет, она очень надеялась, что мужчина хочет поговорить и о их клятве тоже. И хотя бы намекнет, что не против ее компании. Ведь сердечные раны со временем заживают? И она ничуть не хуже королевы... Портрет которой до сих пор висел у Генриха в кабинете. Изольда увидела его сразу. Взгляд зацепился за картину влюбленной четы. Их руки были соединены, и сердца тоже. Сияющие серые глаза короля пронзили сердце навылет, обрывая тонкую паутину надежд.

Изольда с трудом вслушивалась в разговор, пытаясь не дать волю вскипавшей обиде и протесту. Ну и пусть! Она справится. Со всем справится сама, как справлялась до этого! А дыхание перехватывало от плескавшей под горлом горечи. Будто ковыряя загноившуюся рану, Изольда смотрела на портрет снова и снова, не имея сил заставить себя прекратить.

– ... а тот, кто докучал Вам, больше не сможет этого делать. Теперь он слишком занят своим, кх-м, здоровьем.

Занят? Да пусть он тысячу раз сдохнет! И, наверное, она должна была быть благодарна, но боялась открыть рот. Иначе с языка сорвутся совсем не слова благодарности.

Боль отпустила ядовитые шипы, стоило подумать, что наверняка все из-за того случая. Что Генрих на самом деле просто брезгует, а до этого умело скрывал отвращение. Да, так и есть.

 Просторный кабинет превратился в склеп. И воздуха стало мало.

Вскочив на ноги, Изольда поклонилась и, не обращая внимания на удивленного короля, бросилась к выходу. По пути чуть не снесла какого-то человека в темной одежде, но это уже не важно. Ей нужен Шарвис. Пора соблюсти клятву.

***

– Вижу, аудиенция прошла не очень.

Вильгельм возник на пороге кабинета черной тенью. Колол острым, как игла, взглядом, кривил в усмешке тонкие губы, а Генрих был как никогда близок послать герцога в Преисподнюю ко всем демонам, среди которых ему самое место.

– Выйди, - посоветовал.

Или уже приказал?

За растущим в груди недоумением сквозила ярость. Желание как следует стукнуть кулаком по столу или сорвать злость на первом же мало-мальски подходящем противнике.

Что он сделал не так?! Почему Изольда смотрела с такой горечью и презрением? Не рада была слышать, что ее мучитель превратился в насквозь больного евнуха? Пришлось даже прибегнуть к помощи ведьм. Да, Генрих не побрезговал! И де Грейстор носился с чертежами, как укушенный в задницу, только бы успеть в кратчайшие сроки. Уникальный артефакт-безделушка - соединение мужской и женской магии - действовал исключительно на ублюдка. Генрих рассчитывал, что Изольде станет по крайне мере легче, но ни это, ни его просьба остаться еще чуть дольше не обрадовали невесту.

Девушка просто ушла! Исчезла! И лучше бы де Грейстору тоже покинуть кабинет.

– Я уйду, Ваше Величество, - герцог опять хмыкнул, - а Вы потрудитесь снять картину. И отдать приказ страже. Думаю, сегодня ваша невеста покинет дворец.

– Какую...

Генрих осекся. А потом не по-королевски яростно запустил пальцы в волосы, натягивая пряди до жгучей боли.

Идиот! Он - самый настоящий и бесспорный идиот! Картина! Ну конечно, вот почему Изольда смотрела словно поверх его головы. А он совсем забыл про картину. Напрочь!

– Рад, что до Вас дошло, - проскрежетал де Грейстор.
– Зайду позже.

– Нет, погоди, - Генрих потер лицо, стараясь вернуть себе способность мыслить здраво.
– Что ты там говорил о побеге?

***

Все собрано, деньги надежно спрятаны, а волосы... Изольда сжимала ножницы, все никак не решаясь отрезать косы.

Она их ненавидела, сколько себя помнила. Вечно мешались! Тяжелые и густые, они требовали слишком много ухода даже в детстве. А уж потом... Холодный металл врезался в кожу, и стоило бы просто сильнее нажать, отрезая первый локон.

Вот только Генрих однажды написал, что у нее самые прекрасные косы, которые он видел. Обычный вежливый комплимент, но ведь король назвал их лучшими! Даже прекрасней, чем...

Щелчок - и первый локон упал на пол. Теперь не лучше. В несколько минут она расправилась с тяжестью на голове, но легче не стало. Наверное, следует обстричь еще короче - до самой шеи. А вот и сделает! Но потом.

Убрав безобразно кривые прядки под чепец, она спрятала и отрезанные локоны. Пусть остаются во дворце вместе с ее сердцем... То есть сожалением! Да. Она думала о сожалении.