(не)желанный брак. Поцелуй Камня

О, как она ошибалась! Утром ее встретил собранный и одетый в дорожное платье мужчина. Черный камзол сменился на серый. Совершенно обыкновенный на вид, а она замерла, разглядывая герцога, как последняя дурочка. Нарочно или нет, но простой крой особенно ярко подчеркивал крепость фигуры. А огненно-черные глаза и резкий профиль навевали мысль о султанах из жарких пустынь. Такой останется правителем и в последних обносках. Спрятать бы смоляные волосы под белоснежным тюрбаном…

С трудом окоротив расшалившуюся фантазию, Бекки заставила себя спуститься к ожидавшему внизу мужчине. Она тоже не мудрила с одеждой. И все же сборы заняли больше времени, чем обычно. Еще в столице герцог озаботился тем, чтобы сюда доставили несколько нарядов, и, разумеется, ее повседневные благополучно «забыли». Может, и хорошо. Нежно-персиковое платье как нельзя лучше подходило погожему солнечному дню.

– Как лучик весенний, яркий, - восторгалась заплетавшая ей волосы Хельга. – Ох, госпожа. А стоит ли оно того?

Добрая женщина все не могла перестать беспокоиться. Бекки тоже нервничала, но попытаться должна! К тому же ей кое-что надо рассказать Альберту… Если она вообще сможет это сделать.

Бекки покосилась на шедшего рядом герцога. Тот держался совершенно свободно, словно прогулка по ярмарке в молчании – это его ежедневная забава. Рассматривал прилавки с товаром и гулявший вокруг народ.

Веселье набирало обороты, простолюдинов и мелких дворян сюда съехалось порядком, но по негласным правилам в этот день и час все были равны. Это всегда бесило Гиневьеву, привыкшую, чтобы прохожие гнули спины как можно ниже. Мачеха пыжилась и зло сверкала глазами, а вот де Грейстор, казалось, был рад просто прогуляться.

Перед ними словно из-под земли выпрыгнула хорошенькая девчушка. Русые локоны рассыпались по плечам густым водопадом, а крепкие ножки твердо стояли на земле. В руках у девочки был лоток с выпечкой.

– Господин! Не желаете ли угощения? Самое вкусное на ярмарке! Купите для прекрасной госпожи!

Молчавший до этого герцог хмыкнул. А кроха бесстрашно смотрела на мужчину почти втрое выше нее. Зеленые глазенки так и сверкали.

– Есть с корицей? – пророкотал негромко.

Бекки вздрогнула. Де Грейстор помнил, что ей нравится? Как странно...

– И с корицей, и с яблочным джемом! Пальцы себе откусите!

– Тогда полный кулек и того, и другого, будь добра.

Малышка шустро свернула навощенный лист бумаги и насыпала в рожок румяных пышек. А герцог отдал десять серебра, не торгуясь.

– Ого, какой щедрый господин! – захихикала юная кокетка. – Мне тут на приданое хватит. То-то матушка обрадуется! А загляните к ней тоже! Она во-о-он там, - махнула в сторону центральной площади. – Вяжет узелки на удачу. Будущее гадает.

Бекки так и окаменела. Глупое дитя! Перед ней потомок самого Железного Герцога, на чьем счету не десятки – сотни загубленных душ! Достаточно было одного маленького обвинения в колдовстве, чтобы несчастная попала в застенки Милости Создателя. О, гиблое и страшное место, омытое кровью стольких невинных!

– Обязательно, кроха. Удачной торговли.

– Спасибо, господин, - девочка изобразила что-то наподобие реверанса и направилась в сторону.

Звонкое «Пышки, булочки…» звучало все дальше, а Бекки мучительно пыталась подобрать верные слова, чтобы свести все в шутку.

Да, теперь ведьм не преследовали, как раньше. Потому что преследовать было некого. Уничтожались целые семьи, в чьих домах рождалась девочка с Даром. Сжигалась любая, кто владел хоть крупицами. А малышка так смело рассказывала о своей матери! Конечно, это обычная шарлатанка, которые встречаются на таких ярмарках. Просто безобидная обманщица на людскую потеху, но поймет ли это герцог?

– Вы сейчас раздавите пакет, леди, - словно поняв ее смятение, отозвался мужчина. Глубокий баритон звучал до дрожи холодно. – Я не собираюсь волочь гадалку на костер.

– Я не…

– Вы не прикоснулась к угощению, а ещё пытаетесь увести меня от центра площади. Открою вам страшный секрет: род де Грейсторов числится в инквизиции лишь формально. Собственно, и сама организация давно не та, что раньше.

Как будто отчитал! Бекки сердито зашуршала кульком.

– Разумеется не та. Как она вообще не развалилась...

– Я очень бы этого хотел, - неожиданно произнес мужчина.

***

– Хотели?

Девушка смешно округлила глаза, словно он признался ей бог весть в какой тайне.

– Что в этом странного? Бесполезная кучка нахлебников, прожирающая налоги. Хватило бы и одной трети.

– Странно слышать это от вас, - пробормотала Ребекка, отворачиваясь.

Ну да, он же потомок великого Железного Герцога, демон бы его забрал. Он должен кидаться на женщин, как дикая собака на кость. Щелкать зубами, брызгать слюной, обвиняя любую, кто чуть откроет щиколотку, в распутстве и связи с демонами. Вот каким его видит милая фея!

А он ненавидел свое наследие, но куда его засунешь? Лучше бы пращур свернул себе шею, споткнувшись о порог камеры с проклявшей его ведьмой.

– Странно сравнивать меня с тем, кто давно в могиле.

Девушка склонила точеную головку. На щеках вдруг расцвел легкий румянец. Тонкие пальцы подхватили одну из пышек, которую тут же протянули ему.

– Кажется, эта с яблоком, - звонкий голосок был непривычно тих. – И… простите, я не думаю, что вы похожи.

Наивная маленькая фея. Сказала бы она то же самое, узнав, зачем вообще нужен был этот брак?

– Отец так не считал, - забирая пышку.
– По странной прихоти природы я похож на предка не только именем.

И сейчас Вильгельм имел ввиду не внешность. Хотя Ребекка немало удивилась бы, увидев портрет Железного Герцога. Они были как близнецы. С практически одинаковой внешностью, сильнейшим Даром и… оба прокляты.

– Вряд ли вы отвели в застенки хоть одну женщину.

О, да! Но при этом сумел устроить ночь извращенной пытки. Желание, чтобы Ребекка забыла это, крепло час от часу. Наряду с желанием завершить прогулку.

Он согласился только, чтобы девушка развеялась. Ребекка опять нервничала, видно, встреча со служанкой всколыхнула былые воспоминания. Странно, он надеялся на противоположный эффект, но ладно. Ярмарка так ярмарка. На которой каждый первый мужик ломал взгляды о его жену!

Вместо того чтобы ответить, или на худой конец заняться пышкой, Вильгельм еще раз обвел взглядом толпу.

Под кожей зудело нехорошее предчувствие. Или это злость на невесть откуда взявшуюся ревность? К чему она вообще? Фея рвется быть свободной, он признает это разумным, но вместо того, чтобы поступать в согласии с головой вдруг занимается черт-те чем.