Не злите добрую колдунью

— Это что. Меня тут умертвие цапнуло за палец. Думал ноги протяну, — принялся в ответ делиться бедульками школяр. — Мало что не пожалела, так оставила спать под кустом в огороде. Представляешь? Просыпаюсь — башка трещит, а на меня табуретка смотрит.

— Йося не может смотреть, — не поверила ему девчонка. — Он умный песик. Скорее всего тебя охранял и отпугивал Дюка.

— Дюка он, может, отпугнул, но комары-то все равно покусали.

Вытащив нужную шкатулку и достав с полки личный гримуар, по каменным ступенькам я поднялась из погреба. Парочка заговорщиков, сидящая за столом над тарелками с пшеничной кашей, тут же примолкла и принялась с большим энтузиазмом доедать скромный завтрак.

— Я смотрю, у вас тут тайный клуб обиженных и угнетенных? — с сарказмом спросила у них и, подойдя, поставила на стол шкатулку. — Сделайте заготовки для амулетов.

Следом аккуратно положила потрепанный, прошедший огонь и воду (в прямом смысле слов) гримуар. Один уголок у светлого переплета был оплавлен, а на срезе темнело пятно от ядреного зелья, помнится, едва не разъевшего бумагу.

— Здесь написано, как именно делать, — объяснила я школяру.

У Нильса из рук выпала ложка и шмякнулась в тарелку. В разные стороны разлетелись брызги каши. Пара капель попала на гримуар, но я даже глазом не моргнула. Колдовская книга видела вещи и похуже.

— Это ваш личный гримуар? — поменявшись в лице, Нильс взволнованно вытер краем манжеты кляксы.

— Он самый. Ты же в своем еще ничего не записал, — напомнила я об удручающей пустоте в главной книге чародея Нильса Баека. — Времени час. Действуйте, господа лучшие друзья.

— Мне тоже, что ли, делать? — буркнула Танита. — Я же не чародейка.

— А ты в детстве браслетики не плела? — усмехнулась я. — Как закончите, будем выдвигаться.

И ведь даже из кухни не успела выйти, а участники клуба "обиженных и угнетенных" снова принялись перемывать мне косточки.

— Она сейчас светлая или темная? — шептала Танита.

— Темная, — авторитетно ответил школяр.

— Откуда ты знаешь?

— Настроение больно гнусное.

— Ошибаешься, — нараспев отозвалась я.

— Вот демоны. Снова не угадал, — с печалью в голосе прокомментировал Нильс.

Три года наряд боевого мага, кожаные штаны, жилет и удобная рубаха лежали на дне сундука. Я даже подумывала их выбросить, чтобы места не занимали. Хорошо, что оставила из сентиментальных чувств. Вон как сейчас пригодились. Постирать один раз успела.

Я переодела домашнее платье и, заплетая волосы в длинную косу, подошла к окну. Внизу Фентон собирал вещи для похода по тоннелям. Смотал веревки, проверил фонарь, вытащил из ножен тот самый охочий нож и протер лезвие о штанину. Простые обыденные действия.

Неожиданно он поднял голову и посмотрел в окно прямым, пронзительным взглядом. Чувствуя себя по-дурацки, я отошла в глубь комнаты.

Пока мы готовились: ведьмак в принципе, а я все больше морально, парочка идейных друзей в четыре руки справилась с браслетами. Три кожаных шнурка с необработанными черными агатами аккуратно распрямленные, насколько позволяла кривоватость самой полоски, лежали один к одному на крышке стола.

Камни были вплетены особым образом. Вернее, мне хотелось верить, что особым, подробно расписанным в гримуаре, а не как бог на душу положил.

— Ну как? — тихо спросил Нильс, словно на экзамене.

— Артефакторику сам сдал? — покосилась я на него.

— Удовлетворительно, — покаялся тот. — Зато у меня "отлично" по зельеварению.

— Только продемонстрировать не получилось, — хмыкнула я и закатала рукава. — Смотри, ученик. Второй раз тебе точно не увидеть, как заряжаются такие амулеты.

— Почему? — не поняла Танита, топтавшаяся за нашими спинами.

— Я искренне верю, что мне больше никогда не придется выводить драконов.

Только я занесла ладонь над амулетами и призвала магию, как Танита опять спросила:

— А откуда ты знаешь, как их делать?

Я бросила на нее раздраженный взгляд.

— Книжки очень любила читать.

— Не зли колдунью, когда она работает, — цыкнул на подружку Нильс.

Заклятье изменило агат. Острые кромки сгладились, камни приняли форму аккуратного овала, а внутри, в самой глубине, замерцало крошечное сердечко светлой магии.

Я специально проверила браслет, повернув его к свету. Огонек пульсировал: увеличивался и уменьшался.

Понятно, что надолго заклятья не хватит, но никто и не собирался держать дракона в светлом доме в качестве питомца. Ведьмак отчалит к себе в темную башню, как только мы окончательно поменяемся магией. И снова наступит тишина. Только Йосик будет скакать по кухне, да Нильс храпеть над учебниками. Если раньше не сбежит.

Почему эта мысль показалась такой тревожной? Ведь мне хотелось тишины и спокойствия. Кажется.

— Держи, — протянула я школяру готовый амулет.

— Спасибо, — прошептал он и с таким благоговением огладил камень большим пальцем, что я даже заволновалась.

— Школяр, ты в порядке?

— Ага.

— Тогда подвязывай, — скомандовала я и начала завязывать концы кожаного шнурка так, чтобы сунуть руку и быстро затянуть, пока они не расползлись в разные стороны.

— Танита помоги ему, — прозвучал голос Фентона.

Я удивленно обернулась. Похоже, ведьмак следил за нехитрым чародейством из кухонных дверей.

Браслет, конечно, немедленно распутался. Пришлось начинать заново.

— Давай завяжу, — подойдя, предложил ведьмак.

— Он будет кусаться магией.

— Переживу, — хмыкнул он, забирая из моих рук шнурок.

— Ладно. — Я протянула запястье.

Светлая магия действительно взъерошилась ежистыми острыми искрами, но быстро опала. Осторожно, случайно и невесомо касаясь кончиками пальцев моей кожи, отчего по руке бежали мурашки, он связал тонкие полоски.

— Фея, тебе идет светлая магия, — вдруг произнес Фентон со странной полуулыбкой.

— Ты только сейчас это осознал? — хмыкнула я.

Он одарил меня странным задумчивым взглядом и скомандовал:

— Если все готовы, то выдвигаемся. Надо успеть вернуться до темноты.

Отряд у нас был что надо. Впереди шел нагруженный ведьмак. Рядом, стараясь не отставать, частил школяр с плетеной корзиной. Следом я тащила на веревке-поводке умертвие, как козу, которая все время пыталась отвлечься то на бабочку, то воробышка, то просто замирала посреди дороги… А за нами, бодро выцокивая табуреточными ножками, переваливался Йосик.