Небеса в огне

Единственная, но так необходимая мне сейчас.

В лазарете было прохладно, в раскрытые окна врывался легкий ветер, а соленый, напитанный влажностью воздух, сейчас казался звенящим от свежести. Поразительно, потому что такая погода в этой части Огненных земель должна приходить разве что по ночам и во времена, когда на мир спускается зима. Сейчас же, в самый разгар цветения, заморозки оказались нежданными.

— Куда пойдем дальше, местари? — спросила служанка, стоило мне выйти в коридор.

Девушки следовали за мной неотступно (пока не прибудут нэри), и постоянно находились рядом, чтобы в любую минуту выполнить каждое мое поручение. Точно так же рядом со мной находились двое хаальварнов, которые везде нас сопровождали. Они были приставлены ко мне в качестве охраны, но почему-то еще больше заставляли чувствовать себя пленницей.

Возможно, так оно и было. Возможно, Даармархский считал, что я захочу сбежать, но бежать я не собиралась.

— К себе, — коротко отозвалась я.

Наш путь пролегал через весь дворец: несмотря на возможность беспрепятственно гулять по нему, я предпочитала проводить время у себя или в библиотеке. Давно я столько не читала, как за последние несколько дней: библиотека Даармархского была огромной, а испещренные убористым почерком свитки со всех уголков мира, становились единственной отрадой. Здесь я не только читала, но и записывала свою историю. Чтобы мне стало легче, отпускала свои чувства в сок паэрни, на раскатанные под прессами давилен листы нааргха[1].

Что же касается новых покоев, они оказались гораздо более роскошными, чем я могла себе представить. Здесь преобладали бронза и золото, разбавленный молоком цвет древесной коры и красный. Помимо спальни и комнаты отдыха, в несколько раз превосходившей по размеру комнату отдыха в покоях наложницы, теперь у меня была личная купальня и комната для гигиенических процедур.

Днем покои заливало солнце, превращая их в царство золота, вечером верх брала бронза, утяжеляя и придавая мрачности. Но вечером я не сидела в комнатах, отдавая предпочтение балкону.

Он, так же, как и все окна, выходил на город и пустошь. В этой части дворца мне безумно не хватало океана, пусть даже вечерами, когда над Аринтой зажигались огни, а подсвеченные факелами смотровые башни на границе города напоминали раскаленные иглы, вид отсюда открывался невыносимо прекрасный. Изломы гор: мягкие, сглаженные вечерней дымкой, казались размытыми, и над ними парили драконы.

Драконы, изредка подлетавшие к городу, но тут же взмывающие ввысь и уходящие на свои земли. Сейчас их не было видно, поэтому я просто смотрела на столицу Даармарха: с такой высоты днем она напоминал подсвеченную солнцем карту на столе полководца.

— Местари, — служанка поставила на столик поднос с травяным напитком, который я просила ее принести, и поклонилась.

Да, балкон здесь тоже был в разы больше: на нем умещался не только столик, над которым утром можно было поднять навес, но и натянутый между столбов гамак, где я иногда отдыхала после обеда. А еще с этой стороны замка постов охраны и хаальварнов было столько, что проскочить между ними не представлялось никакой возможности.

— Спасибо, — отозвалась коротко.

— Местари, к вам приходила Мэррис.

Это заставило резко обернуться, вперить в потупившуюся служанку пристальный взгляд.

Мэррис?

Мэррис, бывшая распорядительница гарема Даармархского?

— Что ей нужно?

— Она просила вам передать… — служанка даже побледнела слегка и начала запинаться. — Эссари Ибри… просит вас о встрече. Сегодня. Сейчас.

Ибри просит меня о встрече.

Первым порывом было отказаться, что я, разумеется, и сделала бы, если бы передо мной стояла Мэррис. Но Мэррис была умна, она не стала говорить со мной лично, а какой смысл отказывать служанке?

Новости про Ибри до меня не доходили, я знала, что она жива — и только. Этого мне было более чем достаточно, но сейчас, когда служанка о ней напомнила, в сознании как вспышка мелькнула мысль: если Сарр так тяжело перенес яд тархарри, каково ей? Наверное, это не должно было меня волновать, равно как ее дальнейшая участь и ее просьба, но оно волновало. Отчасти потому, что Ибри оказалась разменной монетой в руках нэри Ронхэн, желающей отомстить мне.

Во многих государствах на ментальные игры с сознанием людей смотрели сквозь пальцы, поэтому не наделенные принципами иртханы творили, что хотели. Превращали людей в послушных марионеток, заставляя исполнять свою волю. Нисколько не заботясь о том, какую опасность несет в себе ментальное воздействие: некоторые сходили с ума сразу, некоторые сводили счеты с жизнью, когда осознавали, что с ними произошло.

Во времена правления отца на землях Ильерры за такое полагалась таэрран, но после того, как Горрхат пришел к власти, все изменилось. В Даармархе, насколько я знала, тоже существовало наказание: шаэррнар, огненные плети, шрамы от которых оставались на всю жизнь. Вот только разве могло это утешить мать, лишившуюся сына или дочери? И много ли находилось свидетелей рядом с теми, кто хотел скрыть следы?

— Так что мне передать эссари Мэррис?

Служанка явно боялась: несмотря на то, что гарем распущен, и Мэррис вскоре покинет дворец, ее по-прежнему остерегались. Характер у нее был не самый легкий, а еще она отличалась хорошей и долгой памятью. По этой старой памяти ей и не хотели приносить дурные вести: например, мой отказ.

— Ничего, — я бросила короткий взгляд на стынущий травяной напиток и шагнула в арку. — Пойдем.

Девушка вздохнула с явным облегчением и последовала за мной. В комнате отдыха к нам присоединилась вторая моя спутница, а в коридоре — хаальварны. Мы снова шли бесконечными коридорами, и лишь оказавшись в крыле наложниц, я сбавила шаг. Сейчас здесь было пусто и очень тихо: не звучали больше девичьи голоса, не доносился чей-то негромкий смех, шуршание туфелек по камню или шелест расписных одежд. Когда мы пересекали знакомый зал, я бросила взгляд на прайнэ. Задвинутый в угол, инструмент молчаливо застыл в ожидании прикосновения.

Почему-то именно это заставило меня внутренне содрогнуться: сколько лет они провели здесь, все эти девочки? Сколько лет ждали хотя бы взгляда или знака явиться к Даармархскому?

Эта мысль неожиданно вызвала желание что-нибудь расколотить. Да хоть тот же прайнэ, вместо этого я расправила плечи и снова пошла быстрее.

«Мы вырастили дочь, к которой ни один мужчина не подступится», — с улыбкой сказала мама, когда я заявила, что не собираюсь выходить замуж и сама смогу справиться с драконами.