Небесная тропа

Хуже всего то, что у Белкина не было никаких предположений на счет того, кто мог украсть Танчо. Мелкие споры с «Архангелом» — фирмой, у которой они арендовали помещение, — не в счет. Судя по всему, это отморозки со стороны, а с такой мразью сложнее всего иметь дело. Белкин выругался. Сколько раз он говорил, чтобы Танчо не надеялась на своих толстомордых дружков, а ходила в сопровождении Тимошевича. На кой черт он платит этому бывшему менту такие бабки?! А эта дуреха напялит на себя новенькие импортные шмотки, цепь золотую туда, кольцо с бриллиантом — подружек позлить охота — и вперед. Будто сам черт ей не брат! Добегалась.

В квартире царил хаос. Первобытный. Когда свет еще не отделился от тьмы. Ирина в одной шелковой сорочке валялась на диване, раскинув полные руки так, что из-под мышек торчали кустики ярко-рыжей растительности. Когда Белкин вошел в комнату, она повернула в его сторону голову и простонала:

— Я умираю… сердце… умираю… — И закатила глаза.

От нее пахло коньяком и лекарствами. Тимошевич и горничная Анечка (вообще-то приходящая, но вызванная все тем же Тимошевичем) суетились вокруг хозяйки.

— Николай Григорьевич! — всплеснула руками Анечка, — вообразите, «скорая» не едет! Мы звоним, звоним, а они отвечают: валидол примите.

— Заткнись! — оборвал ее словоизлияния Белкин и повернулся к Тимошевичу.

— Звонил кто-нибудь еще?

— Нет.

— Где она была?

— На вечеринке. Группой отмечали окончание сессии.

— Почему одна?

— Должна была позвонить, я бы ее встретил. Но не позвонила.

— Почему?

— Не знаю… Хотя некоторые соображения имеются. — Тимошевич старательно нахмурил брови, изображая тяжкую работу мысли. — Перед вечеринкой Танчо заходила домой переодеться и сказала, что познакомилась с каким-то парнем.

— Что, так и доложила? — недоверчиво хмыкнул Белкин.

— Да, да, — ожила вдруг Ирина. — Она еще спросила меня: «Мама, а ведь твоя девичья фамилия Крутицкая — так ведь?» — «Да, отвечаю, а в чем дело?» — «Представляешь, — смеется она, — я сегодня познакомилась с парнем. И зовут его Эрик Крутицкий. Вот так совпадение!»

— Эрик, Эрик Крутицкий… — пробормотал Николай Григорьевич, силясь что-то вспомнить.

— Сына тети Оли звали Эриком, — подсказала Ирина. — Он умер в блокаду.

— В самом деле совпадение.

— Нет, не совпадение, — заявил Тимошевич.

— Что?!

— Как только я узнал про этого странного знакомого от Ирины Васильевны, тут же позвонил вашей бабульке. Так вот, едва телефон на том конце гукнул, как старушка схватила трубку и заорала: «Эрик, это ты? Где ты пропадаешь?! Я так волнуюсь».

— Она что, шизонулась?! — Ирина мгновенно оправилась от сердечного приступа и села на диване.

Тимошевич торжествующе посмотрел сначала на хозяина, потом на хозяйку. Он понимал, что отличился, и хотел, чтобы хозяева тоже это поняли.

— Слушайте дальше. Я сделал вид, что нисколько не удивлен, и вежливо так говорю: «Уважаемая Ольга Михайловна, дело в том, что с Эриком у меня была назначена встреча, а он не пришел». И что же она ответила? Будто бы Эрик ушел поутру торговать газетами, обещал вернуться к вечеру, но не вернулся. — Тимошевич выдержал паузу и добавил: — «… это после стольких лет, как я его ждала!» Ну, что скажете?!

— По-моему, нам пора навестить тетю Олю, — прошипел Белкин.

Глава 8

Серый обшарпанный «жигуль» Арсения петлял по улицам, поминутно сворачивая, и ЭРику начинало казаться, что они кружат на одном месте. Сделалось уже совсем светло. День наступал мутноватый, с облаками. ЭРик то и дело тер шею, пытаясь освоиться в своем старо-новом теле. Прошлое он помнил, но смутно. Какие-то неясные картинки, будто из чужой жизни. Два раза за три дня переменить сущность — это слишком. Нет, судьба не обманула его, пообещав иную жизнь. Но все получилось не так просто: проехал на трамвае пару остановок, и пожалуйста — ты в иной жизни. Новая жизнь — новый человек, и новое предназначение, которое впечатано в тебя, как тавро, и от которого не отвертеться. ЭРик провел ладонями по лицу, шее, груди. Там, внутри, копилась сила, пока неведомая ему самому. И сила совершенно нечеловеческая.

— Куда мы едем? — спросил наконец ЭРик. — ему казалось, что машина совершает уже третий круг по городу.

— К Суканису, в «Таверну № 5», — отозвался Арсений, и они наконец остановились у входа в кабачок.

Новенькие темные рамы в окнах и свежая цыплячье-желтая окраска фасада говорили о том, что заведение процветает, могучий охранник в дверях — что здесь бывают люди солидные. Они вошли. Красно-коричневые стены с узором старинной кладки, темные панели на потолке, черные массивные столы и стулья — веяло мрачным, эклектичным и жутковатым спектаклем.

«Таверна № 5» только что открылась. Столики были чисты, официанты неторопливы.

— Мне здесь не нравится. — ЭРик огляделся.

Официант, шустрые человечек со светлыми глазами навыкате, принес две высокие кружки, наполненные темным пивом с шапками неоседающей пены.

— Что будем заказывать? Свининку? Рыбку? Шалычок-с? — Официант протянул глянцевую книжечку меню.

— Мясо, — отвечал Арсений, — кусок мяса размером с этот стол.

И без того выпуклые глаза официанты буквально вылезли из орбит.

— Размером со стол?.. Позвольте, штука, наверное? — Он осклабился, обнажая крупные желтые зубы.

— Нет, вполне серьезно. Суканис знает. Так и скажи ему: мясо размером с этот стол.

— Денег-то хватит? — Официант подозрительно покосился на гостей.

— Мы не можем ждать, — нахмурился Арсений.

— Ну ладно, ладно, я все передам. — Официант миролюбиво усмехнулся.

Арсений протянул ЭРику измятый, склеенный из двух частей (второй обрывок удалось все-таки отбить у проклятых уродцев) листок из дневника штабс-капитана Крутицкого.

— Прочти, пока они там разбираются с нашей платежеспособностью.

Эрик пробежал глазами страницу.

— Я видел подобные обрывки спрятанными в буфете у мамы Оли.

— Я тоже их видел. Но ты-то, истинный наследник, ты наверняка знаешь больше о своей семье.

— Они прятали свое прошлое.

— Послушай, враль…

— И ты послушай, братец. Почему ты меня ненавидишь? Ведь я спас тебе жизнь.

— Опять за сочинительство свое дурацкое взялся?

— «Славка Веденеев» — это имя тебе что-нибудь говорит?