Небо нас ненавидит
Шрифт:
Старик оскалился желтозубой улыбкой. Теперь фонтанчик крови поднимался не при каждом слове, а при каждом вдохе.
— Те, кто сделал ЗаБога… который не умрёт… потому что не жив… да, ЗаБог.
— Первые буквы мён тех, кто сделал ЗаБога — Тр и К, — напомнил Арад-Нинкилим.
— Верно! Верно!
— Что вы знаете о них?
Умирающий набрал побольше воздуха, зыркнул хитрыми глазами. И только потом произнёс:
— Их звали — Трурль и Клапауций! — сказал старик, — Запомнил? Трурль — и Клапауций!
— Я запомню, — пообещал Арад-Нинкилим и одним ударом
20 Ладислав, барон Томирский
— Отлично, — пастор улыбался сквозь ночной полумрак, — удар мастера!.
А Ладислав не улыбался.
Он заметил, что к ним бегут новые. И эти вооружены уже копьями. А рапира, как назло, так и застряла в плоти мёртвого врага.
Юный барон Томирский помнил, что сам проверял заточку. Пастор, который больше разбирался в словестных битвах, ещё говорил, что нехорошо идти с боевым оружием на аудиенцию к королю, пусть даже и королю-узурпатору.
И вот она застряла. Несмотря на заточку. А надо сражаться, сражаться яростно.
Да, нападение было превосходно спланировано.
Лучник на крыше. Возможно, что не один. И они предусмотрели тот случай, если придётся убивать его спутников не по очереди.
Пастор пытался броситься наперерез тому, что был ближе. Нападающий оказался быстрее. Рапира свистнула, как коса, и бедный пастор схватился за грудь, рассчённую ударом клинка. Следующий удар отсёк ему второе ухо, а третий пошёл под углом и рассёк шею. Ещё два пальца — и стиженная голова пастора покатилась бы по мостовой.
Теперь он наступал на принца. В свете уличного фонаря мелькнула довольно старое, побитое жизнью лицо. Сразу видно, ещё при старой линастии он упражнялся совсем не в словесных стыках.
У Ладислова не было ни мгновения, чтобы оплакать наставников. Но именно эта задержка спасла ему жизнь и (пока) свободу. Пока незнакомец расправлялся с пастором, юноша успал освободить и даже протереть платком свою рапиру. А в фехтовании юный барон был очень неплох.
Сначала он отразил уже начавшуюся атаку второго незнакомца и почти его повалил. Но потому увидел, что первый, закончил с пастором и приближается тоже.
Выбора было немного и юный барон отступил к стене. Не самая лучшая, но удобная позиция. Есть гарантия, что никто не нападёт со спины.
Он сражался как последный раз в жизни. И был недалёк от истины.
Его противники действовали аккуратно и даже согласовано. Ловко атаковали, и ещё ловчее отскакивали. А юный барон всё больше выбивался из сил, — и от того, что приходилось удерживать оружие под совершенно недетскими ударами, и необходимости угадывать, что именно задумали его враги..
Ладислав не знал, кто их прислал. Он даже не догадывался. На догадки не было времени. Но приказ, который им дали, был ему очевиден: убить всех, кто им помешает. А молодого барона — по возможности, взять живым.
Ладислав отлично знал, что умеют хорошие лучники. И примерно представлял, как много хороших лучников нуждаются сейчас в деньгах и работе. Когда собираются убить — то кончают прямо на улице, а не загоняют в ловушку.
Но эта
догадка не принесла облегчения. Что бы он ни думал — он был в ловушке. И не видел выхода — кроме победы над всеми врагами.Сколько их может быть? Один наверняка поджидал с другой стороны, третий прикрывал выход на большую площадь. Ладислав предполагал, что продержится против двоих — но понимал и то, что едва ли врагов будет только двое. Их должно быть больше… и кто-то сторожит карету. Не повезут же они его через весь город, перекинув через круп лошали, словно куль с мукой.
Но зачем им это?
— Что вам от меня нужно? — крикнул Ладислав в ночную пустоту между двух наподавших.
Вместо ответа — ещё одна свирепая атака.
Ладислав защищался с трудом, едва успевая отбивать удары. Этот боевой стиль ему был незнаком, так что предсказать атаку по первому пассу не получалось.
Сомнений больше не было. Они не собирались его убивать. Только обезоружить и взять в плен. Но в этом и была главная опасность. Враги атаковали с безопасного расстояния и не раскрывалисью. Даже если они допускали оплошность, Ладислав не мог их достать.
А силы у него убывали. В шестнадцать лет можно неплохо фехтовать — но выносливость зависит от возраста. Ладислав уже чувствовал первые судороги в запястьях и мышцах рук.
Он пока ещё ни разу не ошибся. Но они знали, что рано или поздно он ошибётся. И он тоже это знал.
Однако он продолжал сражаться. Положение безнадёжно — но вдруг изменится?
Появился третий. Мелькнула надежда — вдруг он из друзей. Но нет — он занял место у выхода из переулка, с оружием наготове. Хитрец даже не вступил в бой, чтобы не помешать своим. Но если Ладислав ухитрится их победить, третий доделает то, с чем они не смогли справиться.
Где же стража? Патрули? Горожане с дубинами?
Что за бардак в этой столице с общественной безопасностью! Незнакомые злодеи нападают в ночь мятежа на высокородного иностранного посланника, убивают людей из его свиив — а на улице по-прежнему пусто!
Ладислав не смог возмутиться по-настоящему. Он слишком хорошо знал ответ. В ночь мятежа у всех другие дела, куда важнее, чем его жизнь.
Ладислав уже не контратаковал, а просто защищался, невозмутимый и обречённый. Даже не задумываясь, он отвечал заученными движениями.
Интересно, кто они? Местные или укаррцы? Ладислав про это не задумывался, но у него были враги по обе стороны границы. Время такое — какую сторону не займёшь, врагов будет много.
Ладислав запретил себе об этом думать. Он не смог бы разглядеть, кто именно на него напал, даже если бы обстановка была спокойней. Два народа, разделённые Заболоченным морем, были слишком похожи.
Ладислав вдохни бросился в последнюю, отчаянную атаку. Раз не могу красиво победить — попробуем красиво умереть…
Эта была его любимая атака. И с самого начала он заметил, что она пошла не так. Клинок рапиры едва заметно, но отклонился вбок, словно прилипал к чёрным клинкам кинжалов. Удержать его в руках было непросто. А ударить таким точно — совсем нереально.