Небо в кармане!

Поехали, что ли? Оглянулся по сторонам. Ближе всех ко мне дядька стоит, торопливо крестит меня и молитву шепчет. Кивнул ему головой, улыбнулся одними губами. Ну а что? Я тоже не из железа сделанный. Волнуюсь, конечно, хоть и стараюсь внешне спокойным выглядеть.

Дал отмашку рукой, шустрая молодёжь с другого конца за верёвку уцепилась. Потянули, выбрали слабину, как учил, побежали со всех ног. Планер легонечко скрипнул колёсами, прошуршал по траве, покатился вперёд. Ребята ускорились, насколько смогли, дёрнули на себя верёвку, тут же бросили и разбежались в стороны. Рывок! Верёвка слетает с крюка и остаётся в стерне, а мы прокатываемся вперёд ещё немного. В момент рывка беру ручку на себя и планер, вроде бы как, немного подвзмывает! Точно говорю! Не показалось ни капли! Даже лёгкость какую-то ощутил на мгновение. А потом прижало к земле, придавило, стойка спружинила, и планер ещё раз легонечко так подпрыгнул на колёсах и покатился. И в центроплане что-то скрипнуло. Но так, не страшно. Просто дерево поскрипывает от нагрузок. Пустое всё, главное, что у меня получилось сделать задуманное!

Вылез наружу, трясущимися от перевозбуждения руками погладил кромку крыла, пнул от избытка чувств колесо и вздохнул глубоко-глубоко. Так, что даже в груди заломило. Неужели и впрямь всё получилось? И сам же себе ещё раз ответил — получилось! Осталось только по-настоящему взлететь! Вот сейчас и попробуем. Только сначала тщательно осмотрю все элементы — крыло, оперение, подкосы, фюзеляж и шасси. Мало ли что могло не выдержать нагрузки или где-нибудь натяжение тросов ослабло?

Оглянулся на толпу — стоят, молчат. Непонятно. Махнул рукой — и как прорвало! Загомонили, закричали что-то невразумительное, но явно радостное, помчались навстречу.

Мастера подходили степенно, молодёжь бежала вприпрыжку, набежавшая со всех сторон, словно по волшебству, ребятня неслась с топотом и залихватским присвистом. Гомона радостного сколько было, что даже уши в какой-то момент заложило. Дядька всё норовил за плечо потрогать, словно хотел убедиться, что со мной ничего не случилось.

Удивило то, что не только я первым делом кинулся планер осматривать, но и мастера тоже. Всё пощупали, простучали, только что не обнюхали. И отступили довольные. Как же, не подвела конструкция, выдержала первое испытание.

Что дальше, спрашивают? Как что? Можно переходить ко второму!

— Может, хватит на сегодня, а эту штуку твою обратно в сарай поставим? — растерялся дядька. — Пусть пока постоит, а ты успокоишься, остынешь как раз?

— Никаких обратно! — засмеялся. — Только вперёд!

Вот оно что! На самом-то деле никто из моих помощников не верил, что вот эта чудная штука и впрямь на что-то способна. А теперь осознали, но ещё не приняли. Ничего, сейчас я вас ещё больше удивлю. А дядька только сейчас понял, чем я собираюсь рисковать. Понял и испугался ответственности. Думал, поиграется княжич, да и успокоится? Дошло? Сообразил? И страшно ему, и запретить уже не может. Нет на то княжеского дозволения.

Но и мне не следует медлить и ждать, поспешать нужно. Так, на всякий случай…

Откатили планер на исходную позицию, верёвку заново протянули, чтобы ровной линией на траве лежала. На крюк петлю накинули. Управляющий с дядькой лично коляску пригнали. Наставник всё порывался что-то сказать, да вокруг народа много, не дали ему такой возможности.

Самого быстрого жеребца запрягли, выкатились вперёд и остановились. Подождали, пока к коляске верёвку привяжут, дождались моей отмашки и тронулись. Дядька обернулся, глаз с меня не сводит…

Рывка верёвки я не ощутил. Признаюсь, очень этого момента опасался. Конструкция всё-таки хлипкая, лошадка сдуру дёрнет, и вырвет крюк к такой-то матери. И все труды насмарку, переделывай заново.

Не дёрнула и не вырвала…

Планер мягко покатился вперёд, скорость под учащающийся топот лошадиных копыт всё нарастала и нарастала, шелест травы под колёсами моментально превратился в сплошное шуршание. Из-под колёс коляски прямо мне в лицо летела травяная колючая пыль, заставляла прищуривать глаза и то и дело отплёвываться.

Ручку с самого начала разбега как взял «на себя», так и продолжал держать. Отрыв! Планер задрал нос, полез уверенно вверх, где-то впереди–внизу отчаянно выругался дядька. Натянулась, словно струна, верёвка, самолётик повело в одну сторону, тут же коротко мотнуло в другую. На это раз успел отреагировать, убрал небольшой крен элеронами, отпустил ручку, отдал её от себя и выровнял полёт. Сильнее дунул в лицо ветер, ощутимо выросла скорость. Момент схода верёвки с крюка не прозевал. Да и как его прозеваешь, если планер в единый миг словно обрёл свободу?

Это просто нужно самому прочувствовать! Рывок вверх, словно взмах крыльями! Планер приподнялся в воздухе, как будто вспух на воздушной подушке.

Самолётик задирает нос, от перегрузки желудок прилипает к сидушке, голова и руки тяжелеют. С усилием отдаю ручку от себя (слава физическим упражнениям и тренировкам с отягощениями), и желудок тут же обрадованно подпрыгивает, упирается комом в горло. Удерживаю в себе недавний завтрак, выравниваю планер в горизонте…

Опыт, он и в этой Царской России никуда не делся! Поёрзал немного в воздухе, мотанулся туда-сюда в потоках, да и приноровился к управлению и полёту. Сразу же по сторонам огляделся, основные ориентиры взял. Назад оглянулся, усадьбу нашёл, успокоился— теперь ни за что не блудану. И в мыслях нет далеко от неё отходить, но в воздухе всякое может случиться, поэтому лучше всегда знать, в какой стороне дом… тьфу, посадочная площадка! Находится…

Ощущения не передать словами! От набегающего потока баранья шкура с несколькими рейками защищает, сбоку вообще пусто, и безбрежный пятый океан вокруг плещется! Хочется орать во всю глотку от восторга и в то же время молчать от страха! Это тебе не за дюралевой обшивкой сидеть, тут небо вот оно, вместе с воздухом неудержимо в горло врывается! Оно ласковое и в то же время до жути жестокое, может придержать бережно на своих широких ладошках, а может и щелбана от души отвесить. Такого, что полетишь вниз кувырком и в землю по самые уши воткнёшься! Сейчас вот лицо холодными пальцами ощупывает. Наверное, раздумывает, придавить и позабавиться или отпустить? Как там у Киплинга? «Мы с тобой одной крови!» И не совру, если скажу, что сразу стало легче…

Летим ровно. Первым делом оглядываюсь и прислушиваюсь. Планер цел, нет никаких видимых деформаций, всё цело и на своих местах. Ничего не отвалилось и не отлетело. Обшивка крыла выдержала. Шуршит и тихонько посвистывает ветер в расчалках, холодит лицо, забирается под рубаху, мурашит кожу на груди. Фоном снизу долетает радостный гомон людей. Выглядываю из своей липовой кабины и машу рукой. Люди внизу привычно мелкие, приземистые такие коротышки. Размахивают руками, прыгают, головы вверх позадирали, рты пораззявили. Радуются чуду!

А я молчу, от восторга дух захватило. И это не метафора, не красивое выражение, это просто нельзя передать обычными словами. Нужно самому испытать это ощущение свободного полёта. Не падения, нет, а именно полёта. Управляемого!

От луга идёт восходящий поток воздуха, планер то и дело вздрагивает всем телом, словно породистый рысак, так и рвётся в высоту. Слегка ослабляю усилие на ручке, приотпускаю её легонечко, на полпальца, и он просто подпрыгивает вверх. Набираю немного высоты, на глазок метров тридцать и вновь перевожу самолётик в горизонтальный полёт. Слегка придавливаю ручку от себя, и он послушно начинает снижаться. Скорость вырастает, ветерок громче посвистывает в расчалках, ерошит волосы, холодит лицо и шею. Эх, не подумал я на радостях о подходящей одежде. И ведь знал, что у земли теплынь, а на высоте уже прохладно. Набегающим потоком воздуха моментально всё тепло из тела выдует.