Небо в огне

Алсек остановился у крайних листьев Нушти – от них до Аманкайи было не более пяти шагов. Чародейка молчала. Он растерянно посмотрел на Хифинхелфа – ящер покачал головой и указал изыскателю на камень в трёх шагах от колдуньи.

«Аманкайя!» - Алсек старался думать громко и отчётливо, даже пошевелил губами. Чародейка поворачивалась вслед за ним – чуть с опозданием, но вполне уверенно… и молчала.

«Боги! Выходит, я тихо думаю. Чего не знал, того не знал…» - сдержав расстроенный вздох, Алсек шагнул к камню и едва не упал. Шнурок с амулетом-когтем зацепился за лист Нушти и выскользнул из-за пояса, увязнув в песке. Жрец прикусил язык, чтобы не помянуть никого из тёмных богов, и нагнулся за когтем.

– Алсек! – вскрикнула Аманкайя. – Как ты подошёл так незаметно?

На каменном гребне Хифинхелф насмешливо пошевелил раздвоенным языком. Алсек показал ему кулак.

– Аманкайя, ты же слышала кого-то, когда я шёл от стены к стене, - он подобрал коготь и вернул на пояс. – Ты поворачивалась за мной… Сейчас ты меня слышишь?

Колдунья прислушалась и растерянно покачала головой.

– Какой-то гремящий туман, как от реки на порогах, и больше ничего. Я слышу нескольких сытых ящериц и одну голодную, сверху очень много голосов, но все о еде, вон в той стороне – Хифинхелф, и ему весело. А тебя я не слышу. Алсек, ты думаешь, это из-за амулета?

Изыскатель положил коготь на уступ скалы, сам отошёл от него на пару шагов.

– Аманкайя, а саму эту штуку ты слышишь? – осторожно спросил он. «Если эта ерунда живая – лучше прикопать её в могильниках,» - покачал он головой. «Только неупокоенного Скарса мне ещё не хватало…»

Колдунья подняла руку, потёрла висок и пожала плечами.

– Я слышу, что ты недоволен. Но шум тоже слышен, только он стал тише. Ничего внятного, просто гул. Если это Куннаргаан, и он не ушёл в Кигээл… может, Нецис мог бы с ним поговорить?

– Да он в любом случае договорился бы, - тяжело вздохнул Алсек, подбирая амулет с камня. – Ладно, хочет гудеть – пусть гудит. А тебе пора отдохнуть.

В скалах Драконьих Рёбер были не только могильники – в жаркие дни в маленьких, но глубоких пещерках прятались сегоны. Сейчас жёлтые кошки покинули скалы, и в одной из пещер устроил кладовую Хифинхелф. Сушёный меланчин, свежие листья Нушти, копчёные фамсы, твёрдые, как палки, - припасы изыскателей приятным вкусом не отличались. Алсек кое-как нагрел воду в горшке, но кипятить её столько времени, сколько варится похлёбка, он даже не рискнул. Толчёные листья Нушти, перемешанные в горячей воде со всякой всячиной, слегка напоминали Алсеку варёных медуз – но за лучшей едой пришлось бы возвращаться на северные пастбища.

– Нецис оценил бы, - хмыкнул Алсек, разглядывая зелёную похлёбку. – Хиф, а ты уверен, что местные ящерицы несъедобны? Сегоны, вон, не травятся…

Маленькая жёлтая кошка-разведчик заглянула в ложбину, повела ушами, принюхалась к запаху полусырой зелени и растаяла в воздухе. Алсек едва успел заметить кончики её крыльев и усмехнуться про себя – сегона листьями не накормишь…

Хифинхелф недовольно шипел, отрывая колючую поросль от древней стены. Алсеку померещилось, что ящер высматривает, где бы посадить этот кустарник, и он отобрал у иприлора колючки – «на дрова сойдёт». Слежавшийся песок осыпался с уступов, изыскатель ткнул палкой в истрескавшуюся кладку – хрупкий камень поддался, открывая узкий чёрный пролом. Щель, проделанная корнями пустынных колючек, прошла на пол-локтя ниже крыши – тяжёлой каменной плиты, отчасти вмурованной в холм. Хифинхелф, примерившись, ударил заступом – щель расширилась на пару пальцев, из проёма пахнуло застарелым запахом тухлятины, и ящер вздрогнул от холода.

– Что там? Что? – Аманкайя встала на цыпочки, пытаясь заглянуть через его плечо – широкая спина иприлора закрыла и щель, и полстены.

– Сстарые коссти, - шевельнул хвостом Хифинхелф. – Несспокойные коссти. Отойди в ссторонку, тут нет ничего хорошшего.

Алсек взялся за кирку. Толстая ти-науанская кладка поддавалась с трудом – там, где корни трав не искрошили её, она осталась такой же прочной, как в день постройки, и расковырять её было не проще, чем крепостную стену Эхекатлана. После пары ударов, вырвавших из стены по небольшому камешку и щепотке пыли, жрец покачал головой и отложил кирку.

– Хиф, так мы далеко не уйдём. Где-то должны быть ещё бреши, побольше. В эту щёлку вода, может, и втекает, но выносимые кости в неё не пролезут.

– Так сскажи, где они, - сверкнул глазами иприлор. – Это единсственная башшня сс дыркой.

Аманкайя, протиснувшись к скале, заглянула в чёрный пролом и отшатнулась.

– Хэ! – Алсек схватился за голову – в глазах на мгновение потемнело. – Ради всех богов, соизмеряй силу!

– Ох! Алсек, очень больно? – встревожилась Аманкайя.

Иприлор осторожно оттеснил её от пролома, заглянул в могильник сам, приоткрыв пасть и ощупывая языком застоявшийся воздух.

– Ты сслышшишь мыссли изнутри? – вполголоса спросил он. Чародейка покачала головой.

– Только боль и отчаяние. Такие сильные, что в глазах темнеет, - прошептала она. – Хифинхелф, эти мертвецы… Они очень злы на нас?

– Им вссё равно, - махнул хвостом иприлор. – Ессли они насс не ссожрут, мы поможем им усснуть навеки. И это будет хорошшо. Алссек, ты ссобираешшься работать?

– Само собой, - кивнул тот. – Отойди от стены шагов на тридцать. Не хотел я шуметь, но придётся.

Хифинхелф щёлкнул языком, сгрёб в охапку Аманкайю и в один миг оказался на гребне холма и залёг среди скал и безлистных кустов. Алсек прислушался. Вокруг было тихо. В послеполуденный час очень немногие существа рисковали выходить под солнце, и даже куманы и анкехьо ложились наземь и зарывались брюхом в песок в поисках прохлады. Обычно такая жара накрывала берега Симту к середине лета, но в этом году всё приходило слишком рано…

Подобрать камешек, легко пролезающий в щель, было нетрудно – вокруг могильника валялось немало обломков. Алсек сжал его в кулаке и обречённо поморщился – ещё ни разу то, что он собирался наколдовать сейчас, не оставляло его без ожога.

– Ни-шэу!

Он успел просунуть камешек в пролом до того, как тот налился нестерпимым жаром – и даже успел плюхнуться на песок, прикрывая голову рукой. Обломки песчаника впились в тело – место для падения было неудачное, но упал он очень вовремя.

Тяжкий грохот раскатился по ущельям Драконьих Рёбер, сметая с гребней песок. Сквозь звон в ушах Алсек слышал, как на дюнных пастбищах заревели перепуганные куманы. Он поднялся с земли, отряхнулся от песка и поглядел на дело своих рук.

Видно, взрыв случился сразу же, едва раскалённый камень оказался в башне – испарения Квайи наполняли её снизу доверху, и под потолком их скопилось немало. Стена, и так повреждённая корнями трав, не выдержала удара. Целые глыбы выпали из плотной кладки и рухнули внутрь башни, и мелкие камешки ещё сыпались в пролом. Из дыры пахло жжёной костью. Алсек примерился к проёму – не без труда, но пролезть было можно.