Нечестивые клятвы

Ей это нравится,– внезапно понял я. Ей нравится, когда с ней грубо обращаются и приказывают. Она хочет, чтобы я всё контролировал.

Вот так я снова потерял всякий самоконтроль. Мой стояк заныл от нового знания о маленькой медсестре. Я хотел увидеть, как далеко смогу ее подтолкнуть.

Я убрал руку от ее рта, наслаждаясь его мягким прикосновением к моей коже, и поднес кончики пальцев к ее губам. Она неохотно разомкнула их, румянец запылал красными кругами на ее щеках. Я позволил своим пальцам проникнуть в горячую пещерку ее рта. Я мог вместить все четыре пальца, а они были какими угодно, только не маленькими. Она сможет взять меня глубоко, когда придет время.

Я схватил ее за подбородок большим пальцем, оставляя другие четыре у нее во рту, удерживая ее так, открытую и такую уязвимую. Она смотрела на меня, не дрогнув. Смелая и чертовски сексуальная. Это было все, что я мог сделать, чтобы не нагнуть ее над раковиной здесь и сейчас и не трахать снова и снова. До тех пор, пока она едва ли сможет ходить, чтобы сперма стекала по её ногам при каждом сделанном шаге.

Тогда ни у кого не возникло бы вопроса, чья она. Никто не осмелился бы встретиться с ней взглядом, не говоря уже о том, чтобы схватить за запястье.

Из уголков ее широко раскрытых губ потекла слюна. Я наклонился и слизнул ее, из моей груди вырвался глубокий стон. У Шарлотты перехватило дыхание. Она была шокирована этим поступком, но я знал, что если прямо сейчас залезу к ней в трусики, они будут в полном беспорядке.

Шарлотта Берк, ответственная за жизни двух людей, взвалившая на себя заботы всего мира, была измотана, подавлена и одинока. Больше нет.

Язык прошелся по кончикам моих пальцев, лаская. Ее тело приветствовало мое порочное доминирование.

О, милая малышка Чарли, я собираюсь научить тебя терять контроль. Я научу тебя грешить так, как может грешить только хорошая девочка, тронутая тьмой; так, что ангелы зарыдают.

— Восхитительно. Как сладка на вкус твоя покорность, мисс Берк. Я с нетерпением жду продолжения. И если тебе интересно, когда это произойдет, как, где... не беспокойся. Это не то, что ты сможешь контролировать, как бы ни старалась. Ты дала мне слово, и ты его сдержишь. Ты поняла?

Она что-то тихо пробормотала, ее рот был слишком широко открыт, чтобы разобрать произносимые слова. Осторожно я убрал руку. Я хотел услышать, как она собственным голосом произносит слова сладкой капитуляции.

Когда я отпустил Шарлотту, она резко захлопнула рот, её нижняя губа припухла. Она выглядела потрясенной случившимся, глаза обвиняюще сверкали на меня.

— Ты собираешься притвориться, что тебя это не завело? Вперед, я докажу, что ты ошибаешься.
– я положил ладонь ей на живот, указывая вниз. — Как насчет этого, bambina. Назови меня лжецом, а я опущу руку тебе в трусики и проверю. Если ты не будешь мокрой, то я никогда в жизни больше не прикоснусь к тебе. Более того, я отменю наше соглашение… Вы обе будете свободны, и ты, и Люси. Ты больше никогда меня не увидишь.

Шарлотта быстро моргнула. Она пыталась обдумать мое предложение и повернуть его в свою пользу.

— То есть ты хочешь сказать, что веришь, что я не пойду к копам?

— Даже близко нет.

— Тогда зачем вообще предлагать?

— Потому что я знаю, что выиграю. Я знаю, что твоя киска скользкая и жаждущая, а твоих трусиках нуждающийся беспорядок. Готов поспорить, что ты предпочитаешь хлопок, верно? Мягкий, дышащий, а теперь... пропитанный твоим желанием ко мне.

— Ты ошибаешься. Я не хочу тебя.

— Тогда давай проверим это и убедимся. Если ты права, то уйдешь полностью свободной. Но если прав я, то ты больше никогда не будешь мне лгать.

Она облизнула губы, обдумывая варианты. Моя рука зудела от желания скользнуть ниже. Мне необходимо было почувствовать ее влажные складки. Я был в реальной опасности стать зависимым от этой женщины всего через двадцать четыре часа после нашей первой встречи. Я понятия не имел, каким буду через неделю. Ей повезет, если к тому времени она не будет прикована к моей кровати в Casa Nera.

Я не мог исключать такую вероятность.

Я не позволил ей тянуть время больше ни секунды. Я знал, что был прав. Прошлой ночью она открыла мне глубины своей души, и теперь я мог читать ее как открытую книгу. Мои пальцы скользнули под пояс ее брюк и медленно поползли вниз. Пламя разгорелось на ее щеках, когда я добрался до влажных трусиков. Нет, не просто влажных.

Промокших насквозь.

Я сдвинул их в сторону и провел пальцем по ее сливочному возбуждению, затем слегка задел ее щель и клитор. Она ахнула, рот приоткрылся.

— Если ты не хочешь меня, тогда потрудись объяснить?
– мой скучающий тон скрывал неистовое желание.

Проклятье, ее киска была такой горячей и скользкой. Мягкие завитки на ее бугорке задевали мои пальцы. Прошло так много времени с тех пор, как я трахал женщину с волосами. Черт, прошло слишком много времени с тех пор, как я вообще трахался. Оказалось, что даже секс может наскучить, когда все лица сливаются в одну безвкусную массу, а блестящие, отполированные воском и намазанные части тела настолько взаимозаменяемы, что я не смог бы выделить женщину, которую трахнул, из группы ее подруг, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

Женщины, которые преследовали меня – ради денег, власти, или просто чтобы осчастливить папочку, заключив союз с моей семьей, – эпиллировались так, словно ненавидели самих себя. Все они были так однообразны. Диета, чтобы оставаться тощей как доска, глубокая эпиляция, выщипывание, покраска, подтяжка.

Тело Шарлотты было не таким. Она работала слишком много, чтобы проводить свободное время в салоне, и у нее не было достаточно денег на операцию. Готов поспорить, что в ее списке для подготовки к свиданию было ровно два пункта: принять душ и побрить ноги.

Мои пальцы играли с завитками, покрывающими ее киску. Я хотел увидеть это. Я хотел увидеть ее, усеянную белыми жемчужинами моей спермы.

— Это ничего не значит. Это просто биология.
– Шарлотта прервала мои размышления, ее голос был полон беспомощного гнева.

Я впитывал ее эмоции. Она горела так чертовски ярко. Словно свет в темноте, и, как все ночные создания, я не мог сопротивляться его притяжению.

— Значит, ты так намокаешь всякий раз, когда с тобой разговаривает мужчина? И в этом нет ничего личного?
– я упорствовал, наслаждаясь яростью в ее глазах.