Нечисть так уязвима

День выдался спокойным. В рабочем режиме перебирая бумажки, я, с деланным равнодушием, выслушивала главную новость дня. В обсуждениях я старалась не участвовать. Информация о том, что новый коммерческий молод, хорош собой и не женат, привела в боевую готовность всю женскую часть коллектива. Особо активные, даже сгоняли по «важным» делам на пятый этаж, чтоб воочию убедиться во всём, и принесли свежие факты: о репрессиях среди менеджеров по продажам, неслыханной проницательности нового руководства и его внешних данных. Сначала, я злилась и хотела пойти сейчас же уволиться, затем, решила — чего это я должна увольняться, я сюда устроилась раньше. Потом подумала, что так даже лучше, хоть буду знать, как моя прелесть развлекаться изволит. Всё спокойней, чем мучиться в неведении, так и до ревности не далеко. Я, например, смогла позлорадствовать, когда услышала, что наш секс-символ Лидочка, которую прошлый руководитель именно из-за символа держал подле себя, рыдает в курилке и пишет по собственному желанию.

В общем, все было не так уж и плохо, как показалось мне сначала. По работе мы никогда не столкнемся, сидит он далеко от меня, особых усилий для конспирации прилагать не придётся.

Время уверенно подползло к обеду. Одни сотрудники зашуршали, доставая лоточки с вкуснятиной, принесенной из дома, другие — собирались в столовую. Я страдальчески смотрела на яблоко. В связи с моим трехмесячным отсутствием на работе, зарплата мне в ближайшее время не светила. Я решила жить в режиме экономии, а заодно похудения. Только я откусила сочный фрукт, как чуть не подавилась.

— Привет, девчонки, — дверь открылась. Очаровательно улыбаясь, собственной персоной, к нам в кабинет явился лично Роман Константинович.

Все девчонки, включая шестидесятилетнюю Тамару Ивановну, моментально подобрались и выдали свои лучшие улыбки, на какие только были способны.

— Настён, поехали, пообедаем, — небрежно бросил новый коммерческий директор.

Мне кажется, у меня покраснели даже кончики волос. Этот гад, как всегда всё сделал по-своему, он мне даже не дал шанса изобразить, что мы не знакомы. Семь пар глаз удивлённо уставились на меня, а проклятое яблоко всё-таки встало поперёк горла. Прокашлявшись, я схватила куртку и вылетела в коридор, где ещё пару минут ждала, пока Роман Константинович попрощается с девчонками и получит семь приглашений заходить почаще.

Как только он вышел, я с масленой улыбочкой взяла его под руку и сильно ущипнула.

— Ты чего? — ойкнул Рик.

— Нет, это ты, чего! — Продолжая улыбаться, я говорила сквозь зубы. — Ты подумал о моей репутации, что теперь эти «девочки» разнесут по всем отделам?

— Брось, какая репутация, я же не изнасиловал тебя прилюдно в коридоре, — маг задумчиво оглядел холл, по которому мы шли. — Интересная идея, между прочим, — в это время открылась одна из дверей и с папкой наперевес вылетела разгневанная главный бухгалтер. — Хотя нет, здесь слишком людно, — он, прищурившись, с подозрением посмотрел на меня, замедлив ход. — Ты, что ж, планировала скрывать от всех, что мы знакомы?

— Какая теперь разница что и как я планировала, если ты в очередной раз сделал всё по-своему. Просто обещай, что впредь всегда будешь советоваться.

— Я не разбрасываюсь заведомо невыполнимыми обещаниями, — как всегда каждый остался при своём.

Вот как-то так началась наша новая история. Практически идиллия, очень похожая на нормальную жизнь. Мы ссорились, мирились. Рик, хотя нет, теперь Роман Константинович, вполне удачно изображал из себя совершенно нормального человека и наотрез отказывался разговаривать о нерешенных вопросах из нашего прошлого. Я конечно была уверенна, что он ничего не оставил и наверняка мутит воду за моей спиной не желая втягивать. Его право, но и я не собиралась сидеть сложа руки. Мы с Димой организовали своё подпольное расследование по поиску пропавшего Тиена и разгадки моего таинственного предназначения, в котором скажу честно, мало преуспели.

Каждое утро Рик заезжал и отвозил меня на работу, а каждый вечер привозил обратно, завозя по дороге куда-нибудь, где кормил до отвала. Зная моё плачевное положение, он попытался мне как-то всучить денег, чем крайне разозлил, после этого его помощь и присутствие в моей жизни ограничивалась извозом и кормёжкой. В общем, на личном фронте у меня всё было глухо. Маг вел себя как собака на сене, заявив всему миру, о том что мы вместе, продолжал держать дистанцию. Я бы может и заподозрила его в двуличии и в том, что узнав меня поближе в повседневной, так сказать, жизни он разочаровался и не чаял отделаться от навязанной обстоятельствами подруги. Но нет, разведка в лице «доброжелательных девочек» периодически доносила о неудавшихся подкатах самоуверенных девиц, жадных до состоятельных мужчин. Я ждала, что рано или поздно либо мы сдвинемся с мертвой точки, либо мне всё это надоест до такой степени, что я найду в себе силы послать его на все четыре стороны. И убегу с первым встречным куда-нибудь на Кубу, или, в крайнем случае, под венец.

Почти месяц всё шло по одному и тому же сценарию. Пока однажды утром я так и не дождалась мага. Я раз, за разом набирала номер его телефона. Прождав до последнего, я отправилась на работу, но Роман Константинович, там не появился. Как на иголках досидев до конца рабочего дня, я рванула в район Электросилы, где Рик снимал квартиру. Я ни разу у него не была, но адрес знала. Чем ближе я подходила к его дому, тем тревожнее мне становилось. Вроде район как район, но люди здесь были странные. Мне попадались только угрюмые мужчины, некоторые даже плакали, утирая скупые мужские слезы. Женщины либо рыдали в голос, либо вот-вот готовились зареветь. Сидящие в песочнице дети бились в истерике. Заплаканные старушки у его подъезда меня добили. Не дожидаясь лифта, я стрелой метнулась вверх по лестнице на четвертый этаж и вдавила кнопку звонка. Долго никто не открывал и, когда я уже почти отчаялась, и собралась вызывать полицию, дверь, наконец, открылась. Зрелище плачущего Рика повергло меня в шок, лишив дара речи.

— Это ты? — маг шмыгнул носом. — Проходи. Сейчас кино досмотрю и поужинаем.

Ошарашенная и онемевшая я закрыла за собой дверь, с опаской и с тревогой в сердце вошла в комнату. Маг сидел, обливаясь горючими слезами, смотрел концовку фильма «Хатико». Фильм, несомненно, трогательный, я сама прослезилась, когда смотрела его. Но вот чтобы непробиваемый, циничный Рик, ревел в три ручья над трогательной мелодрамой — это уже чересчур. Здесь явно было что-то не так. Была ещё одна странность, антиэмпатический медальон на моей шее стал тёплым, почти горячим. Наконец, пошли титры, маг, выключив телевизор, обратил взор своих грустных заплаканных глаз на меня.

— Рик, что с тобой?

Он какое-то время удивленно смотрел на меня, по нему было видно, как мысль медленно раскручиваясь, бежит по извилинам. Наконец, удивление сменилось растерянностью.

— По-моему, со мной что-то не так.

Я облегчённо выдохнула, слава Богу, он ещё был способен на разумные мысли.

— Мягко сказано, мало того что ты тут слезами уже наверное соседей затопил, так ещё, если я верно понимаю, из-за тебя ревёт вся округа.

Он долго молчал, а потом скуксился и опять заревел.

— Похоже, у меня слетели защитные щиты, — удалось мне разобрать сквозь всхлипывания.

Я подсела к нему на диван и обняла, маг тотчас уткнулся мне в плечо и моментально проплакал футболку насквозь.

— Не плачь, мой мальчик, — я погладила его по голове. — Лучше скажи, как нам твои щиты восстановить.

Он ещё долго всхлипывал, щедро орошая мое плечико, я не торопила, понимая, что в таком состоянии ему требуется гораздо больше времени на обдумывание. Наконец, интервал всхлипов увеличился. Маг поднял голову, напугав меня выражением неподдельного страха на лице.

— Мне нужно уснуть, — его нижняя губа затряслась. — И спать минимум двенадцать часов, — И опять он сорвался на плачь.

— Это же хорошо, — я говорила мягко, размерено, как с ребенком. — Сейчас ты ляжешь, а завтра мы с тобой обсудим, почему вдруг с тобой это произошло.

Он отрицательно мотнул головой.

— Что нет? Нет — ты не ляжешь или нет — ты не хочешь это обсуждать?

— Не лягу.

Его ответ и выражение ужаса меня сильно удивили.

— Так, — я отодвинулась и сказала со всей суровостью, на которую только была способна. — Ты что-то от меня скрываешь?