Недотрога для ректора. Академия Даркайна

Гнилой язык, но сердце воина. Он с лёгкостью может ляпнуть сомнительный комплимент красотке-подавальщице в трактире и получить заслуженную пощёчину, а через минуту броситься защищать её от пьяного урода.

– Академия, как и Воинская Школа – это место люди учатся, – помедлив, я холодно произнёс в ответ и прищурился, словно хотел проникнуть в его голову. – И они имеют право совершать ошибки. Для этого их сюда и зачислили.

– Так может, мне лично извиниться перед Дельвиг, что не взял её на ручки и лично не доставил в лекарскую?! – нервы у Конрада не выдержали, и он мгновенно покраснел от гнева.

На руки? Перед глазами возникла смазливая рожа Ринвуда, а злость и раздражение тут же смешались с кровью, бежавшей по венам. В груди разлилось жгучее недовольство.

Неистово захотелось послать всё к чёрту и вернуться в Школу, где есть около тысячи парней, но нет никаких женщин!

Нет женщин, особенно брюнеток с молочной кожей – нет проблем.

А для разрядки есть дома удовольствий, где расслабляют тело и не лезут в голову.

Однако своей истерикой Гримстон подал мне отличную идею.

– Извиниться? – настал мой черёд ухмыльнуться. – Какая правильная мысль.

Глава 18

Эверли Дельвиг

Я затаила дыхание, радуясь, что в лекарской царит полная тишина, и мне не составит труда услышать, о чём же они там спорят.

Знаю-знаю, что подслушивать нехорошо. Но удержаться я не смогла.

– Кончай страдать ерундой, а? У тебя нет своих дел? Я же пошутил! – отчего-то упирался Гримстон, чей тон был насквозь пропитан едким недовольством.

– Ты – выходец Школы, – холодно парировал Орхард, и количеством льда в его голосе можно было насквозь проморозить весь Даркайн до основания. – Где твоё воинское благородство? Или оно испарилось по пути к лекарской? Значит, всё, на что ты способен – это шпынять парней с девчонками? Где твои я…

Ректор неожиданно замолк, и окончание фразы утонуло в его сдавленном кашле.

Я же искренне недоумевала, а в голове со скоростью света множились вопросы.

Ну что ещё случилось?

Опять я в чём-то виновата? И когда только успела?

Я же не выходила никуда из лекарской!

А-а-а-а, похоже, Гримстон нажаловался Даррайну за мою дерзость? Ну простите, сил не было сдерживаться – мне было очень больно!

– Если я хотя бы раз дам слабину и извинюсь перед студенткой, – после долгой паузы заговорил Конрад, – она проникнется собственной значимостью и от счастья нахвастается подружкам. Мне что, потом начинать каждый день с извинений? Я ведь не стану менять свои методы обучения! Да, я жёсткий, и тебя это бесит, но представь, я ещё и справедливый. Его Величеству об этом прекрасно известно.

Погодите…

У меня аж рот приоткрылся! Челюсть отвисла от шока!

Я захлопала глазами, глядя в одну точку, уверенная, что у меня начались слуховые галлюцинации.

Какие ещё извинения?

Не надо мне никаких извинений! Меня ж потом сам же Гримстон сожрёт за это! Будет припоминать до самого выпускного.

Хотя такими темпами, я дотяну лишь до отчисления.

Ректор с преподавателем перестали, наконец, спорить, и за дверью послышались приближающиеся шаги. Не желая разговаривать ни с одним из них, я сделала первое, что пришло в голову – закрыла глаза и притворилась спящей.

Так, дыхание медленное, ровное, чтобы сердце перестало так колотиться и успокоилось.

Дверь тихонько скрипнула, и я почувствовала на себе чей-то долгий, пронзительный взгляд. Гримстон, а это, кажется, был он, с облегчением прошептал:

– Девчонка спит, и ей уже оказана помощь. Угомонись, Орхард.

Тот не ответил. Помедлил несколько секунд, а затем развернулся и ушёл. За ним и отчалил Гримстон, который повеселел настолько, что начал тихонько насвистывать песенку.

Я снова осталась одна, но теперь мои мысли метались как ласточки перед грозой.

Орхард выступил на моей стороне?

Это похоже на бредовый сон.

Тут и слепому видно, что он меня терпеть не может. Вечно смотрит так, словно у меня на лбу татуировка “всажу любому в спину нож ”.

К счастью, вскоре вернулась Шейла и положила конец моим мучениям. Девушка аккуратно сняла с меня артефакты и лучезарно улыбнулась:

– О, вот это другое дело! Не скажу, что ты теперь как новенькая, но можешь встать с койки. Осторожно поднимайся и опиши свои ощущения.

Затаив дыхание, я коснулась ступнями пола и со всеми предосторожностями перенесла вес на пораненную ногу.

– Вроде бы всё хорошо, – доложила Шейле, прикрыв глаза, чтобы лучше прочувствовать пораненную конечность. – Есть лёгкая, немного тянущая боль, как будто стукнулась обо что-то коленкой.

– Госпожа Расана знает своё дело, – с неподдельным восхищением в голосе прощебетала Шейла. – На коленке будет шрам, но со временем, и он исчезнет. Когда вам разрешат выходить в город, зайди в центральную целительскую лавку, справа от главной площади, там работает мой отец. Скажешь, что от меня, и он подберёт тебе хорошую травяную мазь.

Я слушала и не могла поверить, что Шейла настолько искренняя и добрая. Ей было совершенно плевать, кем были мои родители. Для неё я была в первую очередь той, кто нуждалась в её помощи.

– Ногу береги, не нагружай, – предупредила она напоследок и достала из кармана бумагу со своей подписью. – Это тебе справка для преподавателей, ежели спросят. Неделю избегай физических упражнений. А теперь спеши – у тебя ещё две последние пары. Ой, нет, не спеши! И так успеешь.

Я поблагодарила заботливую лекаршу от всего сердца и, слегка прихрамывая, направилась к себе в комнату. Общежитие было пустым – почти все студентки были в учебном корпусе, а на столе комендантши красовалась табличка “Обед”.

Однако стоило подняться на этаж и пройти по коридору, как у двери нашей с Мэйв комнаты я увидела аккуратно сложенную форму!

Ту самую, которую у меня украли!

И записку, лежащую поверх кофты:

“Ты не одна среди стаи волков. Подумай хорошенько и прими верную сторону.”

Глава 19

Я задумчиво потёрла подбородок, вновь и вновь перечитывая строчки из записки. В груди стало тесно, будто кто-то очень сильный давил ладонями на рёбра. Аж в горле пересохло.