Негасимое пламя

– Сдам я всё, Виктор Сергеевич, – пообещал Яр, успокаивая чересчур ответственного руководителя. – Не подведу, не переживайте.

– Вот это правильно.

Электричка пристала к очередному заснеженному перрону, больше похожему на исполинский продолговатый сугроб. Яр нашёл взглядом незнакомое название полустанка и вернулся к чтению. Ещё не время. Только-только миновал полуденный час, но из-за разлитой в воздухе промозглой серости кажется, будто уже наступили сумерки. Короткие зимние дни сгорают стремительно, как сломанные пополам лучинки. Неплохое время для общения с нежитью, слегка оклемавшейся после солнцестояния. У Щукина есть на руках надзорская заявка: вечно страдающие от кадрового дефицита коллеги запросили у контроля помощь с плановыми лесными рейдами. Ещё недавно Яр искренне радовался бы возможности поразмяться в поле, а сейчас его куда больше занимал Липатов. И экзамены, конечно. Экзамены – в первую очередь.

– На следующей выходим, – деловито сообщил Щукин. – Пойдём в тамбур, чтоб потом не суетиться.

Яр безропотно спрятал тетрадь в рюкзак и поднялся с жёсткой деревянной скамьи. Электрички были ему в новинку, и он предпочитал полагаться на провожатого. Обстоятельный Виктор Сергеевич пробрался вдоль пустого прохода к ближайшему по ходу движения тамбуру; из-за разъехавшихся дверей повеяло влажным холодом и табачным дымом. Мелькающий за изрисованными окнами пейзаж стремительно уносился куда-то в прошлое.

– Не май-месяц, – угрюмо оценил Щукин, застёгивая дублёную куртку. Обеспокоенно покосился на Яра. – Замёрзнешь ведь!

– Я? Нет.

– Нам бегать-то особо не придётся, – укоризненно сказал Виктор Сергеевич. Он это уже говорил, даже повторил пару раз для верности. – Эх, одна радость – плюс на улице…

Кроме них на заснеженный полустанок никто не польстился. Приподнятая над сугробами платформа была пуста. Летом здесь наверняка оживлённее: столичные жители ценят подобные медвежьи углы за возможность отдохнуть в относительном уединении. Настоящего одиночества, впрочем, никто не любит. Щукин потоптался на месте, провожая взглядом уходящую электричку и разбрасывая ботинками клёклый снег. Потом, когда воцарилась тишина, обвёл широким жестом стелющийся вдоль железной дороги лес и взялся повторять инструктаж:

– Нам с тобой надо по основным опасным местам пробежаться, посмотреть, всё там в порядке или нет…

– Я помню, – Яр повёл плечами, поудобнее устраивая рюкзак. – Детектор с собой.

– При малейшей опасности…

– Звать по личной связке.

– Ага, – Щукин довольно закивал. – Ну ты это… Дай мне перчатку какую-нибудь или чего у тебя есть. Чтоб я тебя найти мог, если заблудишься.

– Лучше дайте мне разрешение на упражнения в пространственной магии, – хмыкнул Яр. Перчатки он в карманах всё-таки отыскал и одну протянул Виктору Сергеевичу. – Вы мне тоже что-нибудь оставьте. На всякий случай.

Щукин, подумав, размотал с шеи клетчатый шерстяной шарф. И разрешение на упражнения тоже дал на правах наставника. Кажется, ему даже понравилось, что подопечный щепетильно соблюдает закон. Яру же попросту не хотелось доставлять ему неприятности.

Лесок, записанный надзорщиками в неблагополучные, на карте местности выглядел небольшим пятнышком, со всех сторон очерченным тонкими нитками дорог. Можно было бы управиться одному… Щукин целеустремлённо ковылял по сугробам в сторону опушки. Нет, не станет он смиренно сидеть на платформе и ждать, пока стажёр в одиночку шастает среди угрюмых чёрных стволов.

– Подождите, Виктор Сергеевич, – попросил Яр, примериваясь к снежной целине. – Давайте тропинку сделаем.

Летучий язык пламени сорвался с его ладони и на несколько шагов вперёд протопил до земли рыхлый снег. Щукин глянул на стажёра с благодарностью: идти стало легче. Виктор Сергеевич не то чтобы стар, но уже утратил былую прыть – хоть и боится в этом признаться хотя бы самому себе.

– Тут рядом станция, – негромко сообщил Щукин, указывая на точку посреди карты, слегка размокшей от непогоды. – Но мы манок доставать не будем. Нежить и так сейчас нервная.

– Мы тоже нервные, – буркнул Яр себе под нос, так, чтобы не слышал руководитель.

Первое гиблое место оказалось разочаровывающе спокойным. Амулет-детектор слабо переливался голубоватым светом. В глухой тишине сквозь голые чёрные ветви отвесно сыпался мокрый снег – больше ничто не нарушало мертвенную неподвижность. Яр для порядка заглянул под вывернутую ветром корягу и условным знаком показал Щукину: пусто.

– Ну и хорошо, – заключил Виктор Сергеевич. – Пойдём дальше.

На второй точке, той самой, что возле станции, амулет не на шутку забеспокоился. По кристаллику кварца то и дело пробегали тёмно-синие волны. Яр медленно вдохнул влажный тепловатый воздух, словно надеялся учуять неживых, привлечённых мерцанием магического фона. На такой-то пир обязательно кто-нибудь да приползёт, особенно сейчас, в первые дни нового года… Щукин жестами велел соблюдать тишину и вести себя осторожно. Яр показал в ответ: проверю, ждите. Виктор Сергеевич, подумав, кивнул; должно быть, давал стажёру шанс проявить себя.

Для очистки совести достаточно было бы пробежаться по кругу между тощих чёрных стволов и не столько не обнаружить никакой нежити, сколько вовсе не стремиться её найти. Яр, однако, тщательно вглядывался в переплетения обнажённых ветвей и в наросты на морщинистой коре. Щукин, полускрытый за красноватыми прутьями кустарника, возился с надзорским тайником – проверял сохранность. Его склонённый над древесными корнями силуэт отчего-то показался Яру пронизанным потаённой болью. Помнится, прежде уже доводилось видеть подобное – и малодушно закрывать глаза…

Нижние ветви ближайшей осины ни с того ни с сего закачались при полном безветрии. Яр вскинул голову. Древняя, седая, как иней, шишига не пыталась от него прятаться; она удобно устроилась на толстом суку, уцепившись за ветку всеми четырьмя лапами. Суставчатые пальцы, обтянутые выцветшей зеленоватой кожей, походили на перезрелые гороховые стручки.

– Зачастило сюда ваше племя, – негромко сообщила шишига, разглядывая Яра глубоко посаженными глазками. – То целую вечность не было никого, а то, почитай, каждый день ходите… Почто ты пришёл, мудрый? Мы уж обещались людское племя не трогать.

На её тонкой шее и впрямь болталась на цепочке учётная бирка, но это не было важным. Яр не сталкивался прежде со здешними волхвами, не считая, само собой, Лидии Николаевны. Выходит, он едва разминулся с кем-то из них – к добру ли, к худу… Но у нежити своё понятие о времени; может быть, в последний раз шишигу навещали ещё в прошлом столетии.

– О ком ты говоришь? – негромко спросил Яр, шагая ближе к старой осине. – Кто сюда приходил?

Шишига призадумалась. Она склонила к плечу лохматую голову, поёрзала на своём насесте, праздно перебирая цепкими лапами. Маленькие глазки, чёрные и блестящие, как ягоды крушины, внимательно изучали незваного гостя.

– Другой, чем ты, – постановила наконец неживая. – Не за нашим словом явился – пришлую искал.

– Пришлую?

– Да, – шишига повела мохнатыми ушами. Вся её порода напоминает одичавших в лесу домовых; у этой сходство дополняла развитая речь, словно неживая очень долго обитала бок о бок с людьми. – Мы её тут не привечали. Чужая была. Страшная. Мы таких не терпим.

– Ты говоришь – была, – заметил Яр. – Теперь нету?

Шишига кивнула.

– Ушла. Он увёл. Клятвою повязал и увёл.