Негасимое пламя

Это, наверное, хорошо. Вряд ли волхв изловил и увёл опасную нежить с дурным умыслом. Драган так делал подчас: забирал опасную тварь подальше от добропорядочных неживых, чтобы не пугать их волшебным пламенем…

Но это не единственный возможный вариант.

– Ты знаешь, что это за клятва? – медленно проговорил Яр, нащупывая неопределённые контуры собственного беспокойства. – Слышала, о чём они говорили?

Шишига медленно качнула седой головой.

– Когда одна погибель с другою речи ведёт, нам того слыхать не надобно.

Дальновидно, ничего не скажешь… Яр украдкой оглянулся на Щукина – тот праздно прогуливался взад-вперёд рядом с тайником; неровен час решит проверить, как дела у стажёра.

– А что это была за нежить? – торопливо спросил Яр, понизив голос.

– Мы таких давно-давно не видали, – нараспев проговорила шишига. – Перевёртыш, дым чёрный, смерть летучая… Не ищи её, волхв. Если извели, так туда ей и дорога, а если нет – найдёшь себе одни только беды.

Яр неопределённо качнул головой. Беды бедами, а кому искать следы бродячей тени, как не ему? И с неведомым коллегой хорошо бы познакомиться… Хотя бы чтобы убедиться в чистоте намерений.

– А другие? Есть тут ещё кто опасный?

– Новых нету никого, а старые давно уж вам на службу поставлены, – шишига трескуче захихикала, отцепила лапу от ветки и постучала крепким жёлтым когтем по серебряной бирке. – Не тревожься, волхв. Какие бы времена ни были, а мы своё слово помним.

Хорошо, что помнят, но лучше пусть ещё и держат. Распрощавшись с шишигой, Яр добросовестно обошёл окрестности, охваченные возмущениями в магическом фоне, и вернулся к полянке с тайником. Прежде чем окликнуть Щукина, замешкался на несколько мгновений. Виктор Сергеевич стоял к нему спиной; на фоне тёмной пуховой куртки едва виднелись смолисто-чёрные путы проклятия – очень старые, глубоко въевшиеся в плоть и кровь, дремлющие, но готовые прийти в движение в любой момент. Переменчивый желтоватый свет выдавал активность мощного медицинского амулета; должно быть, он и берёг Щукина от гибели. Яр до боли закусил губу. Лидия Николаевна говорила о том, что даже такое проклятие можно выкорчевать, изничтожить без следа – если пациент выдержит крайне болезненную процедуру. И если справится сам лекарь. Кем он станет, настигни его нечистая смерть? Чёрным дымом, летучей смертью?..

Не сейчас. Когда-нибудь потом. Когда будет больше уверенности в собственных силах. В конце концов, амулет ведь успешно справляется уже, судя по всему, много лет.

– Виктор Сергеевич, – позвал Яр, поспешно согнав с лица мрачную задумчивость. – Там всё спокойно, можем дальше идти.

– Хорошо, – Щукин покровительственно улыбнулся. – Видел кого-нибудь?

– Одну шишигу только. Вполне… благовоспитанную.

– Тут одна из самых старых живёт, – поведал Виктор Сергеевич. Он наскоро сверился с картой и, проваливаясь в подтаявшие сугробы, зашагал на северо-восток. – Достопримечательность. Крепче любого лешего всякую мелочь в узде держит.

– Тогда почему место считается опасным?

– Так всё равно шишига – не леший, – Щукин пожал плечами. – Это она русалку, допустим, приструнить может, а если на здешний фон какой-нибудь упырь приблудится… Под ноги смотри!

Яр послушно обошёл укрытую снегом корягу. Спросить или не спросить?..

– Виктор Сергеевич, – начал он и запнулся. Не будет ли откровенным хамством выпытывать подобное? – Кто вас проклял?

Щукин разом помрачнел. Яр и не ожидал иного: вряд ли могли быть тёплыми воспоминания об истории, закончившейся проклятием.

– Давнее дело, – буркнул Виктор Сергеевич, делая вид, что в мире нет ничего интереснее чёрно-серого лесного пейзажа. – Нежить. Полудница. Ты таких, небось, не видал…

Видал. Та конкретная, похоже, была серьёзно истощена, раз не убила на месте. Яр скользнул взглядом по жирным, похожим на пиявок жгутам чар, тут и там хаотично выглядывающим на тусклый дневной свет.

– А формулировку не помните?

– Я её и не знаю, – невесело хохотнул Щукин. – Она, шельма такая, сначала голову мне задурила… Сам, конечно, виноват: нечего было языком трепать почём зря. Так что учись на моих ошибках.

Яр помолчал, тщательно подыскивая слова.

– А если я попробую снять? – осторожно предложил он. – Не тут, где-нибудь… где поспокойнее. Я думаю, я бы смог.

Виктор Сергеевич рассмеялся добродушно и печально.

– Не сможешь, и не думай, – вздохнул он. – Ты у нас, конечно, талантливый не в меру… Но такое – нет. Поумнее тебя люди работали – не сумели, а ты небось и не пробовал-то ни разу.

Не пробовал. Но это и не непрямой массаж сердца, чтобы можно было тренироваться на манекенах… Поверил бы Щукин, если бы воочию увидел волшбу? Доверился бы – или поволок бы стажёра прямиком в зал суда? Второй вариант, вопреки всякой логике, кажется невозможным…

Но у Яра нет права рисковать. Хоть бы и жизнью этого неизвестного волхва, изловившего в перелеске самую настоящую тень. Лидия Николаевна много рассказывала о жестокости здешнего правосудия.

– Чего смурной такой? – фальшиво весело спросил Щукин, замедляя шаг. – Ещё четыре точки – и домой!

– Задумался просто, – ответил Яр честно, но без лишней откровенности. – Виктор Сергеевич… Вы бы, может, обратно к платформе шли? Я тут сам закончу…

– Ты мне это прекрати! – неожиданно резко огрызнулся Щукин. – Я тебе что, барышня кисейная? Шагай давай, а то до темноты не управимся!

Прибавив шагу, он вперевалку заковылял по сугробам. Нити старого проклятия недобро поблёскивали в тускнеющем дневном свете.

XLIX. Вызов

– Дело изъято, – сухо сообщил архивариус, возвращая Мишке записку с номером.

– То есть как это? – по инерции спросил Старов.

Ежу понятно, как это: забрали в какой-нибудь ещё более секретный архив, а то и совсем уничтожили. Только почему именно это дело?

– Ну вот так, – архивариус равнодушно пожал плечами. В стёклах его очков отражались бесконечные ряды заполненной мелким шрифтом таблицы. – Коллег своих спрашивайте. Ещё что-нибудь?

– Да, вот этот номер посмотрите, пожалуйста, – уныло попросил Мишка, выкладывая на конторку второй листок.

Не то чтобы он чувствовал, будто чем-то обязан Зарецкому – не начальник же велел в делах копаться, в конце-то концов! – но от ощущения неправильности происходящего зубы сводило, словно Мишку лимон грызть заставили. Ярослав теперь скажет, что само по себе изъятие дела – верный знак, что тут что-то нечисто, а Старов искренне желал доказать ему обратное. Прежде Мишка не замечал за собой склонности ревновать к чьей-то правоте, но именно высокомерному стажёру уступать не хотелось. Наверное, потому, что это одновременно значило разочароваться в людях.

– К этому могу дать доступ, – великодушно сказал архивариус. – Только учтите, часть материалов не оцифрована, а физические копии сейчас у кого-то из ваших коллег.

– Хорошо, спасибо, – Мишка обрадованно закивал и выложил на истёртую столешницу свеженькое служебное удостоверение. Ещё даже уголки не успели обтрепаться и нет-нет да кололись сквозь нагрудный карман.

– Пятый компьютер. У вас двадцать минут.

Мишка вчитывался в машинописные строки со всей въедливостью измученного источниковедением выпускника истфака, но никак не мог сообразить, что тут могло заинтересовать Зарецкого. Обыкновенное дело по наследству, каких сотни. И вёл его со стороны контроля не Липатов, а вовсе даже Громов. Правда, никаких медицинских документов в материалах не нашлось – а Ярослав говорил именно о странных обстоятельствах смерти…