Нехорошее место

— Кто это она, Френк?

— Мать.

— Твоя мать? Как ее звали?

— Розель. Розель Поллард.

— Это дом на Пасифик-Хилл-роуд?

— Да. Посмотрите на него, господи, что это за место, темное место, нехорошее место. Неужели люди не видят, какое это нехорошее место? Неужели не видят, что здесь обитает что-то ужасное? — Он заплакал. Слезы заблестели на глазах, потом потекли по щекам. Голос переполняла душевная боль. — Неужели они не видят, что это за дом, кто в нем живет, кто прячется в этом нехорошем месте? Люди слепы? Или они просто не хотят видеть?

Джулия вслушивалась в дрожащий голос Френка, всматривалась в его лицо, лицо потерявшегося и испуганного ребенка. Но повернулась, чуть наклонилась вперед и перевела взгляд на Бобби, чтобы посмотреть, как тот отреагировал на «нехорошее место».

Бобби смотрел на нее. Печаль, бросившая тень на его синие глаза, показывала, что эти два слова, «нехорошее место», он не пропустил мимо ушей.

В дальнем конце кабинета открылась дверь, из приемной вошел Ли Чен с пачкой распечаток в руке. Тихонько закрыл за собой дверь. Джулия поднесла палец к губам, указала на диван.

Джекки говорил с Френком успокаивающим голосом, стараясь если не снять, то ослабить страх, который превращал Френка в комок нервов.

Внезапно Френк отчаянно вскрикнул. Как испуганный зверек — не человек. Еще сильнее выпрямился на стуле. Задрожал всем телом. Открыл глаза, но, само собой, в кабинете никого и ничего не видел; по-прежнему находился в трансе.

— О господи, он идет, он приближается, должно быть, близняшки сказали ему, что я здесь, он приближается!

И такой сильный он испытывал ужас, что часть его даже передалась Джулии. Ее сердце ускорило бег, участилось дыхание.

Джекки не оставлял попыток успокоить Френка.

— Не волнуйся, Френки. Расслабься, успокойся. Никто не причинит тебе вреда. Ничего плохого с тобой не произойдет. Успокойся, расслабься, успокойся…

Френк покачал головой:

— Нет. Нет, он идет, он приближается, на этот раз он доберется до меня. Черт побери, почему я вернулся сюда? Почему я вернулся и дал ему шанс поймать меня?

— Расслабься и…

— Он здесь! — Френк попытался вскочить, но, похоже, силы покинули его, поэтому смог лишь еще сильнее сжать пальцами подлокотники стула. — Он уже здесь, и он видит меня, он видит меня!

— Кто уже здесь? — спросил Бобби, и Джекки тут же продублировал вопрос.

— Конфетка. Это Конфетка. — А когда его спросили, как зовут человека, которого он боится, услышали в ответ: — Конфетка.

— Его зовут Конфетка?

— Он видит меня!

Голос Джекки стал более властным, более командным.

— Сейчас ты расслабишься, Френк. Ты успокоишься и расслабишься.

Но возбуждение Френка нарастало. Его прошиб пот. Уставившись на что-то далекое, глаза стали дикими. Ужас грозил перерасти в панику.

— Я практически не контролирую его. — В голосе Джекки слышалась озабоченность. — Я должен выводить его из гипноза.

Бобби соскользнул на край стула.

— Нет, еще рано. Через минуту, но не сейчас. Спроси его о Конфетке. Кто этот парень?

Джекки повторил вопрос.

— Он — смерть, — ответил Френк.

— Это не очень точный ответ, Френки. — Джекки нахмурился.

— Он — ходячая смерть, он — живущая смерть, он — мой брат, ее сын, ее отродье, и я ненавижу его, он хочет меня убить, и вот он идет!

Охваченный ужасом, Френк начал подниматься со стула.

Джекки приказал ему оставаться на месте.

Френк с неохотой сел, ужас его только нарастал, потому что он видел приближающегося к нему Конфетку.

Джекки попытался увести его из того места в прошлом, ближе к настоящему, вывести из транса, но ничего не получалось.

— Должен убраться оттуда немедленно, немедленно, немедленно! — в отчаянии выкрикнул Френк.

Джулия испугалась за него. Никогда не видела человека, который бы выглядел таким несчастным, таким ранимым. Он обильно потел, дрожал всем телом. Волосы падали на лоб, на глаза, но они мешали видеть тот ужас, что открылся ему в прошлом. Он с такой силой сжимал подлокотники, что один из ногтей на правой руке прорвал-таки виниловую обивку.

— Я должен убраться отсюда! — с жаром повторил он.

Джекки велел ему оставаться на месте.

— Нет, я должен удрать от него!

Джекки Джеккс повернулся к Бобби.

— Такого у меня еще не было. Я потерял над ним контроль. Господи, посмотрите на него. Боюсь, у него сейчас будет инфаркт.

— Не сдавайся, Джекки, ты должен ему помочь. — Бобби поднялся со стула, присел на корточки рядом с Френком, положил ладонь на его руку, дабы успокоить и вселить уверенность.

— Бобби, нет. — Клинт так быстро вскочил, что магнитофон, который стоял на его ноге, свалился на пол.

Бобби не отреагировал на Клинта, все его внимание занимал Френк, которого так трясло, что он мог развалиться на куски у них на глазах. Он напоминал паровой котел с заклинившим предохранительным клапаном, только причиной дрожи было не нарастающее давление пара, а маниакальный ужас. Вот Бобби и пытался помочь там, где Джекки потерпел неудачу.

В первое мгновение Джулия не поняла, что заставило Клинта вскочить на ноги. Зато увидела другое: кровь на правой руке Френка. Должно быть, Бобби заметил ее раньше и пытался как можно мягче разжать пальцы Френка, который поранился, порвав обивку, напоролся то ли на металлическую скрепку, то ли на винт.

— Он приближается, я должен убраться отсюда! — Френк отпустил подлокотники, схватил Бобби за руку, вскочил, поднимая Бобби вслед за собой.

И вот тут Джулия поняла, чего испугался Клинт. Она встала так быстро, что свалила стул.

— Бобби, нет!

Паника, вызванная приближением брата-убийцы, достигла апогея. Френк закричал. И с шипением, так шипит пар, стравливаемый из парового котла, исчез. Захватив с собой Бобби.

Глава 46

Светляки на ветру.

Бобби плавал в пространстве, но он не мог определить положение своего тела, не мог сказать, лежит он, стоит или сидит, словно оказался в невесомости. Он не ощущал ни запахов, ни вкуса. Ничего не слышал. Не чувствовал ни жары, ни холода. Зато видел бескрайнюю черноту, которая простиралась до краев Вселенной, и миллионы и миллионы крохотных светляков, эфемерных, как искры, которые роились вокруг него. Собственно, он не мог гарантировать, что видел их, потому что не знал, есть ли у него глаза, чтобы на них смотреть. Скорее он их… ощущал, причем не привычными органами чувств, а мысленным взглядом.