Нехорошее место

— Дом, который я купил и бросил, находится там. — Френк указал на джунгли, откуда они только что вышли. — Разумеется, с окнами на поле для гольфа. Я полюбил это место. Провел здесь восемь счастливых месяцев. А потом он меня нашел. Бобби, мы должны убраться отсюда.

Френк направился к Бобби, выходя из зоны кашеобразного песка в то место, где песок лучше держал вес человеческого тела.

— Ближе не подходи, — остановил его Бобби, когда расстояние между ними сократилось до шести или восьми футов. — Не подходи.

— Бобби, мы должны убраться отсюда немедленно. Я не могу телепортироваться, когда мне этого хочется. Это происходит спонтанно, но, по меньшей мере, мы должны покинуть эту часть острова. Он знает, что я здесь жил. Ему знакома эта территория, и он, возможно, идет по нашему следу.

Яростную, раскаленную добела злость, которая переполняла Бобби, дождь не остудил, наоборот, ее накал только нарастал.

— Ты — мерзкий лгун.

— Это правда, честное слово. — Френка, несомненно, удивила реакция Бобби. Они находились уже достаточно близко друг от друга, чтобы, разговаривая, не кричать, но Френку все-таки пришлось повысить голос, чтобы его услышали сквозь шум дождя. — Конфетка пришел сюда за мной, еще более ужасный, чем всегда. Ворвался в мой дом с младенцем в руках, уж не знаю, где он его взял, нескольких месяцев от роду, а его родителей, он, должно быть, убил. Прокусил бедняжке шею. Он рассмеялся и предложил мне выпить крови, хотел замарать меня ею. Он пьет кровь, знаешь ли, она научила его пить кровь, и теперь он наслаждается кровью, смакует ее. А когда я отказался составить ему компанию, он отбросил младенца, будто пустую банку из-под пива, и двинулся на меня, но я… отправился в путешествие.

— Я не говорю, что ты лгал про него. — О берег разбилась более сильная волна, дотянувшись щупальцами пены до ног Бобби. — Ты лгал о своей чертовой амнезии. Ты помнишь все. Точно знаешь, где находишься.

— Нет, нет. — Френк покачал головой, замахал руками. — Я не знал. Память будто отрезало. Может, я опять все забуду, как только перестану путешествовать и где-нибудь остановлюсь.

— Чертов лгун! — Бобби наклонился, набрал пригоршню черного песка, в слепой ярости бросил во Френка, потом еще две, еще. И начал осознавать, что ведет себя, как ребенок, устроивший истерику.

Френк стоял на месте, терпеливо ожидая, пока Бобби перестанет бросаться песком.

— Это так на вас не похоже, — только и сказал он, когда Бобби наконец выпрямился.

— Да пошел ты!

— Ваша ярость совершенно несопоставима с тем, что я вам сделал.

И Бобби понимал, что правда на его стороне. Вытирая мокрые, покрытые песком руки о рубашку, все еще тяжело дыша, он начал осознавать, что злится не на Френка, а на то, что в своем лице представлял Френк. На хаос. Телепортация являла собой путешествие, в котором монстры и опасности не были иллюзорными, в котором постоянную угрозу смерти следовало воспринимать со всей серьезностью, в котором не было правил, в котором ни на что нельзя было положиться, в котором верх был низом, а внутреннее — наружным. Хаос. Они мчались на спине быка по кличке Хаос, и Бобби, само собой, ужасался.

— Вы в порядке? — спросил Френк.

Бобби кивнул.

Страхом дело не ограничивалось. На каком-то уровне подсознания, более глубоком, чем интеллект или инстинкт, возможно, таком же глубоком, как душа, хаос вызывал у Бобби отвращение. Ранее он не осознавал, сколь велика его потребность в стабильности и порядке. Он-то всегда считал себя вольным стрелком, радующимся переменам или неожиданному. Но теперь видел, что манера «забей на все» напускная, а на самом-то деле он традиционалист до мозга костей. Вдруг понял, что его страсть к свингу имеет корни, о которых он не подозревал: элегантные и сложные ритмы и мелодии эры больших оркестров нравились ему, потому что в его сердце жила страсть к порядку. Неудивительно, что он любил мультфильмы Диснея, в которых Дональд Дак мог устроить какую-то заварушку, а Микки сцепиться с Платоном, но в конце обязательно торжествовал порядок. А вот хаотическое пространство «Песенок с приветом» [29] киностудии «Уорнер бразерс» ему никогда не нравилось, потому что здравый смысл и логика одерживали там лишь временные победы.

29

«Песенки с приветом» — серии мультфильмов, выходивших в 30—60-х годов. Главные герои — кролик Багс Банни, поросенок Порки Пиг и утенок Даффи Дак.

— Извините, Френк, — наконец, выдавил он из себя. — Дайте мне минутку. Это, конечно, неподходящее место, но у меня наступило прозрение.

— Послушайте, Бобби, пожалуйста, я говорю правду. Вероятно, я могу помнить все, когда путешествую. Как только путешествие начинается, стена, блокирующая мою память, рушится, а как только заканчивается — возникает вновь. Боюсь, это элемент разложения моего сознания. А может, отчаянная необходимость забыть все, что случилось со мной в прошлом, что случается теперь и что наверняка случится в грядущие дни.

Ветра по-прежнему не было, но некоторые волны поднимались выше остальных и далеко накатывали на пляж, добираясь до ног Бобби.

Френк продолжал, пытаясь все объяснить.

— Путешествия даются мне нелегко, не так, как Конфетке. Он может контролировать, куда хочет попасть и когда. Я — нет. Мой талант телепортации скорее не талант, а проклятие. — Голос дрогнул. — Семь лет назад, до того дня, когда умерла эта сука, я даже не знал, что мне такое по силам. Мы все, кто вышел из ее чрева, прокляты, и никому из нас никуда от этого не деться. Я думал, что смогу избежать проклятия, убив ее, но меня это не спасло.

После событий прошедшего часа Бобби думал, что удивляться ему больше нечему, но признание Френка поразило его. Этот трогательный, с грустными глазами, ямочками на щеках, со смешным лицом, пухлый человечек никак не тянул на матереубийцу.

— Вы убили собственную мать?

— Не будем о ней. У нас на это нет времени. — Френк посмотрел на заросли, из которых они вышли, оглядел пляж, но под ливнем они стояли вдвоем. — Если бы вы ее знали, если бы страдали под ее рукой, — в голос Френка прорвалась злость, — если бы вам было известно, на какие жестокости она шла, вы бы взяли топор и тоже зарубили ее.

— Вы взяли топор и разрубили мать на сорок кусков? — И вновь с губ Бобби сорвался безумный смех, уже напугавший его.

— Я открыл, что способен телепортироваться, когда Конфетка загнал меня в угол и собрался убить за то, что я убил ее. Так что я могу путешествовать только в одном случае: когда иначе не выжить.

— Никто не угрожал вам прошлой ночью в больнице.

— Видите ли, мои путешествия во сне, возможно, попытка убежать от Конфетки, который мне снится, и это стремление инициирует телепортацию. Путешествие всегда будит меня, но я уже не могу остановиться, продолжаю перескакивать из одного места в другое, иногда где-то задерживаюсь на несколько секунд, иногда на час или больше, но я это не контролирую, меня бросает, как чертов шарик в машине для пинбола. Это прыганье выматывает меня. Убивает. Вы же видите, как это убивает меня.

Страстность голоса Френка и отупляющий, безжалостный рев тропического ливня смыли ярость Бобби. Он все еще боялся Френка и потенциала хаоса, который представлял собой Френк, но злость ушла.

— Несколькими годами раньше сны заставляли меня путешествовать, может, раз в месяц, но постепенно частота возрастала, и в последние недели я начал путешествовать всякий раз, когда засыпал. И когда мы завершим наше путешествие в вашем кабинете или где-то еще, вы будете помнить все, что происходило с нами. А я — нет. И не потому, что я хочу все забыть. Беда в том, что вы выдвинули правильную версию: я не всегда собираю себя вновь без ошибок.

— Ваша путаница в голове, потеря интеллектуальных навыков, амнезия — проявление этих ошибок.

— Да. Я уверен, что каждая «сборка» сопровождалась повреждениями на клеточном уровне, ничего серьезного, если рассматривать путешествия по отдельности, но эти изменения обладали кумулятивным эффектом, накапливались и накапливались. Рано или поздно они достигнут критической массы, и тогда я или умру, или превращусь в какого-то биологического выродка. Обращение к вам за помощью бессмысленно. Какими бы вы ни были классными специалистами, мне помочь вы не сможете, потому что не сможет никто. Никто.