Неидеальная любовь

Приказав себе успокоиться, со скрипом, но всё-таки вспомнила номер Алексея и набрала его. Тот ответил спустя минуты три, когда я уже просто физически устала набирать и слушать безответные гудки.

— Слушаю? — говорил сухо, даже как-то отстранённо. Неприятный укол обиды, пришлось проглотить, молча, напоминая об истинной цели своего звонка.

— Волков, ты Макса не видел? — спросила, останавливаясь перед входом в музей изобразительного искусства. Яркая афиша, привлёкшая моё внимание, рассказывала о выставке африканских масок. Причудливые картинки неожиданно показались интересными и недолго думая, вошла внутрь, направившись к кассе. Сегодня вряд ли смогу пойти, но на ближайшее время вполне можно взять.

— А чего тебя так Краснов интересует? — подозрительно поинтересовался Алексей и тут же довольно хмыкнул. — Ушёл объект твоего внимания. А если ты на время посмотришь, то поймёшь, что и тебе давно пора дома быть. Ты вообще где ходишь?

— Где надо, — раздражённо фыркнула и отставила трубку в сторону, привлекая внимание женщины кассира постукиванием по стеклу окошка. — Мне, пожалуйста, билет на завтра, на выставку африканских масок.

— Во сколько? — устало задала уточняющий вопрос кассирша, шурша бумагами у себя на столе.

— На семь вечера, — пояснила и протянула заранее приготовленные деньги. Завтра пятница, вполне можно позволить себе расслабиться хоть немного. Если у меня это получится.

— Пожалуйста, — протянув мне небольшой цветной прямоугольник, женщина вернулась к своим делам, а моя персона соизволила вспомнить о Волкове, что-то говорящем в отодвинутый в сторону телефон.

— Да? — поспешно вернула трубку на место, пытаясь справиться с неуместным весельем. Особо смешного в ситуации, конечно же, не было, но всё же забавно осознавать, что Лёша минут пять говорил с пустотой и, скорее всего, ему всё придётся повторять по второму кругу.

— Ты что, не слышала меня? — рассерженно буркнул Волков. — Ты где находишься, в конце-то концов?!

— Организую себе нескучный вечер на завтра, а что? — хмыкнув, вышла на улицу и поспешила к остановке. — И мои планы тебя как-то не сильно должны касаться, разве нет? Если честно, я просто не могу дозвониться до Максима, поэтому и набрала тебя. Если ты потрудишься и засунешь свою ревность куда-нибудь подальше, возможно, я даже расскажу, зачем он мне нужен.

— Я не ревную, — фыркнул Волков. — А для особо умных повторяю ещё раз: Максим ушёл, уже давно. И наверняка дома развлекается с кем-то.

— Да ни с кем он не развлекается, — тихо зашипела, садясь в подъехавшую маршрутку. Прохожие недоумённо на меня оглядывались, заставляя испытать давно забытое ощущение стыда. Всё-таки, неудобно выяснять отношения, даже по телефону, посреди не самой тихой улицы города. — В общем так. Найди любой способ связаться с Красновым. И спроси его о Наде.

— Так, стоп. Что за Надя? Что у тебя там случилось? — в его голосе впервые за весь день мелькнуло беспокойство. Прогресс, как говорится, на лицо. — Юля!

— Ты дома или где? — устало вздохнув, прикрыла глаза. — Если дома, то подожди, я сейчас приеду и всё объясню. Если нет, то просто найди Максима. Любыми средствами. И узнай у него про Надю. А потом я, может быть, всё тебе объясню. Во всяком случае — постараюсь.

Отключившись, положила телефон в сумку и задумчиво прикусила нижнюю губу. Всё происходящее нравилось с каждым разом всё меньше и меньше. Волнение за Надю и Максима заставляло заметно нервничать, кидая из крайности в крайность. И если Краснов не тот человек, с которым можно легко разделаться, то Надя…

Надя.

Чёрт, иногда я всерьёз начинаю верить в то, что приношу близким людям сплошные несчастья.

Алексей.

Найти Краснова не составило труда. Достаточно было набрать нужный номер и терпеливо дождаться ответа. И он, возможно, не стал бы этого делать, если бы не искреннее волнение и беспокойство в голосе Юли. Эти эмоции были неподдельными и противиться им не оказалось сил.

Переговорив с другом, Алексей положил телефон на диван рядом с собой и хмуро уставился на монитор ноутбука, стоявшего на коленях. Информация, полученная от Краснова, давала обильную пищу для размышлений. К примеру, стоило всерьёз задуматься над тем, как оградить Юлю от лишнего волнения.

Маловероятно, что она останется равнодушной, услышав, что случилось с её знакомой. К тому же, было чёткое ощущение того, что Соколова точно знает, кто в этом виноват.

— Твою мать, — ругнулся и захлопнул крышку компьютера, поставив его на журнальный столик.

Раздражение не проходило со вчерашнего вечера. Надежда на примирение сдохла ещё по пути домой из кинотеатра. Девушка весь оставшийся вечер держалась холодно и отстранённо, словно в его словах было что-то такое, что причинило ей слишком сильную боль. Сколько раз не прокручивал мысленно сказано во время скандала, так и не нашёл то, что могло бы так задеть Юлю.

Алексей надеялся, что к утру она отойдёт. Но очень сильно ошибся. Соколова не только не смягчилась, но казалось приняла для себя какое-то очень важное решение. Это, вкупе с ревностью, которая, не смотря на постоянное отрицание, никуда не делась, представляло из себя очень жестокий коктейль, наполняющий мысли горьким ядом.

Волков остановился посреди комнаты и насмешливо фыркнул. Дожили. Уже размышлять начал, как герой какого-то романа. Потерев шею, он направился на кухню, намереваясь сделать себе крепкого кофе. Не смотря на достаточно тёплую погоду, это единственный пока что возможный допинг, для уставшего мозга.

Спустя полчаса в замке послышалось шуршание ключа. Хлопнула дверь и с порога раздалось усталое, но довольно мирное:

— Привет.

— Я на кухне, — не особо повышая голос, пояснил Алексей, устроившись на табуретке и отпивая горячий напиток. — проходи. Есть новости.

— А я думала, ты оставишь меня на пороге жить, — хмыкнула девушка, появляясь на кухне. Бледное лицо, тёмные круги под глазами и слегка подрагивающие губы выдавали её с головой. Соколова устала, переволновалась и явно слишком нервничает.

Беспокойство поднялось из глубины души, заставив отставить чашку в сторону и силой усадить вяло сопротивляющуюся девушку к себе на колени. Уткнувшись носом в основание шеи, вдохнул лёгкий аромат духов, слегка сладковатых, но с пряной ноткой. Погладил холодные руки, сжав тонкие пальцы в своих.

— Успокойся, — тихо шепнул на ухо, прикрыв глаза и с каким-то маниакальным удовлетворением чувствуя нарастающее болезненное желание, появившееся от её близости. — Пожалуйста. Тебе нельзя волноваться. Во всяком случае, так сильно.