Неизбежная могила

Галерея, в которой сейчас стояла Робин, была старой и довольно красивой, с высоким сводчатым стеклянным потолком, плиткой в стиле модерн над витринами магазинов и подвесными светильниками, похожими на гигантские колокольчики. Отчаявшись узнать больше о внешнем мире, Робин пошла дальше, высматривая газетные киоски, пока краем глаза не заметила белое пятно.

Сквозь щель между разноцветными куклами, выставленными в витрине магазина игрушек, она увидела лысую Эмили, которая, словно загипнотизированная, тупо смотрела на полки с игрушками, прижимая к груди коробку для сбора пожертвований.

После секундного изумления Робин вернулась назад, чтобы войти в магазин. Бесшумно двигаясь в своих кроссовках, она обогнула конец ряда полок.

— Эмили?

Эмили подпрыгнула и уставилась на Робин так, словно видела ее впервые.

— Эм... люди ищут тебя. Ты… что ты делаешь?

Обида, граничащая иногда с гневом, которую Эмили проявляла на ферме Чапмена, исчезла. Она была белой как мел и дрожала.

— Все в порядке, — произнесла Робин, говоря так, будто она говорит с кем-то дезориентированным, с кем только что произошел несчастный случай.

— Тайо сердится? — прошептала Эмили.

— Он волнуется, — ответила Робин, и это было не совсем неправдой.

Если бы она не знала Эмили, то подумала бы, что та приняла какой-то стимулятор. Ее зрачки были расширены, а мускул на щеке подрагивал.

— Я проделала с ним ту штуку... ну, ты знаешь... в Домике для уединения... ту штуку, когда ты сосешь у них...?

— Да, — сказала Робин, прекрасно слыша детские голоса по другую сторону полок.

— ...чтобы он позволил мне приехать в Норидж.

— Понятно, — ответила Робин. В ее голове проносились различные варианты действий. Она могла позвонить Страйку и узнать, заберет ли он Эмили, посоветовать Эмили позвонить родственникам, если у нее есть кто-то за пределами церкви, или сказать Эмили сдаться полиции, но все эти варианты обязательно выявили бы отсутствие лояльности Робин к ВГЦ, и, если Эмили откажется, Робин доверила бы свою собственную безопасность женщине, которая сейчас безудержно дрожит перед полками с игрушками «Сильваниан Фэмилис»⁷⁸.

— Почему тебе так хотелось приехать в Норидж? — тихо спросила Робин, уверенная в ответе, но желая услышать его от Эмили.

— Я собиралась... но я не могу. Я только убью себя. Вот почему они предупреждают нас. Ты не сможешь выжить здесь, как только достигнешь восьмой ступени. Полагаю, я, ближе к тому, чтобы стать чистой духом, чем думала, — Эмили попыталась рассмеяться.

— Я этого не знала, — сказала Робин, придвигаясь ближе к Эмили. — Насчет восьмой ступени.

— Я хозяйка своей души, — произнесла Эмили, и Робин узнала мантру Украденного пророка. — Когда твой дух по-настоящему укрепился, ты уже не сможешь вернуться в материалистический мир. Это убьет тебя.

Взгляд Эмили вернулся к полкам с коллекцией «Сильваниан Фэмилис»: маленькие модели животных, одетые как люди, изображающие родителей и детей, а рядом с ними расставлены их домики и мебель.

— Смотри, — сказала она Робин, указывая на животных. — Все это материалистическая одержимость. Крошечная живая собственность и ее домики… коробки, ящики… Теперь мне придется залезть в ящик, — произнесла Эмили с очередным смехом, перешедшим в рыдание.

— Какой ящик?

— Это за то, что ты плохо себя ведешь, — прошептала Эмили. — Действительно плохо...

Мозг Робин работал быстро.

— Послушай, — предложила она. — Мы скажем им, что тебе нужно было в туалет, но ты упала в обморок, хорошо? Ты чуть не потеряла сознание, и женщина пришла тебе на помощь и не отпускала тебя, пока тебе не стало лучше. Я тебя поддержу — скажу, что, когда я зашла в туалет, женщина угрожала вызвать скорую. Если мы обе расскажем одну и ту же историю, тебя не накажут, хорошо? Я тебя прикрою, — повторила она. — Все будет хорошо.

— С чего бы тебе мне помогать? — недоверчиво спросила Эмили.

— Потому что я этого хочу.

Эмили с несчастным видом подняла свою коробку для сбора пожертвований.

— Я недостаточно собрала.

— Я могу помочь с этим. Подкину тебе немного. Жди тут.

Робин не испытывала никаких колебаний из-за того, что оставила Эмили, потому что была уверена, что та была слишком парализована страхом, чтобы пошевелиться. Девушка за кассой, которая болтала с молодым человеком, рассеянно протянула ей ножницы из-за стойки. Робин вернулась к Эмили и кончиком ножниц вскрыла коробку для сбора пожертвований.

— Мне придется кое-что оставить себе, потому что Вивьен видела, как туда бросали деньги, — сказала Робин, высыпая большую часть наличных и запихивая их в коробку Эмили. — Вот, держи.

— Зачем ты это делаешь? — прошептала Эмили, наблюдая, как Робин засовывает в прорезь последнюю пятифунтовую банкноту.

— Я же сказала тебе, что хочу этого. Оставайся тут, я должна вернуть ножницы.

Вернувшись, она обнаружила Эмили стоящей точно там, где оставила ее.

— Хорошо, может, мы...?

— Мой брат покончил с собой, и это была наша вина, — отрывисто произнесла Эмили. — Моя и Бекки.

— Ты не можешь быть в этом уверена.

— Я могу. Это были мы, мы сделали это с ним. Он застрелился. В материалистическом мире очень легко достать оружие, — Эмили нервно поглядывала на покупателей, проходящих мимо витрины магазина игрушек, как будто боялась, что они могут быть вооружены.

— Возможно, это был несчастный случай, — заметила Робин.

— Нет, это было не так, определенно не так. Бекка заставила меня кое-что подписать… она сказала мне, что я подавила воспоминания о том, что он сделал с нами. Она всегда так делала, — сказала Эмили, ее дыхание было быстрым и неглубоким, — рассказывала мне, что произошло, а чего не произошло.

Несмотря на ее искреннюю заботу об Эмили и настоятельную необходимость вернуться в группу, Робин не могла проигнорировать это открытие.

— Чего, по словам Бекки, не произошло?

— Я не могу тебе сказать, — ответила Эмили, переводя взгляд обратно на ряды счастливых семеек животных, улыбающихся из своих аккуратных упакованных в целлофан коробок. — Смотри, — сказала она, указывая на семейство из четырех свиней. — Свиньи-демоны… это знак, — она учащенно дышала.

— Знак чего? — спросила Робин.