Неизбежная могила

— Я знаю, что полиция перегружена работой, — объясняла Таша, пока Робин записывала подробности дела в офисе. — Я понимаю это и знаю, что напрямую мне никто не угрожал, но я сказала в полиции, кто, по моему мнению, это делает, я описала его внешность, сказала, где он живет и все такое, потому что он сам поведал мне почти всю историю своей жизни с подробностями. Он всегда околачивается у входа на сцену, и я подписала для него около пятнадцати постеров и клочков бумаги. Все стало совсем плохо, когда я сказала ему, что у меня нет времени на еще одно селфи. И он продолжает появляться в тех местах, куда я хожу. Я просто хочу, чтобы это прекратилось. Прошлой ночью кто-то взломал мою машину. С меня хватит. Мне нужно, чтобы вы поймали его с поличным.

Это было не первое дело о преследовании, которым занималось агентство, но ни в одном из них еще не фигурировали мертвые птицы, и Робин, которая сочувствовала клиентке, надеялась поймать преступника как можно быстрее.

— Мидж тащится от нее, — сказал Барклай, наблюдая за окном подозреваемого.

— От кого? От Таши Майо?

— Да. Ты видела фильм, в котором она снималась, о тех двух лесбиянках, живших в викторианскую эпоху?

— Нет. Хороший?

— Отвратительный до жути, — сказал Барклай. — Полтора часа поэзии и садоводства. Жене очень понравилось. Мне нет, потому что, очевидно, я бесчувственный придурок.

Робин рассмеялась.

— Мидж могла бы подкатить к ней, — продолжал Барклай. — Таша Майо бисексуалка.

— Правда?

— По словам жены. Это ее любимая тема в «Мастермайнде»²⁸: сексуальная жизнь звезд. Она ходячая гребаная энциклопедия по таким вопросам.

Несколько минут они сидели молча, потом Барклай, все еще глядя на четвертый этаж, спросил:

— Почему они не работают, как все обычные люди?

— Понятия не имею, — ответила Робин.

— Было бы удобно, если бы мы смогли уличить их в мошенничестве с социальными льготами. Суд приговорил бы его к общественным работам. Тогда у него не было бы времени за ней таскаться.

— Общественные работы рано или поздно закончатся, — сказала Робин, потягивая кофе. — Проблема в том, что я не знаю, как можно остановить чью-то одержимость.

— Врезать ему? — предложил Барклай и, немного подумав, добавил: — Как ты думаешь, Литтлджон что-нибудь скажет, если я его ударю?

— Может быть, сначала попробуешь найти тему, которая будет интересна и тебе, и ему? — предложила Робин.

— Это крайне странно, — продолжал Барклай, — никогда не разговаривать. Просто сидеть молча.

— Вот один из них, — Робин поставила свой кофе обратно в подстаканник.

Из здания только что вышел мужчина, держа руки в карманах. У него был необычайно высокий лоб, как и у брата, из-за чего Барклай прозвал эту пару братьями Франкенштейнами, что было быстро сокращено до Фрэнка Первого и Фрэнка Второго. Неряшливо одетый в старую ветровку, джинсы и кроссовки, он направлялся, как догадалась Робин, к вокзалу.

— Ладно, я иду за ним, — она потянула к себе рюкзак, который обычно брала с собой на слежку, — а ты можешь остаться здесь и присмотреть за другим.

— Да, хорошо, — сказал Барклай. — Удачи.

Робин, надевшая шапку бини²⁹, чтобы скрыть свою необычную новую стрижку, последовала за Фрэнком Первым пешком до станции Бекслихит и после недолгого ожидания поезда села в тот же вагон, чтобы следить, сидя неподалеку.

Через пару минут у Робин зазвонил мобильный, и она увидела номер Страйка.

— Доброе утро. Где ты?

— С одним из Фрэнков, — тихо сказала она. — Мы направляемся в Лондон.

— А, ясно. Ну, я просто хотел тебе сказать, что убедил того журналиста, о котором упоминал, поговорить со мной. Фергюс Робертсон, встречаюсь с ним позже в «Вестминстер Армз». Ты уже читала его статью?

— Да, — ответила Робин, — и я читала его статью-продолжение о том, что церковь сделала с ним после публикации первой. Они не любят критику, не так ли?

— Не то слово — сказал Страйк. — Что касается других новостей, то я только что видел Уилла Эденсора. Сегодня он снова собирает деньги в Сохо.

— О, ничего себе, правда?

— Да. Я не подходил к нему, просто на всякий случай, но выглядит он весьма херово. В нем роста больше метра восьмидесяти, а весит он, похоже, меньше тебя.

— Он выглядел счастливым? Все служители храма улыбались не переставая.

— Нет, определенно не был счастлив. Я еще попросил Пат взглянуть на наш график. Ты можешь съездить в Ковентри в конце следующей недели? Ты не против? У меня есть номер Шейлы Кеннетт — пожилой женщины, которая много лет жила на ферме Чапмена. Если я скину тебе смс-ку, можешь ей позвонить? Посмотрим, согласится ли она поговорить с нами?

— Да, конечно, — сказала Робин.

Едва она убрала телефон в карман, как он зазвонил снова: Илса.

— Привет, — сказала Робин, — как дела?

— Во что, черт возьми, он играет? — эмоционально спросила Илса.

— Во что кто играет?

— Корм!

— Я не пони...

— Он переспал с чертовой Бижу Уоткинс! Ну, я говорю «спал» — но, очевидно, это было сделано стоя, прислонившись к стене ее спальни.

Робин поняла, что сидит открыв рот, и закрыла его.

— Он... не упоминал об этом при мне.

— Нет, я готова поспорить, что он, черт возьми, не упоминал об этом, — сердито сказала Илса. — Она придумала какую-то дурацкую причину, чтобы выудить у меня его номер, и я не смогла найти ни одной причины отказать ей, но я надеялась, что после той первой встречи у него хватило ума понять, какая она, и за сто километров ее обходить! Ты должна предупредить его: она сумасшедшая. Она не может держать свой чертов рот на замке, половина адвокатов Лондона уже наверняка слышала все подробности...

— Илса, я не могу указывать ему, с кем спать. Или трахаться, прислонившись к стене спальни, — добавила Робин.

— Но она же абсолютно чокнутая! Все, чего она хочет, — это богатого мужа и ребенка, она говорит об этом во всеуслышание!

— Страйк небогат, — отметила Робин.

— Возможно, она этого не понимает после всех тех громких дел, которые он продолжает раскрывать. Ты должна предупредить его...

— Илса, я не могу. Ты предупреди его, если хочешь. Его сексуальная жизнь вряд ли меня касается.

Илса застонала.

— Но почему именно она, если он хочет трахаться с замещением³⁰?

— Я не знаю, — совершенно честно ответила Робин, а затем, понизив голос, спросила:— И что ты подразумеваешь под «трахаться с замещением»?

— О, пожалуйста, — раздраженно сказала Илса. — Ты прекрасно понимаешь, что... черт, идет адвокат, которого я ждала, мне пора. Пока.

После этого разговора Робин наблюдала за отражением Фрэнка Первого в грязном окне поезда, и была совсем не уверена, что хочет разбираться во всех противоречивых эмоциях, которые ее охватили. Пока Илса говорила, перед ней возникла очень яркая мысленная картина: Бижу в своем шокирующем розовом платье, ее длинные загорелые ноги обвивают Страйка, и Робин не сразу удалось стереть этот образ, тем более что ее воображение нарисовало Страйку довольно волосатую задницу.