Некого больше убивать

Отношения у них сильно смягчились. Рэйчел, кажется, поняла, что такая вот жизнь у ее мужчины, и уже никак ее не изменишь. Все, чего ей теперь хотелось, это, чтобы Гарри не перешел за грань, за которой начинаются преступления.

Бывало, когда они приезжали на Великий Каньон, Рэйчел находила на краю камень, поддевала его носком, и он начинал катиться, все ускоряясь и ускоряясь, пока стремительно не падал в бездну, увлекая за собой другие, потерявшие равновесие камни. «Ты видишь, — говорила она Гарри, — как это ни банально, но это так…» — «Да, но это только камень, — возражал Гарри, — ему не надо было никуда стремиться, зарабатывать деньги, доказывать, что он крепкий. Потому он и мог лежать неподвижно. И все равно, даже если бы не ты его всковырнула, он бы упал — или от землетрясения, или от снега, или от ветра. Так уж получилось, что он лежал на краю каньона.»

Однажды вечером, когда Гарри был на просмотре одной своей кантри-группы, его вызвали к телефону.

— Гарри, приезжай немедленно! — услышал он плачущий голос Рэйчел. — С Майклом несчастье!

Оказалось, что респектабельная школа Майкла в благопристойной Санта-Ане переполнена кокаином. Оказалось, что их сын уже год, как его потребляет. И вот теперь случился перебор.

Майкл выжил, но состояние его было критическим. Когда Пельцы прибыли в госпиталь, он лежал под капельницей с кислородной маской, от него не отходили реаниматоры — чуть ли ни каждые четверть часа делали инъекции, переливали кровь.

— Все будет хорошо, — успокаивал врач, но предупреждал: — Я вижу, он, к сожалению, — не новичок в этом деле. Мы-то его сейчас вытащим. Но если он, пережив ломку, все-таки снова начнет, то кончится это понятно как…

Когда Майкла выписали из госпиталя, Рэйчел ушла с работы, чтобы всегда находиться рядом с ним в усадьбе. «В конце концов, — решила она, — у меня специальное образование, неужели я не смогу излечить собственного сына». Она, действительно, от него не отходила, старалась постоянно беседовать с ним, обсуждая жизнь, кино, книги, музыку. Она научила себя часами слушать любимых им «Спайдерс» и тоже их полюбила. Она стремилась стать ему другом, тем, который постарше и поопытнее, к чьим советам прислушиваются.

Но, видно, опыта ей не хватило, или опыт одного поколения далеко не всегда принимается следующим. А, скорее всего, все произошло потому, что невозможно удержать в пустой усадьбе 16-летнего парня, когда вокруг бушует жизнь, а в нем — гормоны. И еще, наверное, потому, что Майклу не хватало его порции грез. В общем, в один день он ушел, сбежал, растворился…

Всю полицию Лос-Анджелеса поставил Гарри на ноги, и целое сыскное агентство. Но тщетно. Невозможно было найти юношу среди сотен тысяч таких же, покидавших в те времена дома и семьи, бродяжничавших «детей цветов». Нужно было бы обшарить все города, все заброшенные дома, все пустыри и лесные поляны огромной страны. Полгода Гарри начинал и заканчивал день с бесчисленных телефонных звонков в полицию, к сыщикам, в христианские и еврейские службы поиска пропавших без вести. Много раз они с Рэйчел выезжали в разные города, разные госпитали и морги для опознания раненых, убитых… Полгода прожила Рэйчел в горе, надежде и отчаянии. И однажды, не выдержав, она сказала Гарри: «Сделай что-нибудь, или я покончу с собой». Сказала тихо, сказала бесцветным голосом. Гарри понял, что так оно и случится, если…

Тогда он поехал к Дино Гарручи.

Они давно не виделись. Со дня злополучного юбилея в Рено Гарри избегал встреч с ним. Дино сильно изменился: потолстел, от уголков губ потянулись к шее складки, глаза смотрели откровенно жестко. Гарри слышал, что с тех пор, как были убиты два очень влиятельных родственника Дино со стороны жены, мощь его пошатнулась. Но все равно это еще был глава одной из крупнейших мафиозных семей.

— Кого мы видим! — с деланным восторгом воскликнул Гарручи. — Сам мистер Пельц к нам пожаловал. Видно, так заигрался в Лас-Вегасе, что позабыл про старых друзей.

— У меня горе, — без предисловий заговорил Гарри.

— Знаю. Но не могу понять, почему вы тянули полгода? Это ваш единственный сын. Или есть что важнее?

— Я не тянул, я его везде искал. Бесполезно.

— Значит, не те люди искали. Искать должны те, кто естественен в среде длинноволосых. И сейчас я скажу кто, приятно вам это или нет. Искать его должны те, кто продает им наркотики… Итак, если вы это понимаете, я вас спрашиваю: вы пришли ко мне, чтобы я помог вам найти сына?

— Да, — сказал Гарри.

— Хорошо. Считайте, что двух недель нам хватит, чтобы проверить всех рыжих по США, — улыбнулся Дино.

«Крестный отец» сдержал слово. Не прошло и десяти дней, как к дому Пельцев подъехал «кадиллак», из которого вылез Майкл, в кедах на босу ногу, рваных джинсах и грязной майке с изображением «Спайдерс». Он помахал рукой тем, кто его привез, и пошел домой.

На следующий день Гарри вновь поехал в Санта-Барбару.

— Знаю, — сказал Дино. — Его нашли в Ньюпорте. Сюда перебросили на самолете. Особо искать не потребовалось: мальчика из благополучной еврейской семьи все-таки можно отличить.

— Мы вам бесконечно благодарны, — заговорил Гарри. — Но, честно говоря, даже не представляю, как выразить нашу благодарность… Я понимаю, это стоило немалых затрат…

— Перестаньте о затратах, — оборвал его Дино. — Или вы хотите сесть сейчас доллары посчитать? Придет время — рассчитаетесь. Ведь вы с Марти работаете. Союз рыжих, — заключил Дино.

А с Майклом были нелады. Хотя из дома сбегать он больше не пытался. Он боялся, потому что нашедшие его предупредили: «Еще раз сбежишь — убьем». В том, что эти люди слово держат, Майкл не сомневался. Целыми днями в доме гремела музыка, чаще всего «Спайдерс», а Майкл валялся на своей кровати или слонялся из комнаты в комнату. С родителями он разговаривал односложно, прислугу вообще не замечал, газет и книг не читал.

Рэйчел считала, что это пройдет, важно только, чтобы мальчик избавился от стресса, понял, что лучше всего находиться среди людей, тебя любящих, что комфорт — не самое худшее из обретенного человечеством. А мальчик, избавившись от стресса, стал искать привычную среду и привычные удовольствия. И не так-то сложно найти все это в Голливуде, куда наудачу стекается со всей страны молодежь, освободившаяся от семейных уз и предрассудков. Майкл уходил из дома вечерами, порой не приходил ночевать, в его одежде Рэйчел стала находить доказательства, что он курит и марихуану, и крэк, а в своих шкатулках, напротив, — не находить золотые безделушки.

В конце концов Рэйчел поняла, что справиться с Майклом ей не по силам, и поехала с ним к доктору Плоткину.

Еще работая в его клинике, Рэйчел знала, что Мо излечивает от наркомании практически в 60 случаях из ста. Это был невероятный результат, а потому клинику осаждали страждущие со всего побережья. Для них доктор выстроил пансионат, где одновременно обитали 70 человек разных возрастов. В основном — молодежь, жертвы психоделической революции, а также люди творческих профессий — художники, актеры, музыканты. Но только те, кому это было по карману. А те, кто победнее, обходились также недешевыми, но все-таки более доступными психотерапевтическими сеансами и амбулаторными услугами.

Жившие в пансионате разделялись на группы. В зависимости от того, какое лечение в настоящее время преобладало — медикаментозное, психологическое, или уже психотерапевтическое, реабилитационное. Рэйчел, когда она еще работала в клинике доктора Плоткина, часто самой приходилось вести группы на последнем этапе лечения. В ее задачу входило обострить у пациентов мотивацию отказа от наркотиков и алкоголя.

«Мотивация — это единственная гарантия успешного излечения», — утверждал Плоткин, но пользоваться ею на начальных этапах избегал. «Когда человек к нам попадает, ему свойственен только один тип мотивации, я называю его ущербным, — человек мучительно переживает ущерб, нанесенный его болезнью ему самому и близким, — объяснял доктор. — То есть душе его опять требуется анестезия — хорошо, если те же наркотики, а, может статься, и самоубийство. Мотивация должна быть только конструктивной, когда человек радуется перспективам, открывшимся потому, что он «завязал», — будущей карьере, новым картинам, ролям, приобретению дома…»