Некроманты (сборник)

Я не понимаю, о чем она говорит. В голове крутится – не роман, а рассказ. Не мемуары, а фантастика.

– Хотя сюжет мне нравится. Четверо ребят оказались в заднице мира, в гребаном аду, меж двух огней. И из-за их действий начинается война. А когда возвращаются – никому уже нет до них дела. Круто. Только надо перенести происходящее ну… например, к рубберам. В эту их материковую Латоксу, как ее там… Лаалокль-Аатцль-Тцааяс! Язык сломать можно! Если поменять сеттинг – есть шанс, что прокатит.

– Наверное, – я устало потираю виски. – Наверное, поменяю сеттинг. Да, ты совершенно права, Сильвия. Спасибо!

– Не грусти, Фенхель. И да, кстати… Слушай, у меня тут такие новости… Э-э-э, внезапные… В общем, я уезжаю из Яра.

– Что?

– Уезжаю. Тот парень, помнишь? В «Саду» и потом – на премьере в «Грелке»?

– Похожий на дворецкого?

– Не знаю, на кого он похож… Но это Иванов-Индиана, профессор археологии… тот самый, да, не делай такие глаза! Он заведует в Изыскательном этнографической секцией и рулит всеми «полевыми» проектами. Он сделал мне предложение.

– Руки и сердца?

– Смешно! Нет, речь идет об экспедиции по Сабинее. Земли, пострадавшие от Мора. Начиная с города Масочников – Маскавеллы. Потомки пострадавших от Мора, никогда не снимающие своих масок, город их стоит на воде и там каждый день – карнавал. И заканчивая Филинийскими островами. О том, во что превратилось тамошнее население, известно только по слухам. Ну и по романам фантастическим, конечно, хаха!

– Даже тут не могла от шпильки удержаться?

– Прости. Это профессиональное.

– Рад за тебя, Сильвия, что еще могу сказать. Отличный шанс для карьеры, да?

– Верно, Фенхель. Будешь скучать по мне? Ну, чиво у нас такие пииичальные глазоньки, чивооо? М-м? Как насчет прощального секса?

– Почему бы, собственно, и нет. Только одно условие.

– Какое, что-нибудь насчет языка, м-м?

– Не совсем. Передай-ка вон ту бутылку с зеленой девочкой на этикетке. Угу. И стакан…

– Сию минуту, мой господин.

– Хотя… Знаешь…

– М-м?

– Бутылка. Давай ее сюда. А стакан не нужен.

(Т)амара

Все наше общество собирается в галерее «Аллея Фавна».

Здесь и всклокоченный Карпофф, который выглядит так, будто его подняли с постели ревом авиадромной сирены.

И Витольд, блистательный мистер Смех. Здесь, не таясь, предстает в своем главном амплуа, ведь ни одному полицейскому агенту не взбредет в голову плестись в художественную галерею – не настолько идиоты, как принято считать.

Витольд фраппирует публику нарядом рубберских трапперов, охотников за скальпами – из кожи и перьев, с длинной бахромой и вышивкой. Окружен хихикающими девицами.

Причесанный и смазанный бриолином Разила скалит зубы, с громким хлопком открывает шампанское, срывая бурную овацию.

Грегор с видом тонкого знатока поводит усиками и скрежещет, быстрыми движениями лапок делится тонкими замечаниями, переходя от картины к картине.

Сильвия отбыла два дня назад в составе экспедиции профессора Индианы.

От Регины никаких вестей, впрочем, их не было и раньше. Зато светская публика уже сплетничает насчет рыжеволосой пассии Лукисберга-младшего, которую он повез с собой в Ливадан. На съемки очередной серии «Имперских Хроник». Хороший сын продолжает отцовское дело.

Нет Ибиса, видимо, занят своими рекламными делами.

Зато сегодня присутствует мрачный Кауперманн. Не виделись сто лет, все витал где-то в высших сферах. Наш герой-гвардеец, одетый хоть и в черное, но в гражданское. Еще один из героев Романа. Впрочем, если верить Сильвии – это не роман. Это фантастика, выдумки. Бред воспаленного сознания.

Кауперманн под стать моим мыслям – мрачнее тучи, смотрит из-за угла, баюкая в руке стакан.

А мне и самому тошно, нет желания подойти и поговорить.

Публика рассредоточилась по залам галереи группками. Я, как мотылек от цветка к цветку, порхаю от одной компании к другой, удачно шучу, легко завязываю разговоры и прерываю их, подхватываю с подноса Разилы бокал с шампанским… Выбиваю клин клином.

Вот еще история из прошлого – обворожительная Тамара, черная принцесса, причина нашего междусобойчика. Автор работ, развешенных по стенам. Новая техника – икс-рэй коллаж, что-то фотографическое, связанное с передовыми технологиями. Я в этом не разбираюсь. Но, на мой вкус, прекрасно соответствует тому, среди чего мы живем.

Выворотные изображения – белое на черном, черепа с темными впадинами глазниц, оскалы голых улыбок и кости… Изгибы и излучины, заборы ребер и порочные овалы таза, раскрытая и избавленная от плоти структура момента, вывернутая наизнанку суть жизни. Показать то, что скрыто. Добраться до сердцевины. Вернуться к истокам. Просветить насквозь.

Про Тамару можно говорить что угодно, но в одном ей не отказать – она художница!

Ее черно-красные волосы падают на плечи, тонны косметики, эбенового оттенка помада, ошейник с шипами. Вампирша, лунная фея, символ некрократической столицы.

Ухажер ей под стать – чиновная шишка в черном мундире, с блестящими пуговицами и шитым серебром воротником, с серым лицом. Не улыбается, не смеется. Никаких эмоций. Некрократ.

Черная хламида Тамары расстегнута, спадает складками, волочится по паркету, под ней платье черного бархата, открыты взору стройные ноги в сетчатых чулках и высоких ботинках на шнуровке.

Курит черную сигариллу в мундштуке. Кончик носа припудрен белым порошком. Тамара или не хочет замечать этого (что? приличия?), или просто уже не замечает (что, на хрен, происходит?).

Я имел несчастье изучить все ее ужимки. Рад, что теперь она так счастливо устроилась.

Налегаю на выпивку. Потом оказываюсь на втором этаже, перегнувшись через перила, смотрю на зал, по которому бродит публика.

– Фенхель, лапочка…

Тамара умудрилась разыскать. Интересно как? Впрочем, у меня в кармане нечто, что, подозреваю, она сможет разыскать даже в глубинах Яр-Инфернопольской Свалки, которую еще называют иногда Восьмым Ладийским Морем. По запаху.

Взгляд ее полон ласки, обожания, света и радости, и мне прекрасно известно, что служит этому причиной.