Нелинейная зависимость

«А может, к черту условности, — подумал он. — Ведь этот сопляк даже не знает, кто я такой. Ему, поди, все равно. Мужик и мужик, какая разница. Для него унюханная кокаином поп-звезда имеет авторитет куда больший, чем все ученые, вместе взятые. Скорее всего. К тому же Володя почему-то подошел первым, наверняка ведь не из чистого альтруизма, значит, в этом разговоре был у него свой, непонятный пока интерес».

— Володя, — позвал Андрей, стараясь, чтобы голос звучал как можно непринужденнее. — Тебя можно на пару слов?

Подросток медленно обернулся и поднял голову, всем видом изображая ленивое недовольство.

— Что, припекло? — усмехнулся он.

Андрей не знал, что ответить. Вернее всего было бы послать этого придурка подальше, желательно в тех выражениях, к которым он привык на тусовках. Но это означало бы полную потерю контакта, на этот раз навсегда.

— Я хочу с тобой поговорить. — Андрей постарался обойти скользкую формулировку ответа. — Ты знаешь о чем.

— Так припекло или нет? — злорадно улыбнулся Володя.

Андрей почти физически почувствовал жар, идущий от реки раскаленной лавы.

— Да, — с трудом подтвердил он. — Припекло.

— Ну так иди сюда. — В глазах парня мелькнула злая смешинка. — Поговорим.

«Сволочь какая… — с нарастающей злостью подумал Андрей. — Как таких только носит земля?»

— У меня ноги обожжены, ты же знаешь, — как можно спокойнее ответил он.

— Такими темпами они за два дня заживут, — пообещал Володя. — Режим номер четыре очень мощный. Как сможешь, приходи, поболтаем.

Андрей почувствовал отчаянное бессилие, замешанное на злости, почти на ярости — слишком уж много возомнил о себе сопляк. Даже не учитывая социальный статус, он мог бы вести себя повежливее.

Вспомнилась игра «Принц», когда Андрей стоял перед сверкающим сфинксом и скрипел зубами от бессилия. Это показалось ему очень похожим на сегодняшнюю ситуацию. Андрей отвернулся к стене, чтобы никто не мог видеть отражения чувств на его лице. Все-таки люди очень странные существа, большинство из них норовит подтолкнуть оступившегося, вместо того чтобы подать ему руку. Взять того же Володю…

Андрей вздохнул и прикрыл веки.

Ничего обидного парню сказано не было, просто Андрей провел границу, которая разделяет людей разного возраста и разного статуса. Тактично провел — только пострадавший может решать, кого посвящать в свою проблему, а кого нет. Никакой грубости, ни малейшего унижения. Но разве втолкуешь это подростку, который не видит разницы между собой и другими? Который уверен, что ничем не хуже старших, хотя ничего еще в жизни не сделал и даже не знает толком, что мог бы сделать полезного.

Вот Володя и вскрысился, как годовалый щенок, пытающийся выстроить новую иерархию в стае. А не надо ее выстраивать, она уже есть и подкреплена объективными причинами. Старшинством, образованием, заслугами, жизненным опытом. Пройдет время, и новое поколение займет место, которое сейчас занимают Андрей и ему подобные. Не все поколение, конечно, а лучшие его представители. Остальным же, выражаясь фигурально, лежать на картонке в подъезде, довольствоваться обочиной вместо дороги. По дороге пойдут лишь сильные и смелые, образованные и трудолюбивые…

Андрей даже представил эту дорогу — широкую вытоптанную полосу посреди степи, ведущую к озаренному восходом горизонту. Дорога была густо заполнена разноликой толпой — чем ближе к середине, тем чище одежда, тем благороднее внешность. А по обочине уныло брели бомжи со сбитыми в кровь ногами, немытые, вонючие, отталкивающие своей никчемностью.

Как-то незаметно бомжи превратились в нищих с корявыми посохами. Брели они так же уныло, но рваные куртки превратились в дырявые рубища, а на лицах появились струпья проказы и следы давней оспы. Ближе к середине дороги мелькала одежда поприличнее, почище — белые хитоны, сандалии, кое-где поблескивали пластины римских доспехов и покачивались гребни бронзовых шлемов.

В центре толпы двигались всадники в богатом убранстве и колесницы, запряженные четверками разгоряченных коней. Чернокожие невольники несли носилки с лысоватыми мужчинами и полногрудыми женщинами, над головами господ покачивались опахала из пальмовых листьев и павлиньих перьев. Было шумно — шарканье тысяч ног складывалось в непрерывный шорох, позвякивало железо, ржали кони, кричали ослы, скрипели и грохотали деревянные колеса повозок. Пыль поднималась выше колен и оседала в придорожную траву, делая ее желто-рыжей.

Конь под Андреем двигался шагом, скрипело седло, ветер жарко дышал в лицо. Дорога жизни уходила в бесконечность, в вечный рассвет, на фоне которого фигуры людей превращались в темные силуэты. Андрей гордился тем, что ехал по самой середине дороги, он заслужил свой статус честно, год за годом пробираясь от самой обочины. Сам.

Жалости к остальным не было — Андрей лучше других знал, что только лень и невежество мешают продвижению к центру. Он смог добраться до лучшего места, значит, и любой другой сможет, если захочет. Нет, жалости не было места в сердце Андрея, оставалась одна лишь ответственность, ведь именно он ведет всю эту толпу к свету.

Андрей подхлестнул коня — перед ним почтительно расступались и кланялись. Молодые женщины, девушки и даже девочки глядели снизу вверх влажными глазами, приоткрытые рты и алые губы выражали все возможные степени желания, от загнанных в подсознание фантазий до откровенной похоти.

Андрей проезжал мимо. Когда можешь выбрать любую, когда любая тебе не откажет, уже нет большого смысла в самих победах над женщинами.

Конь бороздил бесконечную людскую реку, но Андрей знал, что она лишь кажется бесконечной, а дорога лишь кажется старой. На самом деле никакой дороги в этой пустынной степи не было вовсе — лишь воля Андрея пробивала путь к солнцу. Дорога рождалась под ступнями первых идущих — они приминали полынь, а следующие за ними растаптывали траву в кашицу, оставляли первые следы на дерне, дерн превращался в пыль, расступался, обнажая камни и красноватую глину. Люди шли и шли, постепенно углубляя дорогу, а последние ряды двигались уже в неглубоком овраге, родившемся под босыми ступнями и деревянными подошвами сандалий.

Андрей знал, что скоро доберется до первых рядов колонны. Оттуда видно первозданную степь и медленно, очень медленно встающее солнце. Там пахнет не потом, не навозом, а свежим ветром, обещающим счастье.

Впереди, пробивая дорогу, шли самые сильные. Почти всех Андрей знал и помнил по именам, босых и прокаженных среди них не было. Зато были друзья — Пашка, Светлана, Артем. Но Андрей не остановился, поехал дальше. Теперь во главе колонны ехал он, остальные приминали траву за спиной.

Конь забеспокоился, захрапел, и Андрей внимательнее глянул вперед. Там сияла яркая точка, быстро растущая в размерах. От нее черной стрелой тянулась невообразимо длинная тень, словно угрожая людям острым наконечником. Толпа зашумела за спиной и остановилась. Конь сделал несколько шагов и тоже испуганно замер.