Нелюди, противостояние III. Остров

– То есть… никого не смутит, что проведшая долгое время в сумасшедшем доме женщина, – Она улыбнулась прыгнувшему и раскачавшему ветку дуба воробью в открытом окне, – займётся сложной работой на должности где ответственность за ее действия равносильна ответственности за человеческие жизни?

– Для сумасшедшей, Ксения Павловна…– Кочубей закурил сам и судя по реакции делал это крайне редко, отошёл к окну вспугивая начавшего чирикать воробья, – слишком ясно выражаете свои мысли и строите предложения, как будто и не было этого долгого и тяжелого медикаментозного лечения от психического недуга. А о вашей реакции в экстремальной ситуации я вообще промолчу….

– А может… и не было никакого недуга? – Ксения, не выдержав долго чиркая спичкой прикурила папиросу, затянулась глубоко закрывая глаза, выдохнула – может была насильственная моральная пытка, официально разрешённая, такое знаете медленное осознанное убийство и всё из-за…

– Достаточно Ксения Павловна! – громко ступая Кочубей перебил ее заставляя вздрогнув открыть глаза со злостью затушил свой окурок в пепельнице. – Давайте не будем усложнять и без того сложную ситуацию с вашим делом, вашим диагнозом и вашим же положением в советском гражданском обществе. Вам представилась возможность реабилитации с приношением пользы стране, которая… готова закрыть глаза на многое…

– Закрыть глаза?.. – Ксения рассмеялась и оттолкнув от себя со злостью вазочку со сладостями, словно это было неприемлемое ею, предложение родной страны, – закрыть глаза на мое содержание в клинике в условиях схожими с тюремными, закрыть глаза на издевательства?.. закрыть глаза…

Она, распаляясь в гневе подбирая нужные слова, задыхалась. Кочубей неожиданно быстро оказался возле стола напротив нее, склонился заставляя ее замереть.

– Скажите просто: вы согласны, помочь!? – Он смотрел, не мигая в ее глаза и Ксении стало страшно, сердце заколотилось громко, ком перекрывающий свободное дыхание подкатил к горлу, полость рта высохла. – Если нет, можете убираться восвояси, но не думаю, что терапия клиники принесет вам пользу, там вы обречены на «продолжительное тихое насилие и официально разрешенную пытку» о которой вы здесь недавно говорили…

– Я… – Ксения отодвигаясь замотала головой, глазами ища спасительный предмет для концентрации внимания на нем, но не находила его на столе, – я согласна, конечно же… согласна… я…

Посуда с чайными принадлежностями и лаковое покрытие стола всколыхнулись волной перед глазами, поплыли, тень Кочубея приблизилась к ней пугая ее – тень палача с окровавленными руками, одна из которых потянулась к ее шее, вторая достала нож, разделочный мясной нож… Ксения бросилась в сторону, ослабевая и падая со стула.

Она сама не поняла, как оказалась в его объятиях сидя с боку от него. Красивые руки обнимали ее. Не окровавленные руки тени или убийцы. Он качал ее как ребенка. Приговаривая:

– Успокойтесь, успокойтесь… дорогая Ксения… – он говорил по-отечески, но куда-то в сторону словно и не ей вовсе, – все пройдёт, пройдут ваши страхи и видения, всё будет хорошо, вы крепкая, вы справитесь, иначе… вы бы давно уже погибли.

*

Следующим для нее испытанием и потрясением была работа с обвиняемым в насилии над девочкой подростком, и последующим ее удушением. Фотографии тела девочки вызывали слезы на лице Ксении с которыми она едва справлялась. Офицеры с пониманием оставили новую сотрудницу одну в кабинете наедине с папкой и страшным описанием результата насильственных действий преступника.

Она выкурила пачку папирос в момент ознакомления с материалами дела и с тяжелым ощущением на сердце, но полная решимости поехала в следственный изолятор. Ей не терпелось увидеть того, кто сотворил подобное.

Перед ней сидел забитый физически, морально, и вероятно сложившимися в его жизни обстоятельствами человек. Визуально – старик, хотя из материалов дела следует, что реальный возраст его всего тридцать четыре года. Худой, небритый с кровоподтеками и гематомами на лице и теле. И страхом в глазах.

– Я следователь по вашему делу, Ксения Павловна Епифанцева… – Она рассматривала с недоверием человеческое существо совершившие нечеловеческие деяния, на которые способны разве что только фашисты, – вы намерены говорить тов… Трофимов!?

Она закурила и подтолкнула пачку папирос к заключенному. Посмотрела на заплесневелую решетку камеры, на серые шероховатые с грязными подтеками и частично исписанные стены… и перевела взгляд на насильника.

– А зачем? – Взгляд побитой собаки с оттенком удивления скользнул по лицу Ксении. – Я же уже всё сказал… подписал и готов понести наказание в содеянном. – Трофимов закурил, закашлявшись пачкая кровью мундштук папиросы, – Я ожидаю суда… Его решения. И последующей казни. Что вам от меня еще нужно? Завещания моего мозга медицине… для исследований? – Трофимов горько усмехнулся.

– Ну, в текущем положении ваше согласие на это необязательно. Я хочу знать причины… – Ксения посмотрела на ползущий под потолком сизый дым, – а они как вы понимаете должны быть для совершения подобного. Тем более у семейного человека, преподающего в старших классах школы, состоящего в партии и работающего в технических кружках с детьми… что вас подтолкнуло к подобному?

– Бесы…

– Бесы? – Ксения удивившись наклонила голову на бок взглянув по-новому на сидящего перед ней.

– Да они…

– Странно слышать это от вас – партийца, в наше пропитанное атеизмом время… – Ксения, закашлявшись от дыма наморщила нос, – не существование бога, прививается нам уже с самых ранних лет, начиная с организации ленинского октября. Отрицание и тотальная вера в идеалы партии и коммунистического строя более реалистичны и на практике доказывают, что вера в вождей партии гораздо сильнее, чем вера в эфемерные существа. Победа в великой отечественной войне тому яркое подтверждение…

– Интересно… – Заключенный поежившись от холода или услышанного им поднял свободной от наручников рукой воротник мятого, цветом в тон стен пиджака, – а вы не слышали о приказе товарища Сталина о крестном воздушном ходе, когда на бортах военных самолетов с иконой казанской Божьей Матери производился облет территорий фронта?.. Оказавшийся чудотворным – на следующий день в условиях пониженной видимости войска красной армии перешли в контрнаступление и …

– Факт, не имеющий подтверждений, – но перебивая говорящего Ксения внезапно задумалась – она вдруг увидела в сизом тумане папиросного дыма тень сидящего перед ней заключенного стоящего на коленях и молящегося, поднимающего бережно тело на руках, несущего его; ей показалось – донёсся шёпот просящего бога о спасении детской души и помиловании совершившего это страшное деяние, она встряхнула головой пытаясь избавиться от наваждения и добавила: – основанный на мифических слухах…

– И тем не менее… – Заключенный удивлённо проследил за взглядом следователя направленным в угол, – резкое похолодание помогло армии и.. враг отступил.

– Скажите… – Ксения поднялась и вошла в туман дыма словно хотела тактильно ощутить чье-то постороннее присутствие в камере, – вы в первых показаниях придерживались того, что, обнаружив тело сразу сообщили в милицию о страшной находке. – Ксения обернулась к заключенному разогнав папиросный туман и увидела обычную тень Трофимова отброшенную от тусклой лампочки замазанного наполовину краской фонаря камеры, – Но между вашим выходом из клуба и обращением в милицию, разница в полтора часа, тогда как от клуба и местонахождения тела девочки расстояние не более пятисот метров, а ближайший телефон автомат так вообще в десяти метрах от места… происшествия. Где вы были всё это время?