Немезида

Сепора качает головой, перекидывает волосы через плечо и пытается заново заплести. Кажется, она чувствует себя легко в его присутствие, и он не знает, что об этом думать. Он не уверен, что должен об этом думать. Даже до того, как он стал королем, люди вели себя осторожно с принцем Соколом уже только из-за слухов о его проницательности, и, вероятнее всего из-за того, что однажды он станет королем. Сепора явно что-то скрывает глубоко в себе, но сейчас она по отношению к нему честна.

— А что с Парани? — спрашивает она. — Если вы отведете ещё больше воды, еда совсем закончиться, и они вымрут.

— Ты так говоришь, как будто это плохо.

В конечно счёте исчезновение Парани он может рассматривать только как положительное явление. Их присутствие в реке доставляло неприятности в течение многих столетий.

— Они не животные, Ваше Величество, — говорит она. — Мне кажется, мы доказали это сегодня.

— Но и не люди. Более точно, они не теорианцы и поэтому меня не касаются.

Его отец мог бы гордиться тем, как он справился с этой ситуацией. «Теория никогда не должна погибнуть», — всегда говорил король Кноси. — «Не важно, что происходит в других королевствах.»

Сепора сужает глаза.

— Вы можете это сделать, Ваше Величество. Вы можете отвести еще больше воды и смотреть, как они медленно умирают, — она прямо-таки выплёвывает последние слова, словно от них горько во рту. — Но это сведет на нет предложение мира, — она берет камень со стола и перебрасывает его из руки в руку. — Потребуются годы, чтобы Парани вымерли, а насколько я понимаю, у вас нет этих лет на подготовку к войне.

Но проводить переговоры с Парани? Что сделал бы отец, если бы столкнулся с такими обстоятельствами? Лидер Парани, Сэд — гордость Пирамид, у Парани есть имена? — требует, чтобы королевство Теории направило на их территорию больше воды, чтобы таким образом дать им больше места для передвижения и размножения. Это заберёт воду с полей среднего класса. Кроме того, Сэд предложил, чтобы теорианцы перестали вылавливать рыбу в таком большом количестве, и полностью прекратили рыбачить на основных берегах Нефари. Это нанесёт сокрушительный удар тяжело работающим рыбакам, которые ежедневно продают свой улов на базаре. Им придется ловить рыбу вдоль притоков, а улов консервировать солью, как это делают пелусианцы, чтобы продавать свой морской улов. И это тоже повлияет на средний класс. Верхи, безусловно, будут жаловаться, что свежая рыба больше недоступна всё время. А в кварталах низшего класса придется платить за рыбу больше, потому что она будет обходится среднему классу дороже из-за засолки.

Тарик не мог не заметить, что Сэд не упомянул о том, будут ли Парани и дальше принимать дары в виде осужденных, сбрасываемых с моста Хэлф Бридж. Он действительно был бы не прочь спросить об этом Сепору.

И, в свою очередь, Паранине не будут причинять вред теорианцам, оказавшимся в реке по какой бы то не было причине.

Это прочная договорённость, но это не означает, что он должен позволять Сепоре контролировать разговор, даже если она уже так часто контролирует его мысли.

Тарик скрещивает руки на груди и смотрит на нее.

— Война, о которой вы говорите… Теория будет единственной целью?

— Это первая цель, Ваше Величиство. Король Эрон собирается захватить каждое королевство, пока не будет управлять ими всеми.

— Кажется, вы очень хорошо его знаете.

— Я знаю его лучше, чем большинство.

Правда. Странно.

— И что вы хотите от меня, барышня Сепора?

— Я прыгала с моста Хэлф Бридж не напрасно, Ваше Величество.

Он усмехается.

— А что, если напрасно? Что, если я откажусь вести переговоры с Парани?

— Тогда вы вовсе не так сообразительны, как я полагала.

— Вы не будете так со мной разговаривать.

Он говорит это мягко, гораздо мягче, чем следует, но сейчас он просто благодарен за то, что нет свидетелей проявленного ею неуважения. Рашиди потребовал бы её голову, если бы услышал из ее рта эти слова. Почему я терплю такие оскорбления от помощницы своего помощника?

Она вздыхает.

— Простите, Ваше Величество. Я предположила, что вы, как Лингот, предпочитаете прямоту вместе того, чтобы ходить вокруг да около.

Еще одна правда, которую он не может опровергнуть. Ему действительно становится скучно от ложной лести и почтения. И если быть честным, ее смелость — один из наиболее интересных ее недостатков. Тем не менее, она говорит об этом вопросе так, словно сама имеет опыт. Он уверен, что многие дворяне Серубеля услаждали ее слух, надеясь, что она замолвит за них словечко перед королем.

Или, возможно, они услаждали ее слух по другим причинам. Он бы и сам не прочь польстить ей, но эта лесть не будет фальшивой. Например, комплимент о её красоте никогда не был бы необоснованным.

Злясь на самого себя за то, что позволил своему разуму витать в облаках, он тянется через стол, немая просьба отдать ему камень. Когда она протягивает нефарит, их руки слегка соприкасаются, и он может поклясться, что видит, как она вздрагивает, хотя выражение ее лица не меняется. Он вертит камень в руках, словно в нем содержатся ответы на все его вопросы.

И так оно, возможно и есть.

— Средний класс, — через некоторое время переспрашивает Сепора. — Это фермеры?

 Он кивает.

— И рыбаки. Они продают большую часть своих товаров на базаре, а остальное съедают сами. Почему?

— Возможно, они смогли бы позаботится о другом сборе? — она не отводит глаз от нефарита в его руке.

Он, поджав губы, думает о ее словах.

— Вы предлагаете, чтобы я использовал средний класс для добычи нефарита? И как я заплачу им? Насколько вы знаете, у нас нехватка спектория, и в последний раз, когда я проверял, нефарит был несъедобен. Не говоря уже о том, что нам необходим урожай с их полей, чтобы у нас у самих была еда.

Она закатывает глаза, а Тарик более чем рад этому. Наконец кто-то, кто не играет с ним и не дает неуместную фору. Даже Рашиди, время от времени, может быть чересчур льстивым, а если нет, тогда ведёт себя чрезмерно дипломатично. Сепора не делает ни того, ни другого.

Возьми себя в руки, дурак! В конце концов, ты восхищаешься служанкой, которая бросает тебе оскорбления в лицо!

— Нефарит ценен не только для Теории, Ваше Величество, — немного снисходительно говорит она. — Особенно, если Эрон планирует напасть на другие королевства. Вам просто необходимо сообщить им о его намерениях. Как только они осознают опасность, в которой находятся, они выбьют двери дворца ради нефарита. Средний класс может посчитать это более прибыльным, чем их пшеница и кукуруза, если вы позволите им получать процент от добычи. И, конечно, мы сможем обменивать нефарит на еду, — странно, что она использует имя короля без титула. Она, должно быть, и в самом деле была к нему очень близка.

— Ты уверена, что ты не шпионка?

Она медленно встает, проводит по рукам, нажимая пальцами на каждый укус Парани, поднимает юбку своего платье выше колен, зигзагообразным движением пальца прослеживает такие же укусы. Затем она бросает на него взгляд, который ясно говорит, что его вопрос просто ерунда.

— Что мне сделать, чтобы доказать, что я не шпион?

— Я просто не могу понять, почему вы так стремитесь изменить своей преданности родному народу и подарить ее мне, — он уделяет этому вопросу внимания больше, чем было уместно. Почему она так щедра с информацией? Почему так хочет спасти Теорию? — Разве вас не волнуют, сколько человеческих жертв будет в Серубеле, если мы начнём наступление, чтобы застать врасплох ваше бывшее королевство?