Ненависть и другие побочные эффекты волшебства

Муж сестры преобразился на глазах — намек понял, еще немного и за третьим ребенком понесется.

Ответив ему улыбкой, уже собралась начать толкать праздничную речь, как со стороны кухни раздался голос:

— Свет, а куда салат?

Время словно остановилось, потому что я отлично понимала, кому он принадлежал.

Колдун стоял в кухонных дверях и мило улыбался, держа в руках салатник.

— Вадь, неси все на стол, если его, конечно, еще не разнесли.

Мажор кивнул, а затем посмотрел на меня.

— Ой, торможу. — мигом отозвалась Света. — Вы же не знакомы! Лина, это Вадим — коллега Генки, Вадь — это Лина, моя сестра.

Мне хватило секунды, чтобы понять — никакой он не коллега. Стоило всего лишь коснуться воспоминаний близких, чтобы сообразить — над ними поработали. Небрежно, вероятней всего рассчитывая, что я замечу.

— Приятно познакомиться. — не переставая улыбаться, проговорил колдун.

Я не смогла ответить ему тем же. Я вообще никак ответить не смогла. Судорожно соображала, зачем он сюда приехал. И, что самое главное и страшное — что может сделать.

Кажется, я сильно ошиблась насчет благородности.

Не знаю, как я устояла на ногах, совершенно непонятно, как не рухнула прямо там, в коридоре, на пол. Молча проследила за тем, как парень прошел в комнату, а затем перевела взгляд на сестру.

Показать бы им правду, убрать из памяти ту ложь, которую заложил туда колдун, но я не могу. Не хватает умений.

Если верить словам мажора, то мои силы примерно равны его, а вот опыт…

Хотя, какой смысл пытаться все изменить? Дать понять Гене и Свете, что в их квартире, наполненной друзьями и их детьми, находится совершенно посторонний человек, который по совместительству является могущественным колдуном?

Бред, все бред. И как же не хочется верить в то, что все происходит на самом деле, как же я не желаю осознавать собственную беспомощность. Не могу смириться с тем, что ситуация безвыходная.

Единственное, что я могу сейчас сделать, не причинив никому вреда — пойти следом за мажором и постараться договориться. Для начала хотя бы выслушать, чего он хочет.

И я иду. Стараюсь улыбаться сестре, вести себя так, как будто ничего не произошло, хоть это и практически невозможно. Я незаметно передаю Генке коньяк, Светке — колечко, а радостной Поле — сладкое. Я здороваюсь с собравшимися, занимаю свое место за столом, принимаю протянутый мужем сестры бокал и лишь затем смотрю на мажора.

Взгляд его темных глаз я ловлю практически в тот же миг. Он не улыбается, как еще несколько минут назад. Смотрит на меня серьезно, а затем едва заметно качает головой.

«Не делай глупостей, Лина.»

Эту фразу кроме меня не слышит никто. Колдун, пальцы одной руки которого сомкнуты на запястье другой, обращается исключительно ко мне.

«Сейчас ты поздравишь сестру, проведешь время со знакомыми, а затем уедешь. Вместе со мной.»

Его голос такой холодный, такой пронизывающий, что поежиться хочется, обнять себя руками, сжаться, свернуться калачиком.

И в то же время кричать охота. От отчаяния, от бессилия.

«И с этого момента ты всегда будешь делать то, что я скажу!»

Последнее — это уже слишком! Ощущения отвратительные. Кому понравится быть марионеткой?

Внутри смесь злости и обиды. Взрывоопасный коктейль. Наверное, именно благодаря ему я и забываю обо всем, совершенно не задумываясь о последствиях, прикладываю кончики пальцев к руне на запястье и спрашиваю колдуна, не произнеся при этом ни звука.

«А иначе что?»

Ему не нравится моя реакция, совершенно точно не нравится. Он чуть прищуривается, но молчит. Лишь спустя несколько секунд тишины я догадываюсь проследить за его взглядом. Поворачиваю голову и, забыв обо всех собравшихся, выкрикиваю:

— Нет!

Новая люстра, о покупке которой Светка мне все уши прожужжала, невероятно стильная, но это сейчас неважно. Она безумно тяжелая, и она опасно покачивается. Покачивается ровно над тем местом, где играют дети.

Мой крик, естественно, заставляет всех прервать диалоги. За столом повисает тишина, даже ребятня отвлекается от своих игр и теперь все, как один, смотрят в мою сторону. Однако повышенное внимание к моей персоне длится буквально несколько секунд, я едва успеваю посмотреть на сестру, чтобы поймать ее непонимающий взгляд, как вдруг слышу уже ставший привычным щелчок пальцев.

И все. Собравшиеся уже вновь заняты своими делами. Как будто и не было этой странной сцены. Хотя, они на самом деле считают, что ее не было. То, что колдун уже успел поработать с воспоминаниями всех гостей и хозяев квартиры, я чувствую безошибочно.

— Давай без глупостей. — холодно говорит парень. На него, как и на меня, никто за столом больше не обращает внимания. — Раз не хочешь проводить время с семьей, поехали сейчас.

На этот раз я не стала спорить. Чувство страха взяло верх, я слишком хорошо еще помнила то ощущение животного ужаса, которое испытала, увидев качающуюся над головами детей люстру.

Я и сейчас была на грани того, чтобы вновь начать паниковать, глядя на то, как один колдун легким щелчком пальцев заставить людей забыть о своих истинных мыслях.

Колдун, у которого нет ни морали, ни понимания, что в мире есть что-то святое. Что-то, что нельзя использовать против других в каких бы то ни было обстоятельствах.

— Хорошо. — кивнув, я поднялась на ноги и, не поднимая взгляда, поплелась в прихожую.

Я просто не могла посмотреть на друзей и родных. Чувство вины за то, что позволила нависнуть над ней такой опасности, душило.

Чем быстрей я уберусь отсюда куда подальше, тем лучше будет для всех.

До машины я иду молча, ни разу не обернувшись, не убедившись, что мажор следует за мной. Конечно, следует.

Где припаркован автомобиль, я понимаю без слов. И в этот раз подобное бесит.

Бесит вся эта магия, все происходящее. Бесит собственная беспомощность и, самое главное, бесит колдун.

Нет, бесит — очень слабое слово. Я его ненавижу. О чем и сообщаю, оказавшись в салоне.

— Ненавижу! — шепчу и смотрю ему в глаза, смело, теперь не боясь.

Убьет — пожалуйста, сам следом за мной откинется. Можно считать, что я мир лучше сделаю.

Но он не убивает. Даже резких движений никаких не делает, просто молча смотрит на меня.

Я ловлю взгляд его обжигающих темных глаз, но ничего не могу по нему прочитать. Ни единой его мысли или эмоции.

И это тоже бесит!

— Как ты вообще посмел?! Это моя семья! Это дети! — я все-таки не выдерживаю, перехожу на повышенный тон.

Он не вернется в квартиру сестры, не причинит уже им вред. Колдун добился своего, мои родные ему пока совершенно неинтересны.