Ненавижу тебя, оборотень!

Вокруг предполагаемого поля для боев собралось довольно много народа. В основном мужчины. Девушек было мало и все они тише мышей сидели на верхних трибунах и перешептывались. Некоторые указывали на меня и активно кивали.

Стало вдвойне не по себе от мысли, что на меня обращает внимание народа больше чем нужно. Всего боев три. И когда будут следующие неизвестно. Но многие вели себя так, будто давно знают, чем все закончится.

А может, действительно все и так понятно?

Ведь Алекс намекнул, что Дима никогда не выиграет.

Я поймала себя на чувстве, что не хочу видеть поражение Димы. Эта мысль укоренилась в голове и вызывала раздражение на себя.

С увеличением народа в зале становилось всё более душно.

Несколько минут я терпеливо ждала старта сражения, надеясь на скорую развязку, но, когда поняла, что до начала еще далеко, решила выйти подышать.

В здании, где проходили бои, было очень много комнат и коридоров. Все они встретили меня запустением и грязью. Был бы отец рядом, он никогда не позволил проводить состязание в подобном месте. Наверняка посчитал это унизительным или позорным. Жаль, что во мне нет такого стержня, как в нем. Ведь от моих вопросов по поводу смены места боев только отмахнулись.

Я свернула в относительно чистый коридор и медленно побрела по нему. До этого места уже не доносились разговоры оборотней и было намного свежее, хоть и холоднее.

Думаю, минут десять у меня есть. Но потом обязательно нужно вернуться, чтобы не решили, что невеста сбежала.

Я ощутила тоску от мысли, что сама загнала себя в угол. Наверное, можно было что-то придумать и не идти на такой решительный шаг. Поговорить заранее с отцом или обсудить все с Марьяной.

Почему я так слепо следую их советам? Неужели у меня совсем нет выбора?

— Неужели совсем нет выхода? — прошептала я.

— Нервничаешь, принцесса?

Я вздрогнула и повернулась.

Дима стоял в начале коридора, опершись плечом о стену. При виде оборотня у меня побежали мурашки по коже. В душе одновременно разгоралась злость, и в то же время волчица внутри испытывала желание приластиться и довольно устроиться на груди у оборотня. Второе меня сильно обескуражило и выбило из колеи.

— Что ты тут делаешь? — резко спросила я.

Дима прикусил губу и глянул в коридор, откуда я пришла.

— Я хотел. — Он запнулся. Несколько секунд молча смотрел в пол, затем отошел от стены и направился ко мне. — Я почувствовал, что ты вышла из зала, и решил присмотреть за тобой.

— Думал, сбегу? — ядовито спросила я.

— Нет.

Дима остановился в нескольких шагах от меня. Он сжимал и разжимал кулаки, а под кожей на скулах ходили желваки. Оборотень практически не поднимал глаз и почти все время смотрел в пол.

— Знаешь, что, — мой голос чуть охрип. — Лучше нам с тобой не оставаться наедине.

Дима метнул на меня взгляд, который я никак не могла распознать.

— Прости, что я сегодня, — он неопределенно пожал плечами. — Был таким несдержанным.

Прежде чем успела вывалить, что о нем думаю, Дима остановил меня жестом и тяжело вздохнул.

— Ты можешь не волноваться, принцесса. Такого никогда и ни за что не повторится.

Он нервно провел ладонью по шее.

— Сегодня и в другой день я выиграю состязание, — уверенно сказал оборотень. — И даю слово, что никогда не позволю никому тебя обидеть. — И добавил через секундную паузу. — Особенно себе.

Он посмотрел мне прямо в глаза, и его взгляд снова выражал желание, даже вожделение. Дыхание было тяжелым, но сам Дима вел себя сдержанно.

— Ты рискуешь остаться вдовцом при живой жене, — сдавленно сказала я, чувствуя, как мне не хватает воздуха рядом с ним.

Дима улыбнулся и ласково взял меня за руку.

— Я не обещал, что не буду добиваться тебя.

Улыбка на его губах стала немного дикой, как и его взгляд. Но оборотень сдержался и нежно поцеловал костяшки моих пальцев. От этого взгляда и поцелуя сперло дыхание, а низ живота приятно потянуло.

Я всем видом пыталась показать безразличие. Даже повернула голову в сторону, чтобы не выдать своих истинных чувств.

— Нам пора возвращаться, принцесса. Скоро начнется бой.

Дима отпустил мою руку и пошел по коридору. Сейчас было самое время сказать, что в бою может случиться нечто непредвиденное. По крайней мере, Алекс точно попробует подставить брата.

Но я лишь посмотрела Диме вслед, и вместо слов из моего горла вырвался только тяжелый вздох.

В зале стоял невыносимый шум. Оборотни свистели, аплодировали, кричали. Они подбадривали участников боя и выглядели настолько азартными, что порой этот блеск в глазах зрителей пугал.

Рядом со мной в удобные мягкие кресла сел Ардан. Уголок его губ слегка приподнялся, когда он посмотрел на сыновей, и снова опустился, вернув ему угрюмый вид.

Братья-близнецы находились по разные стороны арены и готовились к предстоящему поединку. Они оба были раздеты по пояс. Алекс разминал плечи и с театральным равнодушием смотрел на своего соперника. Казалось, ему было абсолютно все равно, что он будет драться с братом. Хотя, может, совсем и не казалось. Дима спокойно рассматривал зрителей вокруг. Он не разминался, как это делал Алекс. Безо всякого напряжения ждал начала.

Оборотень мельком глянул на меня. Я заметила, как вспыхнули его глаза, когда увидел, что смотрю на него.

Я несколько раз моргнула и потупилась. Ещё долго ощущая на себе его взгляд.

Раздался странный гул, похожий на гудение старой трубы, в которую дул неопытный музыкант.

Алекс слегка подпрыгнул на месте и вышел в центр поля, подняв руки в приветствующем жесте.

Толпа ликовала.

Оборотень снова взмахнул руками, требуя еще более теплого приема. Болельщики отреагировали очень живо, и с минуту в зале царил невыносимый гомон.

«Это ведь просто бой, почему они так реагируют, словно им хочется увидеть что-то большее?»

От этой мысли по коже пробежал мороз.

Я беспокойно глянула в сторону Димы. Он мягко улыбнулся, наблюдая за Алексом, и без лишнего пафоса вышел в середину поля.

Телосложение у младшего было заметно крепче, чем у Алекса. С замершим сердцем я наблюдала, как Дима подходит к центру, под загорелой кожей перекатываются мышцы, она блестит от света ламп под потолком.

Снова стало душно и до неприличия дурно. Даже закрыв на пару мгновений глаза, я все еще видела его голый торс с четко очерченными кубиками пресса.