Ненавижу тебя, Розали Прайс

– Ты помнишь о том, что должна слушать меня? – нелепый вопрос с мой стороны, но подергать ее за нервы – моя слабость.

– Помню. Вся ваша, сэр, – играя, она склоняет голову, считая меня доминирующим, и легко улыбается, прямо мне в лицо. Зря, очень-очень зря.

– Хамка, – ворчу я, пристегнув ремень и заводя мотор машины, что та практически зарычала под нами. Словно мой автомобиль чувствует меня и мое состояние, и Роуз улыбается, прекрасно понимая, что зажигает пламя.

– Вы такой нервный, мистер Веркоохен, – явная насмешка в ее голосе и я бушующие окидываю ее пронзительным взглядом.

– Котенок, – предупреждающим рычанием заставлю ее улыбку исчезнуть с лица, и она опускает голову. – Если посмеешь со мной играть, Розали, твоя задница будет выпорота ремнем, – на самом деле? Нильс, ты чертов садист! Неужели сможешь довести ее до слез снова? Не смогу, но ее нужно держать в узде, иначе конец контролю и моим долгим, утомительным стараниям. Не допущу!

Испуганные до чертиков карамельные глаза малышки смотрят на меня, и она почти ужасается моим словам. Я не хочу ее пугать, но она должна знать свое место.

– Ты меня поняла, Розали? – сурово спрашиваю я, словно действительно хочу выпороть ее. А почему бы и нет? Мне понравилось, когда она подчинялась и умоляла, это вселяло в меня некую силу, но не физическую, а куда мощную, где-то внутри. Хотелось большего, но позволить издеваться над ней – чудовищно. И даже себе я не прощу, если прикоснусь к ней против ее воли. Хоть само желание растет с каждым днем все больше и больше.

– Я поняла тебя, Нильс, – кивает она, впиваясь своими пальцами в край пальто, явно занервничав. О, малышка, ты даже еще не представляешь, что тебя ждет буквально через пару часов.

Усмехаюсь себе под нос, но тянусь к ее рукам, освобождая из плена кусок ткани, мягко касаясь ее кожи.

– Успокойся. Я ведь обещал тебе, что все будет хорошо, верно? – должна мне доверять, должна меня слушать, должна почтить.

– Верно, – боязно, но покорно вылетают ее слова. Не хочет, но сидит смирно, говорит, отвечает. Достойна похвалы, но только в моих мыслях…

Она прекрасна, когда принадлежит мне…

Она идеальна, когда моя…

Она неописуема, когда подчинена, но обладает разумом… Все еще…

Разум мешает, как и ее осторожность. Ходит по краю, а мне нужно, чтобы полетала в низ, со мной, в моих объятиях, тогда не дам разбиться. Тогда не предоставлю ей печали, боли и терзаний. Хочу быть с ней в невесомости, и я ее уже толкаю. А эта чертовка даже в последний момент умудряется схватиться за корень, торчащий из земли, что удерживает ее. Но мой вес она не выдержит. Достаточно только нажать на нее, осторожно, ласково, точно по центру и она полетит в низ. Подниматься не придется, мы не упадем…

Pov Rosalie Price

Только бы он не кричал на меня. Только бы он не злился, не бил меня. Не хочу этого, буду слушать, буду уважать, но совсем не хочу бояться Нильса. Он так опасно сверкает своими темно-синими, глубинными океана глазами на меня. Он сейчас так серьезен, сосредоточен, вдумчив и в моем животе скучивается тугой узел. Страшно, но не боюсь. Не боюсь.

– Мы почти приехали, – звучит его хриплый голос в тишине, и я прикрываю глаза, больше отворачиваясь к окну. Он решил привезти меня к себе домой. Что он задумал – я не знаю, но он изрядно заставляет окутать мой разум негодованием и даже трусливостью.

Мотор заглушается, и я нервно смотрю на ворота, которые медленно открываются. Стена, выстроена из камней, практически загораживает дом на участке так, что видно только темную крышу. Частный участок, свой дом, машина, а живет напротив моей комнаты, в небольшой комнате общежития. Что он скрывает?

Машина въезжает на каменную дорожку, останавливаясь совсем не далеко от крыльца. Мне казалось, у Нильса квартира, в центре Нью-Йорка, на двадцатом этаже с огромными окнами и слишком дорогой мебелью. Но я ошиблась.

Я не успеваю следить за его движениями, когда Нильс поддает мне свою огромную ладонь, показательно требуя, чтобы я выходила из машины. Кладу в его руку свою, чувствуя вечное тепло, и расслабляюсь, когда парень улыбается мне.

Дом его не был таким большим, как казалось с наружи. Но его внушительные размеры забора в виде стены, большой входной двери и крыльцом настораживали.

Мои шаги слышны эхом по просторной прихожей, и Нильс включает свет, закрывая двери, на замок. Не могу удержать себя от мурашек, чувствую, как поймана в ловушку зверем. Но он сейчас крайне осторожен, и дает мне осмотреться.

Темный паркет, и идеально вычищен. Не решаюсь ступить еще шаг, разуваюсь, рассматривая интересные картины, на которых изображено некое пространство и геометрические фигуры. Стены тут бледно-кремового, совсем немного рыжего оттенка. Небольшая тумбочка, на которую я кладу свою сумку, и рассматриваю небольшой цветок-дерево, с огромными листьями темной зелени. Тут уютно. Мне нравиться.

– Если хочешь, можешь принять душ и лечь спать, – проговаривает Нильс, ступая за мной, и засунув свои руки в карманы брюк, нарочно рассматривая меня, как куклу.

– У меня даже вещей нет на ночлег. Ты уверен, что хочешь, чтобы я осталась? – растеряна. Поворачиваюсь к парню лицом, а он как будто ожидал этой речи.

– Снимай пальто и следуй за мной, – гремит приказ, четко отбиваясь в тишине, насторожив меня, как бедного зайца, ожидавшего волка.

Не хочу сомневаться, хочу его порадовать. Хочу, чтобы он увидел, как я стараюсь, хоть и сомневаюсь в каждом шаге. Я сказала сегодня то, что нужно было Нильсу, и пути обратного никогда не будет. Нельзя жалеть, хочу попробовать то, что мне предлагают, ведь слишком часто обманывала его. Пора смериться – ты его, Розали Прайс.

Поднимаюсь по ступенькам наверх, прямо за Нильсом. Его рука удерживает мою ладонь и от этого спокойнее. Его касания не вызывают страха, они нежные. Нильс открывает темные двери, заводя меня внутрь и включая неяркий свет.

– Это моя комната. Ты будешь спать со мной, – голубоглазый не спускает с меня взгляда, словно ожидая протеста, оспаривания или даже возмущения, но я лишь кратко киваю. Мне нравится спать с ним в одной постели, это всегда происходит неожиданно, но в его объятиях куда приятней засыпать, чем самой в холодной постели.